Светлана Алешина - Ищи ветра в поле
Но вот однажды вечером, когда Маринка с Виктором были у меня в гостях, мы вдруг вспомнили о деле Обуховой.
— А вот интересно, Оль, наша статья принесла хоть какую-то пользу? — спросила меня Маринка.
— Во всяком случае, я сегодня проезжала мимо мини-маркета и обнаружила, что он работает. Не буду же я теперь следить за всеми бизнесменами! Я со своей стороны сделала все, что могла. Причем совершенно бескорыстно. Так что считаю себя абсолютно свободной от этого дела, и совесть моя чиста. И думаю, на этом можно поставить точку.
Однако, как оказалось, точку было ставить еще очень рано. Только я проводила Маринку с Виктором, как в дверь позвонили. Я подумала, что это Маринка как всегда что-то забыла и вернулась, поэтому даже не посмотрела в глазок.
Каково же было мое удивление, когда на пороге я увидела двух парней в кожаных куртках. Один из них, мордастый и плотный, был серьезен и хмур, второй же, высокий худощавый светловолосый парень, наоборот, улыбался и поглядывал на меня довольно дружелюбно, даже с каким-то любопытством.
— Вам кого? — спросила я, решив, что они ошиблись дверью.
— Бойкова? — односложно спросил мордастый.
— Да.
— Поговорить надо, — сказал он, оттесняя меня и проходя без приглашения в квартиру.
«Вот оно, началось», — подумала я. Почему-то я сразу связала появление этих парней со статьей, посвященной Обуховой.
Вслед за мордастым прошел и второй парень, аккуратно прикрыв за собой дверь. Они уселись в кресла. Мордастый вытянул ноги и закурил сигарету. Выпуская дым колечками, он спросил:
— Ты какого хера воду мутишь?
— В каком смысле? — решила уточнить я.
— В прямом, — рявкнул он. — Зачем ментам капнула насчет машины? Нас этот твой Степанчиков достал уже…
— Так вы от Тимура? — догадалась я. — Тогда хоть представились бы. Меня зовут Ольга Юрьевна.
— А меня Сергей, — первым ответил светловолосый.
— Толяном можешь меня звать, — лениво бросил мордастый. — Только ты нам зубы не заговаривай. Мы по делу пришли.
— Может быть, хотите кофе? — спросила я.
— Чего? — как-то сразу офонарел Толян.
— Кофе мы не пьем, — отрезал тот, кто представился Сергеем. — Нам бы покрепче чего.
— Могу предложить коньяк.
— Давай, — согласился Толян.
Коньяк, надо признать, я была не против выпить и сама, поскольку была взволнована. Когда рюмки с коньяком были наполнены, я предложила тост за знакомство.
— А ты ничего, — сказал Сергей, оглядев меня с ног до головы. — Только вот не в свое дело влезла. Тебе бы любопытства поумерить — цены бы тебе не было.
— Но послушайте, — заговорила я в свое оправдание, — убили человека, который заказал мне статью в собственную защиту. И я в какой-то степени несу за него ответственность. Когда я увидела машину, то подумала, что люди, сидящие в ней, могут иметь прямое отношение к убийству. Потому что не далее как утром того дня я видела их разговаривающими с Людмилой Николаевной.
— Ну и что? — спросил Толян и одарил меня недружественным взглядом. — Мало ли какие базары могут быть между деловыми людьми…
— Ты вот что, — сказал Сергей. — Запомни, что мы к этому делу никакого отношения не имеем. Завтра же езжай к Степанчикову, скажи, что разговаривала с Обуховой перед ее смертью, и та сказала — никаких проблем с Тимуром и его братвой у нее нет. Наоборот, мол, эти ребята обеспечивали ее безопасность.
— Хреново, выходит, обеспечивали, — не удержалась я от ехидного замечания.
Толян вскочил, подошел ко мне и приподнял мою голову за подбородок:
— А это уже не твое дело, лапуля… — почти ласково проговорил он. — Тебе же сказали: любопытство свое поумерь.
— Короче, хватит базарить, — сказал Сергей и улыбнулся. — Ты, я думаю, все поняла. Девочка ты умная, главный редактор все-таки. Так что сознаешь, что мы можем и не так по-дружески приехать.
В его глазах вдруг появился огонек затаенной угрозы. И я поняла, что этот человек только с виду такой милый и улыбчивый. Если же затронуть его интересы, он будет действовать совсем по-другому.
— Да, я все поняла, — с готовностью сказала я. — Завтра я съезжу к Степанчикову, все ему объясню и не стану больше лезть в это дело.
— Вот и умница, — довольно констатировал мордастый Толян и потрепал меня по щеке. — Потопали, — бросил он Сергею.
Тот в дверях обернулся и с улыбкой произнес:
— Спасибо за коньяк. Надеюсь, что новой встречи не будет.
Встреча, хоть и обошлась без особых эксцессов, прошла для меня напряженно. И поэтому, когда они ушли, я сразу же позвонила Виктору.
— Еду, — коротко резюмировал он и повесил трубку.
Я походила туда-сюда по квартире, стараясь унять противную мелкую дрожь в коленках.
Когда раздался звонок в дверь, я внимательно посмотрела в глазок, прежде чем открыть.
— Я, — успокоил меня Виктор.
Я открыла и сразу же, почувствовав себя в безопасности, расслабилась. Все напряжение сегодняшнего вечера вдруг выплеснулось наружу, и я, повиснув в руках Виктора, расплакалась. Он осторожно погладил меня по спине, отвел в гостиную, уложил на диван.
— Рассказывай, — сказал он после того, как сходил на кухню и накапал мне в стакан валерьянки.
Я выпила и поведала произошедшую со мной историю. — Я остаюсь, — коротко сказал он.
* * *На следующее утро Виктор, приготовил завтрак — свою неизменную яичницу. Мы с удовольствием поели и выпили кофе.
По дороге на работу Виктор спросил:
— Сегодня тоже?
Я кивнула, поняв, что он имеет в виду, стоит ли ему оставаться у меня ночевать.
— Нужно выждать несколько дней на всякий случай. Я пока не собираюсь ничего предпринимать.
— А Степанчиков? — поинтересовался Виктор.
— Я к нему съезжу, — утвердительно сказала я. — Но не для того, о чем говорили эти парни. Я помню, что Степанчиков и сам сомневался в их вине. Так вот, я узнаю, не открылись ли новые обстоятельства в этом деле. Я выясню только это и больше светиться не буду. Хватит. Вчерашний вечер и так дался мне тяжело.
Виктор кивнул, одобрив тем самым мои планы. К Степанчикову я собиралась ехать часам к одиннадцати, после того, как разгребусь с утренними делами.
Утренние дела, однако, так и остались незавершенными, потому что у меня с утра засела Маринка, которой не терпелось узнать подробности вчерашнего инцидента.
— Я тебе еще когда говорила, Оля! — назидательно крутила она пальцем у меня перед носом. — Нечего было с самого начала с этой Обуховой связываться. Вот, теперь и расхлебываем ни за что ни про что! И денег нет!
Я поразилась, насколько Маринка легко меняет свое мнение — кажется, она сначала была за то, чтобы я дала статью, потом против, потом снова за и так без конца. Я в очередной раз убедилась в том, что с логикой у моей подруги изначально не сложилось, и постаралась поскорее свернуть этот абсолютно неконструктивный разговор. Быстренько собравшись, я поехала в РУБОП к Степанчикову. Времени было половина десятого.
К Степанчикову меня долго не пускали, проверяли документы, выслушивали мои объяснения насчет того, что я по очень важному делу, которым занимается Михаил Анатольевич. Потом, наконец, поверили, но попросили подождать.
Я села в коридоре на один из длинного ряда стульев, положила сумочку на колени и стала ждать, когда майор сумеет уделить мне время.
Прошло около двадцати минут. Потом дверь кабинета распахнулась, оттуда вывели закованного в наручники парня, а следом высунулось лицо самого Степанчикова. Сегодня оно было краснее, чем обычно, к тому же волосы майора были взъерошены. Видимо, он очень усердно проводил допрос.
— Проходите, — буркнул он мне. — Что там у вас еще случилось?
Я вошла и присела на очень жесткий и неудобный деревянный стул.
— Кофе хотите? — спросил Степанчиков, вытирая пот со лба.
— Нет, спасибо, — отказалась я, памятуя, какое пойло в ходу у сотрудников РУБОПа. — Я, собственно, пришла узнать, нет ли новостей по делу Обуховой.
— Пока нет, — коротко ответил Степанчиков. — Братву ту мы за наркоту посадим. Но в убийстве они не замешаны. Тут могу дать гарантию — незачем им было ее убивать, и вообще магазин ее подставлять. Ведь они на этом живут.
— Тогда что же?
— Если бы я знал, то давно бы уже принял меры, — Степанчиков начал потихоньку раздражаться.
— Значит, совсем ничего?
— Ну, случилось кое-что… Может, и не имеет отношения к делу, а может быть, наоборот, имеет, — Степанчиков нервно растер руками лицо.
— Что?
— Вчера ночью стекло разбили в магазине «Людмила». Вневедомственная сообщила.
— Ну, это уже совсем какое-то ребячество, — протянула я разочарованно.
— Так я и говорю! — вскочил с места майор. — Хрен ее знает, случайно это или нет.
— А все-таки, — вдруг вспомнила я. — Кто именно из налоговой полиции дал вам тогда информацию о наркотиках в «Людмиле»?
