Неле Нойхаус - Ненавистная фрау
На территории конноспортивного комплекса не происходило ничего особенного. Обе женщины занимались своими лошадями, и Пия встретила только двух девушек, которые рассказали ей, что Изабель была женой ветеринара доктора Керстнера и у нее была шикарная лошадь для выездки, на которой она успешно выступала на соревнованиях. Кроме того, есть лошади, принадлежащие конноспортивному комплексу «Гут Вальдхоф» и подлежащие продаже. Они обучены и участвуют в соревнованиях.
Как раз в тот момент, когда Пия собиралась сесть в автомобиль, чтобы ехать назад в комиссариат, на парковочную площадку конноспортивного комплекса влетел итальянский спортивный автомобиль канареечного цвета и с ревом остановился рядом с ее запыленным «Ниссаном Патролом». Из автомобиля вышел бледный худой мужчина и направился к ней.
— Добрый день, — поздоровался он. — Вы из полиции?
— Да, — кивнула Пия. — Пия Кирххоф, уголовная полиция Хофхайма, отдел К-2.
— Ганс Петер Ягода. — Мужчина с серьезным видом протянул Пие руку. — Я владелец этого комплекса. Господин Кампманн, мой управляющий, позвонил и рассказал, что случилось. Я потрясен.
Пия рассматривала мужчину. Он был ей как будто знаком: седые волосы с обозначившейся лысиной, розовая рубашка фирмы «Ральф Лорен» и светлый льняной костюм.
— Кампманн сказал, Изабель была убита. — Ягода продемонстрировал умеренную озабоченность в связи с насильственной смертью малознакомой особы.
— В данный момент мы придерживаемся этой версии, — подтвердила Пия и стала размышлять, где она уже однажды слышала фамилию Ягода. «ЯгоФарм»! Пару лет назад он со своей фирмой был одним из наиболее крупных предпринимателей на Новом рынке[6].
— У вас замечательный конноспортивный комплекс, — улыбнулась Пия. — Сколько лошадей здесь содержится?
Смена темы, кажется, на какой-то момент сбила Ягоду с толку.
— Около семидесяти, — ответил он. — Могу я предложить вам что-нибудь выпить?
— С удовольствием, — кивнула Пия и не спеша пошла рядом с Ягодой вверх, к зимнему саду, в котором автомат, тихонько жужжа, выдавал испытывающим жажду наездникам холодные как лед напитки.
— Когда мы с женой семь лет назад купили это хозяйство, — Ягода открыл автомат сбоку, — это была всего лишь обедневшая сельская усадьба. Мы вложили немало средств, и сейчас «Гут Вальдхоф» стал одним из красивейших конноспортивных комплексов во всей Рейн-Майнской области. Что вы будете пить?
— Пожалуй, колу-лайт. Вы сами тоже занимаетесь верховой ездой?
— Раньше время от времени занимался. Но сейчас не позволяет работа. Комплекс, собственно говоря, скорее, хобби моей жены.
Пия бросила взгляд на информационный стенд, висевший при входе в зимний сад. План выстилки загона, рекламные листовки фирмы, специализирующейся на продукции для конного спорта, объявление о том, что сервисная служба по очистке потолков приедет в четверг.
— Что вы можете сказать об Изабель Керстнер? — спросила Пия.
Ягода на мгновение задумался.
— Она была одной из самых красивых женщин, которых я когда-либо видел, — ответил он. — Несомненно, Изабель имела все данные, чтобы стать фотомоделью или кинозвездой. Я всегда себя спрашивал, как она умудрилась выйти замуж за ветеринара.
Он сказал это без какой-либо надменности или даже насмешки.
— У нее была прекрасная лошадь, и сама она была способной наездницей. Ее появление здесь стало причиной для серьезного беспокойства. Отважусь утверждать, что Изабель одна своей внешностью вскружила голову тем немногочисленным мужчинам, которые сюда приходят.
— Вам тоже? — Пия внимательно посмотрела на своего визави.
— О нет, я счастливо женат, — возразил Ягода и засмеялся, как будто она удачно пошутила.
— Хотя другие удачно женатые мужчины не прочь завести любовную интрижку с красивой женщиной.
Ягода убедительно помотал головой:
— Я очень люблю свою жену. И ради мимолетного приключения никогда не стал бы ставить на карту свой брак. А на что-то большее, чем кратковременная интрижка, Изабель не могла рассчитывать.
— Что вы хотите этим сказать?
Ганс Петер Ягода бросил на нее проницательный взгляд, затем допил минеральную воду и поставил пустую бутылку в ящик рядом с автоматом.
— Изабель Керстнер была женщиной легкого поведения, — сказал он, — не более того.
Большим сюрпризом для Боденштайна и его коллег стало появление адвоката Керстнера. Доктор Флориан Клэзинг был одним из самых успешных и популярных защитников по уголовным делам во Франкфурте, если не во всей Германии. Он выигрывал сенсационные и абсолютно безнадежные дела и в следственных органах относился к категории адвокатов, которых больше всего опасались. Ему было за сорок; умный, хитрый, агрессивный и очень нестандартно мыслящий. Он специализировался на процессе доказывания с помощью косвенных улик, в котором обвиняемый не имел практически никаких шансов. Удивительным было не только то, что. Керстнеру в течение нескольких часов удалось затащить этого безумно занятого человека в комиссариат Хофхайма. Еще больше поражало, что Клэзинг, вопреки своей укоренившейся привычке, вел себя необычно кротко. Никаких громких слов, никаких угроз прессой — ничего. Беспрекословно принял тот факт, что судья отклонил ходатайство о возможности освободить задержанного из-под стражи под денежный залог.
— Что-то здесь нечисто, — заметила Пия, когда Боденштайн рассказал ей об этом.
— Полагаю, Керстнер кого-то покрывает. Почему — я не знаю. Мы должны как можно скорее собрать информацию об окружении Изабель Керстнер. И об окружении ее мужа.
— Керстнер покинул клинику раньше своей жены, но, возможно, потом он ее где-то подкараулил или позвонил ей и договорился о встрече, — рассуждал Франк Бенке. — Для ветеринара это не проблема — сделать кому-то инъекцию.
— Точно, — увлекся Остерманн этой теорией. — Его коллеги дают правдивые показания в отношении того, что он уехал раньше своей жены. Они полагают, что это и есть его алиби.
— Я в это не верю, — покачал головой Боденштайн.
— Мы должны выяснить, куда он поехал, — предложила Пия, — и срочно узнать, где жила Изабель Керстнер после расставания с мужем. Кроме того, я почти уверена, что среди ее знакомых было немало людей, имевших мотив для убийства.
— Почему вы так считаете? — Главный комиссар поднял глаза от еще совсем тоненькой папки с делом.
— Супруги Кампманн поведали, что Изабель Керстнер была довольно милая клиентка, пользующаяся любовью среди таких же, как она, посетителей конюшни, — ответила Пия, — но владелец конноспортивного комплекса дал ей совершенно иную характеристику. И довольно негативную.
— Хм… — Боденштайн закрыл папку с делом. — Хотел бы я знать, кто звонил Керстнеру в воскресенье вечером. Уверен, это был тот же самый человек, с которым он разговаривал вчера.
— Кстати, шеф, вам о чем-нибудь говорит имя Ганс Петер Ягода? Он владелец этого конноспортивного комплекса.
— Ягода? — Боденштайн на минуту задумался, затем на его лице появилось удивленное выражение. — Тот самый Ганс Петер Ягода?
— Именно.
— Можно узнать, о ком речь? — вмешался Остерманн.
— Ганс Петер Ягода во времена Нового рынка был очень крупным бизнесменом, — пояснила Пия. — Его фирма относилась к так называемым shooting stars[7]. Стоимость его акций поднялась до пятисот евро. «ЯгоФарм» достигала пиковых значений.
— Ключевое слово — «достигала», — возразил Боденштайн. — На сегодняшний день фирма уже давно утратила свою значимость, если вообще еще существует.
— В деньгах он, кажется, в любом случае не испытывает недостатка, — сказала Пия. — Он ездит на «Феррари», да и комплекс оборудован самыми изысканными и дорогими материалами. Даже инструктор по верховой езде имеет «Порше Кайенн».
— Самое главное для нас сейчас — личность человека, с которым Керстнер разговаривал по телефону в субботу вечером. — Боденштайн поднялся. — Так что за работу, коллеги!
Ножки стула заерзали по линолеуму, и сотрудники, тихо переговариваясь, направились на свои рабочие места. Боденштайн задержал Пию:
— Брат Изабель Керстнер держит аптеку в Бад-Зодене. Как вам это?
— Аптекарь? Это интересно.
— Я тоже так считаю.
— Аптекари тоже, в конце концов, имеют доступ к смертоносным медикаментам, — заметила Пия. — Не только ветеринары.
— Я тоже об этом подумал, — кивнул Боденштайн, — и поэтому мы должны с ним немедленно поговорить.
Аптека «Лёвен» располагалась на Кёнигштайнерштрассе напротив вокзала в Бад-Зодене. После некоторых поисков Пия нашла парковочное место перед рынком Шлекер-Маркт. Вместе с Боденштайном они вошли в торговый зал аптеки около половины седьмого и сообщили одной из ассистенток, что хотели бы поговорить с ее шефом.
