Данил Корецкий - Безупречный шпион (сборник)
Девушка поспешно вскочила. Неопытная еще, шуток не понимает.
Денег за ужин Вадим не взял.
– Обижаешь, земеля! За кои веки посидели по-русски, душой расслабились. Заезжай еще при случае!
Мы долго обнимались, я жал крепкие, натруженные руки хозяев, выслушивал клятвы в вечной дружбе и, что душой кривить, сам клялся. Наконец имеющие совесть гости покинули страусиную ферму. На этот раз я посадил за руль Галину, сам расположился рядом и, опустив стекло, старательно дышал на проплывающие мимо кустарники. С одной стороны, вентилировал легкие, а с другой, пытался внести вклад в процветание хозяйства. Если здесь водятся комары, филлоксера, колорадский жук и другие вредители, то в зоне алкогольного выхлопа они наверняка передохнут!
Машина неспешно поднималась вверх по ровной асфальтовой дороге. Хорошее настроение, приятная расслабленность, чистый воздух… Жизнь хороша! Я положил ладонь Галочке на ногу. Даже очень хороша! И день прошел просто замечательно. Не хватало только маленького завершающего штриха…
На уютной лужайке за очередным поворотом мы остановились, чтобы полюбоваться пейзажем. Галочка, опершись на локти и колени, грациозно устроилась на заднем сиденье, рассматривая окрестности через боковое стекло. Я стоял сзади и, как капитан с мостика, смотрел поверх автомобильной крыши на раскинувшееся внизу серебристо-голубое озеро, аккуратную европейскую избушку, высоченные вековые деревья и живописные лужайки.
Легкий прохладный ветерок охлаждал мой вспотевший лоб, выполняющий сейчас функции радиатора, отводящего излишнее тепло, которого, честно признаюсь, было в избытке. Босые ступни девушки горячо упирались мне в колени, но не эта точка соприкосновения служила источником основного жара… Другая. Не стоит конкретизировать, чтобы не нарушать правил приличия! Сдобные округлые ягодицы напоминали, что недавно я собирался их отшлепать. Сейчас эти бесчеловечные намерения вызывали у добрейшего Геннадия Поленова искренние угрызения совести: Галочка не заслуживала наказаний – только поощрений и восхищения. И, конечно, той игры, которая увлекла нас до самозабвения. Я дергал ее за бедра, так что белая попка звонко шлепалась о низ моего живота, потом мы раздвигались и тут же сдвигались опять.
Как в игрушке, которую когда-то принес в школу второгодник Колька Зуев: тянешь за палочки, и в такт дергаются стянутые резинкой, грубо размалеванные голые фигурки жопастой тети и х… ястого дяди. Препохабная штуковина, не имеющая ничего общего с нашей возвышенной игрой! Хотя людей, лишенных душевной тонкости и возвышенного понимания жизни, мои спущенные штаны могли ввести в заблуждение, и даже зародить в некоторых приземленных душах превратные представления о происходящем… Но, к счастью, здесь таких не было. Вообще никого не было.
Вдоволь налюбовавшись пейзажем, мы продолжили путь к здоровому образу жизни. С поворота дороги я увидел бредущего по склону холма одинокого страуса и внезапно раскрепощенное сливовицей, пивом и любовью сознание поймало мелькнувшую давеча ассоциацию.
… Длинные железные ноги, на них круглая кабина, над ней – поднятое щупальце с генератором смертоносного луча… Герберт Уэллс: «Война миров». Марсианский треножник на Хорселлской пустоши! Только у этого третьей ноги не хватает. Но нечто инопланетное и угрожающее в его силуэте проглядывает.
Бр‑р‑р! Недаром отец предупреждал меня много раз: не мешай пиво с водкой. Единственным оправданием служит только то, что я стал грешить этим уже после сорока лет. К тому же, сегодня была не водка, а сливовица. И это меняет дело в корне.
* * *Вернувшись в «Супериор», мы ненадолго расстались: Галина, как и подобает скромной молодой девушке, отправилась показаться на глаза маме, а я подошел к рецепции, взял пригоршню леденцов из сферической вазочки, поболтал с дежурной – симпатичной, коротко стриженной брюнеткой, полистал проспекты… Дождавшись, пока брюнетка отлучилась, перегнулся через стойку и вынул из ячейки с номером «222» синий паспорт гражданина США. С фотографии на меня глянуло знакомое одутловатое лицо, мало украшаемое обязательной для американца, но довольно кислой улыбкой. Имя тоже переделано под стопроцентного американца: Pavel Markovich. Значит, «богач, здоровяк и счастливец» не врал. Крутой герой какого-то детектива говорил в подобных случаях: «Этот парень чист, как геморрой Дюймовочки»!
Через десять минут я поднялся в номер, повалился на широкую кровать и подвел неутешительный итог сегодняшнему поиску. Итак, линия Александра оборвалась. Надо опять тянуть за ниточку, торчащую из брошенного гнезда анаконды… Без особого энтузиазма набираю мобильный телефон архитектора:
– Пан Рокос, ещё раз здравствуйте! Это Геннадий Поленов. Хочу поблагодарить вас: дом мне очень понравился. Теперь хотелось бы встретиться с продавцом…
– Гм… Боюсь, что господин Старовойтов не занимается подобной конкретикой… Для таких дел у него есть доверенное лицо. Вам удобно записывать? Дворяткина Елена Семёновна, телефон…
Вот те раз!
– Спасибо, пан Рокос. Большое спасибо!
Телефон Елены Семеновны у меня есть…
Набираю номер Гадюки.
– Лерочка! Здравствуй, это Геннадий. Никуда не исчезал, восстанавливал здоровье. Врачам тоже надо детей кормить, поэтому они насели на меня всерьёз. Анализы, режим, процедуры, диета… Это разве жизнь? Ну, разве что курортная. А я хочу хорошей вольной жизни! Что это значит? Поясняю: вкусно есть, хмельно пить, весело проводить время в компании красивой женщины. Да, такая есть на примете. Конечно! И я хочу завтра пригласить ее на обед. На ужин? Прямо сейчас?!
Гм! Честно говоря, сегодня я уже достаточно поработал: целый день лицедействовал, притворялся, лицемерил, врал… Выпытал достаточно информации и выпил, кстати, вполне достаточно. Были, конечно, и приятные моменты, но они тоже требовали физической отдачи. В конце дня следовало расслабиться и отдохнуть: поговорить с Галочкой о кинематографе, расслабленно, без всяких глупостей, поваляться в постели, подремать перед телевизором и рано отойти ко сну. Но теперь вся эта умиротворяющая программа летит к черту: надо заступать во вторую смену… Так даже шахтеры не работают!
– Отлично, Лерочка! Конечно, заеду. Говори адрес, я запомню. Пушкина, двадцать восемь? Жди: лечу на крыльях любви!
Крылья меня не подняли: то ли любовь очень слабенькая, то ли я слишком тяжелый. Хотя я чистил зубы двадцать два раза, выхлоп сливовицы и «Козела» все еще сохранял убойную концентрацию, и садиться за руль было нельзя. Пришлось ехать на такси.
Через полчаса галантнейший Геннадий Поленов с шикарным букетом роз в трепетно дрожащей руке, позвонил в квартиру своей возлюбленной. Она была уже почти готова и открыла дверь в дымчатых колготках, черных лаковых «шпильках» и наглаженной белой блузке. Юбку она надеть не успела.
– Ой, какие цветы! Проходи…
Я зашел в просторные, хорошо обставленные апартаменты. Сильно пахло духами и, по-моему, каким-то ароматизатором.
Выглядела Лера несколько напряженной: видно, она еще не знала, что я прошел проверку на вшивость. Зато кавалер держался естественно, раскованно и галантно: поцеловал гладкую щечку, вручил букет, погладил по обтянутым скользкой лайкрой массивным ягодицам.
– Ой, я не одета!
Воистину, это добродетельная и стеснительная женщина…
– Прекрасно одета. Ты замечательно выглядишь, так и иди…
Лера польщенно улыбается, но совету не следует: извиваясь, натягивает узкую черную юбку и черный жакет. Если бы не разрез до бедра и другое лицо, то она бы стала похожей на монахиню.
– Выпьешь? – гостеприимно предлагает она.
– Разве что немного виски, – не стал выкобениваться Поленов. – Со льдом.
Она достает бутылку «Белой лошади», звякает щипцами для льда. Через десять минут мы выезжаем. Лера уверенно, одной рукой ведет свой «пежо», а в другой держит у открытого окна сигарету. Я, подставив лицо ветерку, насыщенному запахом свежескошенной травы, любуюсь вечерним Карлсбадом. На электричестве здесь явно не экономят. Огни фонарей отражаются в мокром после вечернего мытья асфальте, прожектора или специально установленные галогеновые лампы ярко подсвечивают красивые фасады, ломаные черепичные крыши, мансарды, подслеповатые слуховые окошки. Склоны гор теряются в темноте, и подсвеченные здания второй, третьей и последующих линий кажутся парящими в воздухе.
Золотой слон с отеля «Elefant» философски смотрит вниз, на заполненные столики летнего ресторанчика, над которыми разносится привязчивый российский шансон:
Вези меня, извозчик, по мокрой мостовой,
А если я усну, шмонать меня не надо…
Цокая копытами, ухоженные кони катят наполненные веселыми туристами длинные экипажи. «Ландо», – почему-то всплывает в памяти испанское слово. Звезды и молодой месяц рассматривают сверху чистые тротуары, по которым нарядные отдыхающие гуляют между аккуратно подстриженных газонов…
