Роберт Пайк - Жертва. Путь к пыльной смерти. Дверь между…
Это была чудовищная мысль. Испуганные Макклуры и Терри лишились всякой способности двигаться или говорить.
Наконец Эллери покачал головой.
— Каков же мотив подобных действий Евы?
— Отделаться от оружия.
— Да, но, если она совершила убийство, лучшим выходом для нее было создать картину самоубийства. А чего она добилась бы, спрятав оружие? Она добилась бы того, что произошло на самом деле: это выглядело бы как убийство, а она сама — как единственно возможный убийца. Нет, папа, это не пойдет.
Побежденный инспектор что-то проворчал.
— Я надеюсь, — спокойно продолжал Эллери, — что нас ждет удача. Нам повезло. Со времени смерти Карен не было дождя. Если сойка спрятала половинку ножниц в надежном месте — например, в водосточном желобе, на ней могут сохраниться отпечатки пальцев. Конечно, нежелательные последствия может иметь утренняя роса. Но если ножницы не заржавели, в твоих руках, отец, будет совершенно неоспоримое доказательство невиновности мисс Макклур.
— На ножницах будут отпечатки пальцев Карен Лент, — воскликнул Терри.
— Да, и только ее. И если это будет установлено, папа, далее ты должен будешь признать, что Карен Лейт покончила жизнь самоубийством.
В мрачном настроении инспектор позвонил в Главное полицейское управление и приказал послать соответствующих работников в дом на Вашингтон-сквер. Туда же отправилась и вся компания присутствующих в гостиной Эллери.
В доме Лейт их ожидали два специалиста по отпечаткам пальцев.
Сержант Вели достал где-то у соседей огромную лестницу. Эллери взобрался на крышу, и первое, что он там увидел, была исчезнувшая половинка ножниц со сломанным кончиком. Она лежала в водосточном желобе как раз над эркером спальни Карен Лейт.
Эллери взял эту половинку и, стоя на крыше, размахивал этим испачканным в крови оружием. Терри послал ему снизу такой оглушительный приветственный клич, что Эллери чуть не свалился с крыши. А из группы, стоявшей около лестницы, послышался истерический крик радости, и Ева упала в объятия доктора Макклура.
Эксперты нашли на ножницах отпечатки пальцев Карен Лейт. Других отпечатков не было. Отломанный кончик отлично подходил к найденной половинке ножниц. Это развеяло последние сомнения.
23
В пятницу вечером Макклуры в сопровождении Терри Ринга пошли в шикарный ресторан на 60-й улице и заказали обед. Обед прошел в молчании. Только изредка обменивались они отдельными замечаниями. Доктор выглядел утомленным, а Ева до предела усталой.
— Что вам теперь нужно, — сказал наконец Терри, — так это отдых. Перемена обстановки, каникулы. Нужно забыть обо всем. Можете теперь повенчаться со своим парнем с Парк-авеню.
— А разве Ева вам ничего не говорила? — спросил доктор. — Она возвратила кольцо доктору Скотту.
— Нет, я об этом ничего не знаю.
Терри отбросил в сторону вилку и посмотрел на Еву.
— Как же это так? А?
Он продолжал смотреть на нее. Она вспыхнула.
— Это была ошибка. Вот и все.
— Но, слушайте, — пробормотал Терри. — Это же замечательно, то есть я хочу сказать, мне очень жаль.
— Почему не пришел мистер Квин? — быстро спросила Ева, чтобы переменить тему разговора.
— У него, кажется, голова болит, — ответил Терри.
— Я думаю, — сказал доктор, вставая, — вам придется закончить обед без меня. Я ухожу.
— Нет, — воскликнула Ева. — Не уходи, папа!
— Но мне действительно надо уйти, — сказал доктор. — Я думаю, вы извините меня. Мне надо сегодня вечером повидаться с мистером Квином, я ведь еще не поблагодарил его за то, что он для нас сделал.
— Тогда я тоже пойду, — сказала Ева, намереваясь подняться из-за стола. — Я обязана ему больше всех.
— Нет, вы останетесь здесь, — прорычал Терри, схватив ее за руку. — Давайте, док, топайте. Я беру на себя ее доставку.
— Папа… — забеспокоилась Ева.
Но доктор Макклур только улыбнулся и ушел.
— Слушайте, — волнуясь, начал Терри, перегнувшись к ней через стол. — Я, конечно, ничего из себя не представляю… Я знаю это. Но если вы…
— Бедный папа, — проговорила Ева. — Он просто ужасно выглядит. Эти неприятности состарили его. А сегодня у него вид еще хуже, чем вчера. Он…
— Он отличный парень, — сердечно сказал Терри. — У него есть такт, Мы с ним поладим. Ева, вы…
— Я страшно беспокоюсь о нем, — нахмурилась Ева. — Он теперь с головой уйдет в свою работу в институте, будет работать как сумасшедший. Я уже знаю это. Ему бы надо куда-нибудь уехать.
— Вам, ему и мне тоже, — крикнул Терри. — Мы можем поехать все вместе.
— Но что вы хотите этим сказать? — спросила Ева.
— Я хочу сказать, что… мы… вы… слушайте…
Терри наклонился к ней ближе.
— Первое, что я сейчас сделаю, это срочно отправлюсь на Парк-авеню и как следует воткну этому парню, который от вас сбежал.
— Терри!
— Ну, ладно, хорошо. Я не поеду, раз вы этого не хотите, — проворчал он. Он снова наклонился к ней.
— Ева, я хочу сказать, что вы и я…
— Пардон, — раздался решительный голос. Они обернулись. Это говорил старший официант:
— Pardon, monsieur, mais vous faites trop de bruit…
— Ха! — вырвалось у Терри.
— Месье будет столь любезен…
— А иди ты отсюда, Лафайет, — сказал Терри и взял Еву за руку. — Слушайте, милочка, я хотел сказать, что…
— Он говорит, — перебила его Ева, отодвигаясь от Терри, — что вы очень громко разговариваете, слишком много шума…
— И если месье не будет говорить тише, — добавил старший официант более решительно, — я попрошу его удалиться отсюда.
Терри взглянул на него. Потом спокойно сказал Еве.
— Сидите спокойно, детка.
Он встал и, широко расставив ноги, смотрел на галльского джентльмена.
— Вы сказали, что я произвожу слишком много «брун» в вашем заведении?
Старший официант немного отступил.
— Филипп, Антуан!
Подбежали два здоровенных смуглых гарсона.
— Проводите, пожалуйста, мадемуазель и месье…
— Ни с места, Антуан, — крикнул Терри.
В зале наступила тишина. Шокированные посетители умолкли. Еву бросало то в жар, то в холод. Она была готова провалиться сквозь землю.
— Пожалуйста, Терри, — шептала она. — Не забывайте, где… Пожалуйста, не…
— Ну что же ты, Антуан, — подгонял гарсона старший официант.
Смуглый кулак Антуана замахнулся на Терри. Терри немного присел, и Ева зажмурилась. Она знала, сейчас будет драка. В таком шикарном ресторане. Завтра все попадет в газеты…
— Я сказал тебе «ни с места», — услышала она голос Терри. Он говорил своим обычным тоном, и Ева быстро открыла глаза.
Терри сдерживал руку Антуана и почти умоляюще смотрел на него. Пот градом катился по его лицу.
— Слушай, Антуан, — сказал он, облизывая губы, — ты когда-нибудь был… влюблен?
Антуан глубоко вздохнул и посмотрел на старшего официанта. Официант побледнел и спросил:
— Может быть, месье плохо себя чувствует? Может быть, позвать доктора?
— Любовь. Любовь, — настойчиво повторял Терри. — Ты понимаешь, что такое любовь? Амур. Л-ю-б-о-в-ь.
— Он сумасшедший, — пробормотал Антуан, осторожно отступая назад.
— Конечно, я сумасшедший! — кричал Терри, размахивая своими длинными руками. — Я буквально свихнулся, подыскивая слова, чтобы сделать предложение любимой девушке, а он говорит, что я слишком шумлю.
Никогда в жизни Ева не испытывала такого унижения. В ресторане стоял шум и гвалт. Все хохотали. Даже старший официант позволил себе улыбнуться.
— Вы неуклюжий дурак, — воскликнула, вскакивая, Ева. — В конце концов, я больше не могу.
Она побежала, провожаемая восторженным ревом, раздававшимся со всех сторон. Как он мог?.. Это какой-то… какой-то…
Но она успела добежать только до коврика у входа. Там ее встретил неизвестно откуда взявшийся Терри.
— Слушайте, детка, — сказал он. — Выходите за меня замуж и сделайте меня счастливейшим человеком в мире.
— О, Терри, — вздохнула Ева, обнимая его. — Я так счастлива. И я вас так люблю.
— Вив ля Франс, — крикнул Терри и поцеловал Еву.
Дверь Макклуру открыл Джуна.
— Хелло! — приветствовал доктора Эллери, вставая с кресла, стоявшего возле камина. — Входите.
— Я вас долго не задержу, — сказал доктор Макклур. — Я вас еще не поблагодарил как следует, и…
— Ах, вы об этом? — Эллери был явно смущен.
— Садитесь, доктор. Папа в управлении, подчищает последние детали и, кажется, собирается, наконец-то, удовлетворить любопытство репортеров.
— Терри сказал, что вы неважно себя чувствуете, — заметил доктор и взял сигарету, предложенную ему Эллери. — Вероятно, это естественная реакция. Да, действительно, изумительный образец рационалистического объяснения. А вид у вас в самом деле плохой. Как вы себя чувствуете?
