Анна и Сергей Литвиновы - Звезды падают вверх
Но Лена уже вполне пришла в себя. Ей больше не хотелось признаваться в том, что ей тоже хотелось этой встречи. Она пожала плечами и лукаво улыбнулась:
– Я каждый вечер хожу сюда купаться. Обычно здесь никого нет…
Последняя фраза прозвучала с легким укором, но глаза ее выдавали. Они говорили: «Как хорошо, что ты оказался тут!»
Иван смотрел и смотрел на нее. Смуглая. Худая. Жгуче-черноволосая. И эти задорные глаза… Нет, он, право, почувствовал, что влюбился. Еще тогда, мельком на пляже увидев, влюбился. Несмотря на то, что еще пять минут назад был уверен, что любит свою жену.
С мужчинами это случается.
– Хороший вечер.
– Очень тихо.
– Да. Здесь такое – редкость…
– А ты давно здесь, в Абрикосовке?
– Давно.
– А я вчера приехал.
– Я вижу, – улыбнулась она.
– По загару?
– По его отсутствию.
Иван, который весь предыдущий день старательно подставлял лицо солнцу, немного расстроился:
– Что, совсем не загорел?
– Тебе идет романтическая бледность, – подмигнула девушка.
Лене почему-то было легко. Пустой пляж, валуны, море, плавно переходящее в небо. И она – вдвоем с этим милым бледнолицым…
Почему-то вспомнилось вечное тети-Верочкино: «Смотри, не влипни в историю!». Тетя Верочка ее бы точно не одобрила. Сумерки, никого вокруг, а она дружески болтает с каким-то незнакомцем. «А вдруг он маньяк?!» – прошелестел в глубине сознания предостерегающий теткин голос.
Да какой он маньяк. Милый, скромный и не успевший загореть парень…
«Ладно тебе, теть Вер, – обратилась Лена к строгому призраку. – Во-первых, мы ничего не делаем. Пока. А во-вторых, я человек свободный!»
Иван внимательно смотрел на нее:
– Тебя что-то беспокоит? Хочешь, мы отсюда уйдем? Посидим в кафе?
«Боже, какой он милый, – подумала Лена. – Как будто почувствовал».
Она поспешно ответила:
– Нет, давай останемся здесь!
Стряхнула со лба надоевшую прядь. Расправила плечи. Да плевать ей на все эти порядки-правила! Не желает она ждать пресловутого «третьего дринка», никак не раньше которого, по заповедям женских журналов, можно отдаваться мужчине. По крайней мере, сегодня не желает! Ей хотелось, чтобы наконец произошло что-то хорошее? Хотелось. Вот оно и происходит.
«Неужто я влюбилась? Или влюбляюсь? А красиво это звучит по-английски: falling in love. Буквально: впадая в любовь. Вот и я сейчас, кажется, впадаю в любовь. Как в какой-то припадок впадают… Как в ересь. Как в грех…»
«Я хочу ее. И хочу, чтобы она всегда была рядом», – в голове у Ивана помутилось. Ее чуть хрипловатый голос сводил его с ума.
«В чем дело? – останавливала себя Лена. – Что я в нем нашла? Что со мной?.. Да, у него мощный торс, широкие плечи… Эта обаятельная улыбка – добрая, веселая, чуть смущенная… Ну и что? Ведь ничего особенного… Ну, грудь… Ну, улыбка…»
Но она чувствовала, как сладко тянет у нее внизу живота, как слегка напряглись соски.
Обычно у нее легко получалось отгонять дурацкие мысли. Этому она научилась с первых дней работы в школе. В выпускных классах ведь есть пара-тройка та-аких обалдуйчиков… Мышцы, попки, горящие глаза… Так и хочется наброситься. Но одно неверное движение, один неправильный взгляд – и парень уже понимает, что на уме у молодой училки. А дальше – пошло-поехало, вся школа засмеет. Поэтому Лена подавляла свои желания без всякой жалости. Что поделаешь – ОБЖ. «Основы безопасной жизнедеятельности». Инстинкт у нее был – убивать игривые мысли в зародыше. Держать свое тело в черном теле.
Но сегодня инстинкт ей явно отказывал.
– Пойдем купаться? – сказал Иван.
– Еще рано. Потом.
Небо уже стало темно-синим. Над горой – там, куда упало солнце, – загорелась первая звезда, яркая Венера.
– Позагораем? – предложил он.
Она расхохоталась.
Эта девушка отчего-то вселяла в Ивана невиданную раньше уверенность в себе – и радость. Ему хотелось острить, веселить, побеждать, завоевывать – ее и весь мир.
– Ну, я, пожалуй, разденусь, – сказала она.
– Вечер теплый.
– Не смотри.
Иван послушно отвернулся к морю. Через минуту она уже скинула шорты, футболку и кроссовки и оказалась в купальнике. У Ивана перехватило дух, когда он ее увидел: худая, ни единой лишней жиринки, – и смуглая-смуглая, словно негритоска.
Было очень тепло. Наступала южная ночь. На горе, покрытой лесом, неутомимо трещали цикады.
Они сели на камень. Рядом. Смотрели на море. В море различался белый катер, катавший курортников. На нем уже зажгли сигнальные огни.
– Ты здесь отдыхаешь – от чего? – спросил Иван.
– От школы. От ученичков. От директрисы. А ты?
– От самолетов и курсантов. – Иван не решился сказать, что это все – самолеты и курсанты – уже в прошлом. Не говорить же, что он отдыхает от пассажиров своего «такси». И от жены.
– Ты летчик?
– Да.
– Слушай, летчик, ты в штопор когда-нибудь входил?
– И выходил – тоже, – усмехнулся Иван.
– А я не входила. Но вхожу, – призналась она откровенно. И про себя подумала: «Просто Маргарита какая-то. Ни стыда, ни совести. Сейчас схвачу метлу и начну летать над пляжем…»
Он взглянул на нее. Ее глаза влажно блестели.
– Пойдем купаться, – предложил он.
– Пойдем.
Они медленно вошли в воду. Уже совсем стемнело, и вода казалась светлее, чем воздух. И теплее – теплой, как в ванне.
Она оскользнулась на камне и схватила его за руку. Ее рука была сухой и горячей.
Осторожно поддерживая ее, он вошел в воду.
– А я шла сюда купаться голой, – сказала она.
– Купайся.
«Что со мной? – подумала она. – Что я творю?» Но сняла в воде сначала лифчик, а затем и трусики. Зашвырнула их на берег.
Он сделал шаг к ней. «Нет, нет!» – засмеялась она, оттолкнула его и поплыла. Плыла она мощно, красивым кролем. Во тьме вспыхивали белые искры пены.
Он припустил за ней. Заплыв далеко – берег уже был не виден в чернильной темноте, – она перевернулась на спину. В жгуче-черном небе стояла бесконечная россыпь звезд. Через все небо протянулся белой пенкой Млечный Путь. Иван подплыл к ней и тоже лег на воду рядом.
Под плечами была темная бездна, берег терялся в темноте, загадочная бездна простиралась над головой. Рядом лежал незнакомец. Было страшно и хорошо.
Она не выдержала и кролем полетела к берегу. Плыла она красиво и быстро и знала это. Достигнув мелководья, встала на ноги, запыхавшись. Подплыл Иван. Его дыхание было ровно. «Ну, возьми же меня! – подумала она. А потом: – Я просто сошла с ума».
Он обнял ее. Сильные руки сжали ее бедра. «У меня месяц не было мужчины, – мелькнуло в голове. – Но дело не в этом… Дело в нем, этом парне…» Он поцеловал ее. Так ее еще никто не целовал. Голова у нее совсем закружилась. Она закрыла глаза и притянула его к себе…
Они вышли из воды, тяжело дыша, и сели на полотенце. Было так тепло, что даже не хотелось вытираться. Он продолжал ласкать ее, гладил волосы, шептал что-то нежное. Она закрыла глаза.
Он притянул ее к себе и снова вошел в нее. «Боже!» – подумала она. Она побывала замужем; у нее были мужчины до мужа; у нее случались встречи после него – но так хорошо, как сейчас, ей никогда не было. Словно… Словно ее ласкает кто-то, знающий ее так же хорошо, как она сама… Чувствующий каждую ее клеточку, предвосхищающий каждое ее желание… Словно этот посторонний кто-то была она сама. И этот любящий ее сейчас, ее все понимающий двойник, был при этом – мужчиной.
Она крепко зажмурила глаза и не понимала уже, где она и что с нею. Кажется, она кричала: «Ну, давай же, летчик, давай же, миленький, давай!»
И тут внутри ее словно взорвался сладкий, яркий, огненный шар. Последней мыслью было: «Я сумасшедшая!»
***Сегодня ему снились черви. Полная жестяная банка червей. Противных и розовых. Они шевелились и сплетались в клубки. Гадость, черт возьми!
Крис проснулся с тяжелым чувством. Оказалось, что его простыня мокра от пота, несмотря на то что кондиционеры гудели вовсю. Наташка крепко спала. Перед сном она не стерла косметику, и ее подушку украсили сине-черные разводы. Крис брезгливо взглянул на девушку и грубо ткнул ее в бок. Та испуганно подскочила.
– Слушай, к чему это черви снятся? – поинтересовался он.
Наташка закатила заспанные глаза и прошипела:
– Во, блин, вопросик! К башлям снятся. Чем больше червей – тем больше денег.
– Ладно, дрыхни, – разрешил Крис и нехотя встал с постели. Дай-то бог, чтобы толкование сбылось. Вечер предстоял тяжелый.
Крис завел себе моду: спать днем, после обеда, а работать – утрами и вечерами. Он где-то читал, что так принято в Испании. И в других странах с жарким климатом, типа Бразилии. «Сиеста», кажется, называется. Или «фиеста». А у нас тут, в Абрикосовке, летом чем не Бразилия!
По утрам он с пацанами обычно торчал в любимом кафе «Катран». Вели всякие базары – когда просто «за жизнь», а когда по-деловому. Там же он ел, а иногда снимал на время своей «фиесты» девочку.
