Арнольдо Тайлер Лопес - Семь шагов следствия
– А на работе у себя предупредили?
– Я считал это необходимым. А вдруг возникнет какая-нибудь сложность, какое-нибудь срочное дело?
– И вы действительно были у врача?
– Разумеется. Я записался, на прием около восьми и стал ждать доктора Мирамара. Его жена сказала, что он куда-то пошел. Так ведь и прием начинался с десяти. Украли что-то у доктора?
Тон у Хосе Антонио был располагающий.
– Нет, – поспешил внести ясность Осорио. – Обокрали одного служащего из зоопарка.
– Охотно верю, здесь еще хватает бандитов. Окружат кого-нибудь и отнимут деньги.
– У этого человека отняли не деньги.
Ожидая, когда офицер продолжит, Хосе Антонио застыл с выражением несколько глуповатого любопытства на лице.
– У него отняли гномов.
– Гномов?
– Да, похоже, они представляют какую-то ценность. А потом его бросили в ров со львами. Его пытались убить.
– Пытались… убить?
– Совершенно верно, но не удалось. Вам плохо?
Осорио подошел к Хосе Антонио и положил ему руку на плечо. Хосе Антонио был очень бледен.
– Это почки. Иногда у меня бывают колики. Будьте добры, дайте мне, пожалуйста…
Рубен принес ему стакан воды. Выпив воду, Хосе Антонио поблагодарил его.
– Проклятые камни. Спускаются в мочевой пузырь, и кажется, внутренности тебе кто-то кромсает кинжалом.
– Вам лучше?
Хосе Антонио кивнул.
– Как я уже сказал, – снова заговорил, сев на свое место, Осорио, – Хайме Сабас остался жив. – Офицер внимательно посмотрел на Хосе Антонио. – Вас что-то удивляет?
– Дело в том, что я знаю Хайме Сабаса, он служил у моего брата, садовником был. Я очень удивлен случившимся и хотел бы видеть его – он так хорошо относился ко мне.
– Сейчас это невозможно. Он в госпитале.
Хосе Антонио улыбнулся, в его светлых глазах блеснула насмешливая искорка.
– Я был бы рад поговорить с ним. Уже несколько лет я его не видел…
– Хосе Антонио, – снова прервал его Осорио, – вас никак не заинтересовала кража гномов?
– Нет.
– Разве вы не знаете, что они принадлежали вашему брату?
– Ах, эти! Да, я знал, что Хосе Мануэль купил как-то семь гномов из сказки про Белоснежку, но не знал, что это те самые. Так вот как, оказывается, наша семья причастна к краже?
Осорио кивнул, вынул из ящика стола чистый лист бумаги и протянул его Хосе Антонио вместе с шариковой ручкой.
– Напишите, пожалуйста, здесь свое полное имя и домашний адрес.
Хосе Антонио с улыбкой повиновался, поставив внизу энергичную подпись. Уже в сотый раз Осорио смотрел на его правую руку: все пальцы на ней были целы.
– Никуда не уезжайте, – сказал Осорио, провожая его до дверей, – следствие продолжается, и вы нам еще можете понадобиться.
– К вашим услугам, лейтенант.
После его ухода Осорио подошел к окну.
– Надо проверить, Рубен, действительно ли Хосе Антонио Трухильо был на консультации у доктора Анхеля Мирамара в четверг с восьми до десяти утра.
– Слушаюсь. Я уже записал себе.
– Итак, продолжим – мы не можем терять время.
Уже в машине сержант задал вопрос, который давно вертелся у него на языке.
– Почему ты ему сказал, что Сабас жив?
– Сам не знаю, какое-то внезапное озарение, еще неясная мысль.
– Думаешь, он убийца?
– А ты?
– Против него нет улик.
– Согласен, однако отсутствие доказательств и улик еще не говорит о невиновности.
– Если он действительно был у врача между восемью и десятью часами утра, он не мог совершить преступление.
– Логично. Но где доказательства, что он там был?
– Они нам неизвестны.
– Как неизвестно, действительно ли у него были почечные колики или это была его реакция на мои слова, когда я сказал, что Сабас жив.
– Потом он успокоился.
– Нет, он понял, что я солгал. Мне показалось даже, что он угадал ход моей мысли. Во всяком случае, пока очевидно одно: его ненависть и презрение к брату.
– Кстати, – воскликнул Рубен, щелкнув пальцами, – я забыл тебе сказать, что дом в Сьюдамаре, который принадлежал Хосе Мануэлю, после победы революции превращен в детские ясли. Называются они «Исмаэлильо» и расположены рядом с домом для престарелых. Старые по соседству с малыми. – Рубен улыбнулся. – Дом был национализирован в пятьдесят девятом году, и никто в нем тогда не жил.
Остановив машину у дома доктора Мирамара, Осорио и Рубен вышли и были удивлены, не увидев в приемной ни одного пациента. Однако жена врача рассеяла их недоумение.
– По пятницам Анхель не принимает.
– Мы хотели бы видеть его, сеньора.
– Он мне сказал, что обедать дома не будет и что собирается идти к вам давать… как это… он назвал…
– Письменные показания.
– Да-да, правильно.
– Мы не можем ждать доктора и очень просили бы вас нам помочь.
– Но Анхеля нет и… Я не знаю, как он к этому отнесется…
– Это совершенный пустяк. Нам нужно лишь посмотреть список больных, которые были на приеме у вашего мужа в четверг.
После некоторого колебания женщина пригласила их в библиотеку. На письменном столе, на том же самом месте, что и в прошлый раз, лежала тетрадь, куда заносились имена пациентов. Женщина протянула ее Осорио, Осорио просмотрел запись четверга, и Рубен тоже – из-за плеча своего начальника.
– Здесь нет имени Хосе Антонио, – сказал он, – а это значит…
– Кто вам нужен, скажите, пожалуйста. Я помогу…
– Мы ищем пациента по имени Хосе Антонио Трухильо.
– Ах, Пепе! Но его полного имени вы здесь не найдете. – Женщина взяла тетрадь, и ее указательный палец скользнул по странице. – Вот, пожалуйста: Пепе Тр. – Она вернула тетрадь Осорио. – Поскольку он наш старый пациент и к тому же знакомый, я записываю его как Пепе и добавляю Тр., чтобы не спутать с другим Пепе, тоже нашим знакомым. Здесь записаны те, кто получили консультацию. Видите, Пепе был принят в десять двадцать пять.
– А где предварительная запись?
– Вот она. – Женщина приподняла чучело обезьяны, державшей коробок со спичками. – Кажется, если только я не ошибаюсь, Пепе записался рано и ждал Анхеля. Я помню это потому, что поила его кофе и просила посмотреть Клотильду. – Она улыбнулась. – Клотильда это моя кошка, уже несколько дней она не ест и гуляет по крышам.
Во второй тетради имя Хосе Антонио, на этот раз полное, было тотчас обнаружено.
– Согласно этой записи, Хосе Антонио Трухильо пришел на прием в восемь часов пять минут утра. У вас хорошая память.
– А что я вам говорила?!
– Хорошо, но почему здесь его имя написано полностью?
– Это объясняется очень просто. При предварительной регистрации Анхель не разрешает мне записывать имена моим способом. Он должен знать полное имя пациента. Иногда приходится делать запросы, наводить справки в архиве, понимаете? А уж потом, когда я регистрирую тех, кто получил консультацию, я могу писать имя пациента, как мне нравится. Так распорядился Анхель, а он человек очень аккуратный.
Пятница, после обедаФеликсу Арриасе было велено дождаться доктора Анхеля Мирамара, взять у него письменные показания, приложить их к показаниям Хосе Антонио Трухильо и отправить вместе на графическую экспертизу для сравнения с почерком, которым была написана записка, найденная в кармане рубашки Хайме Сабаса.
Осорио же с Рубеном отправились к Хулии Пардо, вдове Хосе Мануэля Трухильо. Времени у них было в обрез. Затормозив прямо у дома, они почти побежали к воротам.
Сквозь решетку ограды виднелся внутренний дворик, довольно обширный, с еще сохранившимися растениями, за которыми, судя по всему, когда-то тщательно ухаживал хороший садовник. Скамейки едва можно было различить среди высокой травы; клумбы, от которых расходились выложенные камнями дорожки, были запущены. Ворота открылись только после второго звонка. Они вошли.
У дверей дома их ждала Хулия Пардо и после того, как они ей представились, провела их в гостиную. Мужчин не покидало тяжелое чувство при виде запустения, царившего повсюду. Даже мебель в гостиной будто бы съежилась, стала маленькой и жалкой. На стенах остались светлые пятна – следы когда-то висевших здесь картин и ковров.
Однако у хозяйки дома был совсем иной вид. Оба мужчины сразу заметили, что она очень хороша собой.
Допрос пошел по уже проторенному пути. Хулия не отрицала разгульного образа жизни своего супруга и призналась, что вечеринки в Сьюдамаре всегда были ей отвратительны, хотя она молчала об этом. Когда она выходила замуж за Хосе Мануэля, она никак не предполагала, что он окажется таким.
Хулия не отрицала также своего знакомства с доктором Мирамаром, другом дома и лечащим врачом. Однако категорически возражала против того, что ее будто бы навещал какой-то иностранец. Она признала, что между Районом Абелем и ее мужем всегда были какие-то трения, и нисколько не сомневалась, даже, пожалуй, была уверена, что Рамон Абель погиб во время своего тайного бегства из страны в мае 1960 года.
