Леонид Влодавец - Душегубы
- Ваня! Достань их! В колеса! - приказала Вика. Соловьев приложился, коротко простучала очередь, а затем звонко лопнул правый передний баллон.
- А-а-а! - из кузова заваливающегося набок грузовика в ужасе завопило два десятка голосов.
Лязг и грохот свалившейся в овраг и покатившейся под откос машины разом заглушил эти истошные вопли.
"Газель" уже петляла по просекам, подбираясь к законсервированному аэродрому.
На КПП стоял прапорщик, который хорошо знал в лицо фрола, Вику, Валерку и Ваню.
- Привет! - сказал он, махая дневальному солдатику, чтоб поднимал шлагбаум. - Ждут вас уже... Дуйте, пока я тут главный...
Фрол вынул из-за пазухи десять зеленых бумажек с портретом Бенджамина Франклина.
- На, - сказал он. - Может, до следующей зарплаты дотянешь...
- Даст Бог, - вздохнул прапорщик, - обещали, что через пару месяцев будет...
На рулежке огромного пустого поля одиноко маячил "Ан-12". "Газель" устремилась к нему. С самолета, видимо, тоже углядели машину. Задняя аппарель стала плавно открываться, а винты помаленьку вращаться.
"Газель" подъехала к транспортнику как раз в тот момент, когда аппарель открылась полностью. К автомобилю от самолета подошли два человека в синих потертых куртках с воротниками на рыбьем меху и в мятых ушанках.
- Недолго ждете? - спросил Фрол.
- Ничего, время есть. Мы ж вроде как на вынужденную сели. Машина же старинная. Но вам бы тоже телиться не стоило. Закатывайте вашу игрушку. Вот бортинженер Жора, он поможет разместиться.
Наим развернул "газель" и задом заехал по аппарели в салон. Еще через полчаса, когда все вольные пассажиры вылезли из кузова, а "газель" была как следует закреплена в салоне, самолет, не спрашивая разрешения на взлет - не у кого было, разве что у прапорщика с КПП, - оторвался от взлетно-посадочной полосы и поднялся в небо...
ТЯЖКИЕ ПОСЛЕДСТВИЯ
Глава тяжело посмотрел на Рындина. Тут, в этом взгляде, было все: и презрение, и осуждение, и ненависть, и желание стереть с лица земли. А голос прозвучал, как ни странно, участливо, даже с жалостью:
- Андрей Ильич, как же так? Что у нас творится, а? Эта история в Сидоровском районе просто ужас какой-то...
- Бандитские разборки,. - выдавил Рындин, - прокуратура уже работает.
- С прокуратурой разговор особый будет. А вот вашей службе такие истории это не плюс. С Теплова я тоже не снимаю ответственности. Но тут и наркотики, и терроризм, и незаконное оружие - целый букет... Да, мне обещали, что пока, до президентских, ничего лишнего не скажут. Но ведь Сорокин опять от вас ушел. И Бог знает, где он объявится и что еще выкинет. Может быть, под самые выборы.
- Все, что ему надо было взять, он взял, - устало сказал Рындин. - Теперь ему у нас нечего делать.
- Вы наш разговор у меня на дне рождения помните? Все, что говорилось об интересах господина Соловьева, вы запомнили? И о своих личных, кстати, тоже.
- Нет, я помню, не беспокойтесь. А вот ваше волнение мне непонятно. Вы ведь совсем недавно говорили об индульгенции.
- Да. Только я забыл сказать, что многое будет зависеть от Соловьева.
- Я догадывался, что это так. Может быть, и постарался бы с большим энтузиазмом. Но могу вам сообщить, что все это уже не так.
- В смысле?
- Есть информация, что от Соловьева-старшего, возможно, уже ничего не зависит. Он вчера арестован. Инкриминируется статья 78-прим. Незаконный экспорт оборонных технологий. Кстати, по материалам, собранным на него нашим управлением. А если очень постараться, то там можно и 64-ю накопать. Все эти обхаживания мистера Сноукрофта и Резника даром не прошли.
- Вот как... - У Главы явно испортилось настроение.
- Да-да, представьте себе. И могу в чисто приватном порядке сообщить, что в ближайшее время у нас может появиться небольшая следственная группа из Москвы, которая начнет работу по определению вашего личного участия в этом вопросе.
- Это вы серьезно? - нахмурился Глава.
- Вообще-то, я уже много лишнего сказал.
- И из каких это соображений?
- Считайте, что из гуманных. Дело в том, что там еще кое-какие неприятные выходы просматриваются. На ваши контакты в соседней области, где осенью прошлого года был убит руководитель ТОО "Роберт" Соловьев Валентин Борисович, родной младший брат Антона Борисовича. Как ни странно, он вел дела с той же самой фирмой, на счет которой господин Сорокин просил перевести три миллиона мелкими купюрами...
- По-моему, вы, Андрей Ильич, элементарным шантажом занимаетесь. Не владея, кстати, серьезной информацией.
- Возможно, но боюсь, что этой информацией владеют в другом месте. Я просто указал вам хвостик от ниточки, за которую могут потянуть те, кому ваша индульгенция не совсем с руки.
- И все-таки, чего вы добиваетесь?
- Спокойствия. Только спокойствия.
- Знаете, конечно, где абсолютное спокойствие существует? - усмехнулся Глава.
- Знаю, но не спешу туда. Мне пока неплохо и тут. А вот некоторые раздражители хотелось бы устранить.
- Какие?
- Те, которые нас постоянно беспокоят.
- Я ведь не могу вам прямо ответить. Хотя и знаю, о чем речь. А то вы еще запишете это на диктофон, который у вас, может быть, в галстуке запрятан.
- Нет у меня таких приборов, к сожалению. А вот у господина-товарища Сорокина есть такие, какие даже японцам и американцам не снились. Вот и лови его после этого.
- Плохому танцору известно что мешает. Ладно, Андрей Ильич, давайте считать, что наш разговор пока закончен. Насчет своих соображений по обеспечению спокойствия и устранению раздражителей еще раз подумайте. Желаю здравствовать!
Рындин вышел из кабинета. Глава высунулся следом, якобы для того, чтоб передать какое-то указание секретарше, и, убедившись, что чекист покинул приемную, вернулся в кабинет. После этого он отворил дверцу, которая вела в его персональный туалет, и выпустил оттуда Иванцова.
- Все слышал, Виктор Семенович? - указывая прокурору на стул, сказал Глава.
- В основном все.
- И как ты думаешь; кого он имел в виду в качестве "раздражителя"?
- Думаю, что меня прежде всего.
- О! И у меня такое же мнение. Замазал ты его в прошлогодней истории, а в этой он и сам порядком замазался. Исчезни ты - вот он и обретет желанное спокойствие. Как думаешь, Сорокина он нарочно отпустил?
- Сложно сказать. Сами знаете, что за поимку Сорокина он не столько перед своим директором отвечает, сколько перед Бариновым. И уж за разгром "Куропатки" и лутохинского объекта он спросит.
- С вас обоих, между прочим.
- Обязательно. Вот Рындину и охота, чтоб я не смог ничего в свое оправдание сказать.
- Опять мы с тобой во мнениях сходимся, а? - ухмыдьнулся Глава. - Вот что значит давнее знакомство. С полуслова понимаем друг друга.
- Ну, с Рындиным вы тоже общий язык нашли, кажется?
- Вот тут ты ошибаешься, Виктор Семеныч! С Рындиным общий язык не больно получается. Знаю я их, дзержинское племя. Все время подсидка на уме. Видел, как он меня подкрутил с Соловьевым? Думаешь как, серьезно это? Ты в курсе этого дела?
- Нет, это Рындин самостоятельно винтил. Не уверен, что он там и меня не приплел. Ведь он знал, что Сноукрофт и Резник бывали у меня в "Вепре". И на пригородной даче - тоже.
- Вот видишь, как он нехорошо себя ведет.
- Нехорошо, согласен. Хотя, скажем так, он больше на перспективу работал. Во-первых, набирал материал на период после выборов Президента. Во-вторых, к возможным выборам губернатора. В-третьих, на случай разборки в борьбе за власть, есди бы мы от своей задумки не отказались...
- Ну да, конечно. Собрал бы военную хунту вкупе с Проку-диным, младшим Сорокиным и, допустим, Кочетковым. Первым же указом этой самой Береговской "директории" меня отрешили бы и посадили.
- Думаю, что и меня тоже, - усмехнулся Иванцов. - А возможно, и сажать не стали бы - в 24 часа именем Свободной Береговии...
- Вполне реально. Народу это бы очень понравилось. Соскучились по показательным процессам.
- И по расстрелам, очевидно.
- Что делать? Впечатление такое, что публике нужно иногда чьи-то кости кидать. Только вот всегда встает вопрос, кого кидать. Очень сложно иногда выбрать. Особенно из двух кандидатов...
- Спасибо, что предупреждаете. Значит, я вовремя успел?
- Хе-хе-хе! Ты думаешь, что если б ты позже Рындина пр бежал, то я бы его в туалет подслушивать посадил?
- Бог его знает, всегда лучше первым прибежать.
- Вот за это я тебя и ценю, Иванцов. Я еще по райкому знаю, какой ты быстрый. Опять же связи у тебя в Генпрокурату-пе неплохие. Можешь ты позаботиться насчет дела Соловьева?
- Только насчет Соловьева? - прищурился Иванцов. - Или насчет - хм! другого товарища тоже?
- Ну, насчет Соловьева, я думаю, там будет кому заступиться. А вот насчет "другого товарища" - надо бы. Реально это?
- Реально. Но только вот Соловьев, поскольку он сына пока не получил обратно и вопрос с Сергеем Сорокиным не решен, может в какой-то момент сделать пакость.
