Екатерина Савина - Лагуна вечной любви
Наполнив стопочку, она подала ее Василию Петровичу, и тот махом выпил.
– Ну, – промолвила Розалия Аркадьевна, когда Василий Петрович отдышался, – рассказывай, что там у тебя случилось? На работе что-нибудь?
Василий Петрович вздохнул и, прежде чем начать рассказывать, выпил еще одну стопочку коньяка.
– На работе, – проговорил он, обреченно опустив глаза в пол, – где же еще. Такое началось, что – не приведи господи. Шеф опять колобродит чего-то. Опять наколобродит, а отвечать – кому? Василию Петровичу Донину. Все документы-то на меня составлены, хоть и фирма шефу принадлежит целиком.
– Опять с бандитами связался твой шеф? – предположила Розалия Аркадьевна, присаживаясь напротив мужа.
– А черт его знает, с кем он связался, – уныло пробасил Василий Петрович и почесал вялую шертку на обвисшем животике, – собирается передавать крупную сумму каким-то ребятам, говорит, что получит фантастические проценты. Требует, чтобы я дал свои подписи на сбор суммы, без моих подписей по линии бухгалтерии, сама знаешь, ничего не получится.
– Может быть, и вправду большие деньги заработаете? – осторожно спросила Розалия Аркадьевна. – Сейчас-то все возможно – времена какие... Обманул кого – и вот, пожалуйста – миллионер. Ты сам, вспомни, каким путем в бизнесмены выбился?
Василий Петрович отмахнулся от жены и снова покосился на бутылку. Розалия Аркадьевна слила остатки коньяка в стопочку – получилось – почти полная и пододвинула мужу.
– Так-то оно так, – продолжал Василий Петрович, опрокинув стопочку, – только и то верно, что бесплатный сыр в мышеловке бывает. А мой шеф, хоть и жук большой, но все же найдутся и такие, кто его обмануть сможет. А обманут – фирма рухнет, разорится.
Розалия Аркадьевна думала, склонив украшенную редкими кудерышками голову.
– Ну и пускай, – сказала она, – пускай разоряется. У тебя пенсия большая, да и в банке счет хороший – проживем.
– Не в этом дело! – скривившись от того, что глупая жена не сможет понять его волнений, воскликнул Василий Петрович. – Шеф суетиться – кричит на меня, что, мол, я, старый козел, ни чего не понимаю, что, мол, удача сама в рожу прет, а я отворачиваюсь. Даже грозился мне. Все, чтобы я подпись дал.
– Ну, грозился, это он зря, – резонно возразила Розалия Петровна, боевито тряхнув кудерышками, – он что – не понимает, сколько у тебя старых друзей в правительстве города сидит? Сколько у тебя старых связей? Да он без тебя никто! И звать никак! Это ты его человеком сделал. А до тебя он кто был – жулик с деньгами и все. Да пусть он только пальцем...
Василий Петрович вздохнул и закурил сигарету.
– Что-то слишком он суетиться, – проговорил он, – шеф-то. Сам на себя не похожий. Только про этот свой вклад и говорит. Даже странно – никогда его таким не видел. Вот я думаю – влетит он по глупости и по жадности в авантюру, а как следствие, да суд? Меня посадят. По бумагам-то я – президент фирмы.
– Откажись, – твердо сказала Розалия Аркадьевна, – откажись и все. А будет приставать еще к тебе – сходи к Петру Петровичу. Или к Захару Ильичу. Они враз этого мелкого жулика за химок и...
– Да давно он уже не мелкий жулик! – застонал Василий Петрович. – Он теперь уважаемый в деловых кругах человек. А на мои связи он теперь – тьфу! Кстати, Захара Ильича посадили, я тебе не говорил? А начиналось все так же, как и меня – уговорили какие-то бумаги подписать, посулили денег. Он подписал, через полгода большой шухер и все – Захар Ильич под следствием, а через несколько месяцев – готово дело. Правда, немного дали, но все равно – теперь вся его карьера-то... Вот так и со мной будет, – Василий Петрович свесил нагруженное тремя сальными подбородками лицо на грудь.
– В милицию надо, – зашептала Розалия Аркадьевна, – чтоб их всех повязали.
– Какая милиция! – снова вскинулся Василий Петрович. – О чем ты говоришь! Как дитя малое, ей-богу. Прямо не знаю, что и делать. Сегодня сказал шефу, что подписывать не буду ни при каких условиях, а он на меня заорал, пообещал с землей сровнять. Что теперь со мной будет?
На это Розалия Аркадьевна ничего не ответила. И тут – как только в ее разговоре с мужем родилась и расширилась пауза – звякнула балконная дверь.
Розалия Аркадьевна вздрогнула.
– Что это, Вася?
– Ветер, – не поднимая головы, отозвался Василий Петрович, – или с крыши сосулька опять упала. Знаешь ведь – у нас последний этаж – как весна, так сосульки падают и всякая гадость с крыши на балкон течет. Сколько я раз я говорил этим дворникам...
На балконе снова что-то щелкнуло. Потом завозилось, а потом до застывшей в страхе Розалии Аркадьевны долетел протяжный скрип.
– Какие сосульки, Вася, – пораженная внезапной мыслью, прошептала она, – все сосульки давно стаяли. Это не сосульки...
Тогда поднял голову и сам Василий Петрович.
– Посмотреть, что ли, – неуверенно выговорил он, приподнимаясь.
– Не надо, – ухватила его за руку Розалия Аркадьевна и вскочила, тряхнув внушительным бюстом, – ты говорил, что твой шеф обещал тебя с землей сровнять. Может, это он прислал кого-нибудь?
– Да о чем ты говоришь? – Василий Петрович попытался было усмехнуться, но усмешка у него не вышла. – Это так... выражался. Фигурально.
– Милицию надо!
– Да какую!.. Это кот с крыши прыгнул на балкон! Ты котлеты, которые там оставила, закрыла тарелкой? Нет? Вот он запах учуял и это...
Василий Петрович осекся. Он явственно услышал, как скрипнула, приоткрываясь, балконная дверь и по ногам потянуло уличным холодом.
Розалия Аркадьевна закрыла себе рот обеими ладонями, будто боялась, если она издаст малейший звук, будет еще страшнее.
Василий Петрович, сделавшийся вдруг белым с ног до головы, как холодильник, на котором стоял телевизор, поднялся со стула. У Василия Петровича были худые несоразмерно обрюзгшему туловищу ноги. Сейчас они заметно дрожали, словно от подгибаясь от напряжения держать отвисший живот, жирную грудь, пару трясущихся рук и облитую сейчас потом голову Василия Петровича.
Из гостиной, куда выходила балконная дверь, мягко полетели едва слышные аккуратные шаги. Звук приблизился и смолк за дверью. Видно, пришелец остановился в недоумении перед полоской света, выбивавшейся из-за плотно прикрытой кухонной двери.
Ничего почти не соображая и полностью не отдавая себе отчета в своих действиях, Василий Петрович открыл рот и издал хриплое простестующее восклицание. Потом его понесло к двери, он открыл дверь и тут же качнулся назад, негромко пискнув.
Розалия Аркадьевна наконец отодрала ладони от своего лица и протяжно завопила, сползая на пол со стула – обеими руками отмахиваясь, точно от видения, от своего супруга, который вытаращив глаза, шел от двери прямо на нее. И по всему было видно, что Розалию Аркадьевну пугало не столько входное пулевое отверстие в левой стороне голой груди Василия Петровича, сколько бессмысленное и странное выражение его лица, трясущиеся подбородки, по которым вперемешку стекала из раззявленного беззвучного рта слюна и кровь.
Крик Розалии Аркадьевны оборвался, она с всхлипом втянула в легкие новую порцию воздуха – то ли для того, чтобы снова закричать, то ли для того, чтобы осмысленно позвать на помощь, то ли...
Неважно, впрочем. Потому что в следующую секунду Розалия Аркадьевна ощутила, что закричать никак не может – по крайней мере пока кто-нибудь не вытащит плотно залепившую ей горло пулю.
* * *Еще когда я только подходила к дому, где находилась квартира Васика... да нет, раньше – когда я, расплатившись, выходила из такси – я почувствовала, что что-то не так.
Неясное предчувствие с каждым шагом, приближавшим меня к дому, укреплялось. Эта не было обыкновенная интуиция, таким образом проявлялись экстрасенсорные способности, доставшиеся мне от моей родной сестры, которая, в свою очередь, получила их от нашей прабабки.
Дремавшие в Наталье экстрасенсорные способности разбудил Захар, а Наталья, сумев установить со мной контакт уже после своей смерти, помогла мне ощутить себя как экстрасенса.
До сих пор не понимаю, как могла моя покойная сестра-близнец общаться со мной – отделенная бесконечным океаном безсущественного мрака и вечного холода.
Просто не укладывается в голове. Даже – когда я вспоминаю события прошлого года, мне кажется, что все, что со мной было – не происходило в действительности, а являлось продуктом ночного кошмара.
Отчасти это так и было.
* * *Когда я вошла во двор дома, в котором находилась квартира Васика Дылды, я была уже совершенно уверена в том, что неподалеку находятся люди, которые враждебно настроены по отношению ко мне и к моим друзьям.
Поэтому я отошла в тень еще голых деревьев и продвигалась к подъезду, где жил Васик вдоль стены дома. Если бы кто-нибудь увидел меня со стороны, то наверняка решил бы, что крадется вор.
