Александра Маринина - Фантом памяти
А может, все-таки Борис? Вдруг я ему хоть что-то сказал? За год и девять месяцев мы должны были встретиться с ним как минимум восемь раз, четыре - на папины дни и четыре - на Верочкины. Может, хотя бы слово, хоть намек какой-то... Завтра же попрошу Мусю разыскать его новые координаты. Нет, все гораздо проще. Надо дать ей ключи от моей квартиры и попросить найти и привезти мою записную книжку, если у Борьки менялись телефоны, они обязательно там записаны. А кстати, почему он до сих пор не объявился? Муся сказала, что об аварии, в которую я попал, написано во всех газетах. Что же, Борька газет не читает? Быть того не может. Или ему самому, или кому-то из его семейства должно было попасться на глаза это сообщение.
Мыслей много, но все они носят характер вопросов. Ответы бы найти, но с этим дело обстоит совсем плохо. То и дело на ум приходил образ огромного количества маленьких юрких зверьков, бегающих вокруг меня, заигрывающе покусывающих мои ноги, вопросительно заглядывающих в глаза, но тут же убегающих при малейшей попытке с моей стороны дотронуться до них и погладить, не говоря уж о том, чтобы поймать и взять на руки. И чем дальше, тем отчетливее я осознавал, что зверьки эти - хищные, хотя и не понимал, откуда у меня такая уверенность.
До рассвета я промаялся в бесплодных усилиях схватить хоть одного хвостатого негодяя. В руки они не давались. От проведенной без сна ночи разболелась голова, и вид мой так напугал хорошенькую медсестру, явившуюся с утра пораньше с шприцем на изготовку, что мне пришлось выдержать еще и внеплановый визит дежурного врача, который долго допытывался, не стало ли мне хуже, не было ли тошноты или еще чего пострашнее, а потом строго заявил, что, как только придет Эмма Викторовна, она тут же меня посмотрит. Пришлось соглашаться. Не рассказывать же ему о всех моих страхах и о вчерашней прогулке по больничному парку. Тут-то уж они точно решат, что у меня с головой не все слава богу. Кому надо стрелять в писателя, пусть известного, пусть состоятельного, но все равно всего лишь писателя, бумагомараку, безобидного книжного червя? Его можно ограбить, совершив налет на квартиру, его можно даже похитить и потребовать у родственников солидный выкуп. Но стрелять? Нет, в психушку мне не хочется. Тем более я и сам до конца не уверен, действительно ли то был звук выстрела или мне почудилось. А вдруг я и в самом деле того... Ох, не хотелось бы. В любом случае надо молчать до поры до времени и пытаться разобраться самому. Ведь если я не помню событий последних двух лет и если в меня действительно стреляли, то нельзя делиться ни с кем и ничем, пока я не вспомню, как все было на самом деле. В такой ситуации и врага принять за друга недолго.
После завтрака я мужественно перенес хлопотание Эммы Викторовны вокруг моей драгоценной персоны, выслушал очередной длинный перечень всяческих запретов, в том числе на резкие движения, на яркий свет, на зрительное напряжение. К моему немалому удовольствию, врач сказала, что, поскольку я еще недостаточно окреп, принимать ванны и делать массажи мне пока рановато, так что данное матушке обещание заняться общим оздоровлением организма можно было не выполнять с чистой совестью.
- И все-таки меня беспокоит, что вам вдруг стало хуже, озабоченно говорила Эмма Викторовна.
- Но мне совсем не стало хуже, - возражал я. - Я прекрасно себя чувствую.
- Тогда откуда появилась головная боль утром, после сна? Этого не должно быть в норме.
- Просто я не спал всю ночь.
- Почему? Откуда бессонница?
- От нервов, - неудачно пошутил я и тут же был за это наказан:
- Вас что-то встревожило? Что именно? Вы плохо себя почувствовали и испугались этого ухудшения? - допытывалась она. - У вас вчера не было посетителей, кроме вашей мамы, я узнавала. Что вас так расстроило?
- Телефонный звонок, - соврал я и тут же снова получил по мозгам:
- Вас нельзя тревожить, я это объясняла вашей маме и вашему секретарю. Вам ни в коем случае нельзя нервничать. Если ваши близкие не могут оградить вас от телефонных звонков, мне придется сделать это самой. Ольга Андреевна обещала мне не давать ваш номер телефона всем подряд. Если она не сдержит слово, я унесу аппарат из вашей палаты. И мобильный телефон отберу.
Вот, значит, как. Матушка обещала не давать мой номер телефона "всем подряд", что, зная ее характер, означало на самом деле "никому". А Мусю наша дорогая Эмма Викторовна приняла за моего секретаря. Ну и ладно, какая, в сущности, разница.
Что-то я вру сегодня неудачно, что ни скажу - все невпопад. Квалификацию потерял, что ли?
- Эмма Викторовна, - я постарался вложить в голос как можно больше теплоты и сердечности, - мама ни в чем не виновата. Это все мои эмоции. Знаете, поговорил вчера с сыном и вдруг понял, что он стал на два года старше, он уже совсем взрослый, а я даже не помню, как он взрослел. И так явственно ощутил этот провал во времени... Но вы же не запретите мне общаться с сыном, правда?
Наконец-то ложь получилась удачной, Эмма явно мне поверила и даже посочувствовала. Но радость моя была недолгой, очень быстро выяснилось, что я опять подставился.
- Андрей Михайлович, давайте поговорим серьезно.
- Я готов, - улыбнулся я.
- Если бы ваша амнезия была прямым следствием травмы черепа, то память вернулась бы к вам уже давно. Скажу вам еще одно: обычно в таких случаях амнезией охватывается всего несколько часов до травмы, ну максимум - сутки. У вас же пропало почти два года, и они до сих не восстановились в вашей памяти, хотя после аварии прошло без малого три недели. Это заставляет меня задуматься.
Ну вот, не хватало еще, чтобы она задумывалась, Спиноза. Сейчас скажет, что мне нужен не невропатолог, а психиатр.
- Мне кажется, вы напрасно беспокоитесь, - произнес я бодро, - вы же сами сказали, что все это бывает "как правило". Но у любого правила есть огромное количество исключений, вот я и попал в их число. И я уверен, что, как только я вникну в дела и пообщаюсь с близкими, которые мне напомнят все события, память восстановится.
- Андрей Михайлович, - она вздохнула, - если бы все было так просто, жить было бы куда легче. Мне кажется, в вашем случае речь идет о диссоциативной амнезии, и здесь вам не обойтись без психоаналитика.
Диссоциативная амнезия. Слово красивое, а что оно означает? Если психическое заболевание, то я не согласен. Категорически.
- Вы не можете вспомнить то, что забыли, не потому, что получили травму, а потому, что не хотите вспоминать. Вы стремитесь это забыть. Эти воспоминания вас тревожат, расстраивают, мешают вам спокойно жить, и ваша психика постаралась избавиться от них при удобном случае. Этим удобным случаем и послужила авария, в которую вы попали. Вы меня понимаете?
- Понимаю, но не уверен, что вы правы. Думаю, что все куда проще и я действительно являюсь банальным исключением из правила. Дайте мне время, и я справлюсь с амнезией сам.
- Голубчик, я согласилась бы с вами, если бы вас это не беспокоило. Но если проблема исчезнувших воспоминаний заставляет вас не спать ночами и мучиться головной болью, я как невропатолог не могу смотреть на это сквозь пальцы. Все наше лечение, все наши процедуры не дадут никакого эффекта, если вы не перестанете нервничать и переживать, а вы и не перестанете, пока не справитесь с проблемой. Так что моя задача сделать все возможное, чтобы вам помочь восстановить память как можно быстрее. А вы не хотите принять мою помощь. У нас с вами получается замкнутый круг.
Она сидела передо мной на мягком диванчике, такая маленькая, худенькая, в накрахмаленном белом халатике, из-под полы которого виднелись тонкие беспомощные ножки, вызвавшие у меня острое чувство жалости к ней. До сегодняшнего дня ее вид ассоциировался у меня с таксой, но сейчас я вдруг увидел в ней голую мексиканскую собачку, вечно дрожащую, совершенно несамостоятельную и абсолютно зависимую от окружающих ее людей. Да, я хорошо представлял себе, как это бывает: прорваться в платное отделение престижной клиники не каждому удается, для этого нужно иметь или непререкаемый авторитет в медицинских кругах, или связи. Авторитета у тридцатилетней (или чуть старше) Эммочки быть пока еще не могло, она даже не кандидат наук. Значит, пропихнули по знакомству, деньги здесь она зарабатывает отнюдь не малые, и расстаться с местом в ее планы не входит. А тут свалился на ее голову знаменитый писатель, но что еще хуже - у писателя мамочка доктор медицинских наук и профессор, перед ней вся медицинская общественность столицы и области как на ладони. И сделай маленькая Эмма хоть что-нибудь не так, на ее репутации можно будет ставить изящный, но нестираемый крестик. А вполне возможно, что есть и еще одно обстоятельство, учитывая внешние данные моего доктора. Данные не бог весть какие, она скорее страшненькая, чем симпатичная, хотя и очень обаятельная. Может быть, у нее есть мужчина или даже муж, которого привлекает ее зарплата, и отказ от денежной работы разрушит личную жизнь этой несчастной Голой Собачонки.
