Игорь Середенко - Богомол
— Это идея, — согласился Рахимов.
— Итак, — обратился Матвеев к незнакомцу. — Кто вы? Как вас зовут?
Незнакомец сел на небольшой деревянный стул и свесил голову.
— Если я скажу, то вы дадите мне пить? — сухо произнес незнакомец и, поперхнувшись, начал он начал тяжело кашлять. Приступ кашля буквально разрывал его горло.
— Да, дам. Но сначала, ты ответишь на некоторые вопросы. Итак, как тебя зовут?
— Я, — хриплым голосом произнес незнакомец, — ни в чем не виновен… Меня зовут Сурин Геннадий.
— Геннадий, а собственно в чем вы провинились? — спросил Матвеев.
— Ни в чём. Меня схватили в моём доме… Они выкрали меня… меня похитили… отпустите меня… — взмолился Геннадий.
— Но, ты виновен?! — произнес Матвеев, неожиданно изменив голос. Он, как будто начал требовать от незнакомца признания.
— Нет, это не я. Вы не знаете… — вдруг голос Сурина понизился, и он начал плакать, словно малое дитя. — Он заставил меня это сделать. Я не хотел этого, я… — неожиданно Сурин схватил руками решетку и начал биться об нее головой.
Матвеев от неожиданности отскочил назад.
— О боже. Надо прекратить этот допрос, — сказал Рахимов, испугавшись за арестанта. — Этак он разобьет себе голову.
— Вы правы, — сказал Матвеев.
Им еле удалось оторвать незнакомца от решетки. Дверь в камеру была окутана тяжелыми цепями. На петлях висел большой замок.
— Вы можете открыть его? — спросил Рахимов, вспомнив об отмычках.
— Сейчас этого делать не нужно, — ответил Матвеев. — Мы не знаем, что это за человек, и почему монахи его посадили за решетку. К тому же, будучи на свободе он может нас выдать.
Неожиданно незнакомец остановился и отошел в дальний темный угол камеры, где растворился во мраке.
— Вряд ли теперь мы добьемся от него чего-то, — сказал Матвеев.
— Вы правы, — ответил Рахимов. — У него тяжелое психическое расстройство.
— Нам пора возвращаться, а кружку возьмем с собой.
— Зачем она нам? — удивился Рахимов.
— Отпечатки пальцев. Они понадобятся. Если это похищение человека, то я должен выяснить все об этом Геннадии Сурине, как он сам себя назвал.
— Но там есть и мои отпечатки, я тоже касался этой кружки, — сказал Рахимов.
— Ваши отпечатки меня не интересуют, главное, что на кружке есть его отпечатки, — произнес Матвеев.
Они собирались уже уходить, как вдруг незнакомец буквально набросился всем своим весом на решетку, сильно ударившись об нее. Он схватил руками стальные прутья и начал дико кричать. Его глаза были похожи на взгляд сумасшедшего. Так же неожиданно он успокоился, и дико закричал:
— Не забирайте свет! Оставьте…. я боюсь темноты! — кричал незнакомец.
— Оставьте лампу, иначе он не успокоится, — сказал Матвеев.
Когда они вышли из подземелья, в библиотеке с верхних окон появились, едва заметные, первые лучи солнца.
— Надо торопиться, — сказал Матвеев, — пока не рассвело.
Они оба незаметно вернулись к себе в комнату, не встретив ни одного монаха.
— Боже, как сильно болит голова, — неожиданно сказал Матвеев, тяжело опустившись на кровать. — У вас есть таблетки от головной боли?
— К сожалению, нет, — ответил Рахимов. — Я сейчас сделаю для вас чай. Он всегда успокаивает меня. Может быть и вам поможет? Хотя… о, черт… меня сильно тошнит, — сказав это, он умчался в уборную.
Когда он вернулся, то чувствовал себя намного лучше.
— Ерунда какая-то. Меня никогда не тошнит, когда я нахожусь высоко в горах. Такое со мной впервые.
— У меня голова тоже болит впервые. Раньше никогда не жаловался, — сказал Матвеев.
— Вот, возьмите. Это чай собственного производства. Он сделан из сухих веток вишни. Хорошо успокаивает нервную систему. В детстве мне его заваривала бабушка. Попробуйте.
Матвеев попробовал чай и через несколько минут произнес.
— Да, и впрямь отпустило.
— Вы полагаете, что этого узника надо проверить? — спросил Рахимов.
— Несомненно, в полиции есть картотеки, — сказал Матвеев.
— Что, если он монах, у которого помутился разум? — спросил Рахимов.
— Возможно. Это надо проверить. Кто он, и за какие такие проступки попал в немилость монахам? — сказал Матвеев. — Сегодня вы должны посетить монастырское кладбище Рахимов, как вы и хотели. Я думаю, это удобно сделать во время похода на рыбную ловлю. Вы скажите монахам, что у вас болит голова, и вы себя плохо чувствуете, и поэтому вам нужно вернуться в монастырь. На самом же деле вы пойдёте вот по этой карте. — Матвеев достал пожелтевший лист, сложенный в несколько раз. — Я обнаружил ее в библиотеке.
— О, спасибо вам, это значительно облегчит поиски.
— Я же отправляюсь на встречу с сержантом. Передам ему кружку с отпечатками пальцев неизвестного. Пусть проверят этого Сурина Геннадия.
После обеда они расстались. Матвеев сказал, что хочет прогуляться по лесу, а сам пошел на встречу с сержантом Дремовым, с которым он договорился встречаться каждые два дня у начала тропинки выходящей из леса, у места срубленного дерева. Матвеев подошел к месту встречи, где его уже дожидался сержант.
— Вот, возьмите эту кружку. На ней имеются отпечатки пальцев некоего Геннадия Сурина, как он сам себя называет, — произнес Матвеев. — Надо проверить: кто он; не находится ли в розыске пропавших. Возможно, его похитили. С какой целью пока не известно.
— Я понял. Передам нашим, они проверят по компьютеру, — сказал сержант. — Капитан, а может быть, мы просто допросим всех? Тогда они будут посговорчивее.
— Нет. Это не поможет. Пусть лучше всё будет инкогнито. А, когда будет в этом надобность, то мы всегда сможем проявить себя. Да, и еще, на тот случай, если я не смогу в следующий раз прийти на встречу… — он подошел к небольшому камню и приподнял его. — Пусть это место под камнем будет нашим тайником. Если меня не будет в назначенное время на этом месте, то загляните под этот камень. Я всё время на виду у монахов, мне не всегда удается остаться наедине, без лишних любопытных глаз. Вот под этим камнем я буду оставлять для вас записки, сержант. Но, это на случай, если мне не удастся выбраться из монастыря.
— Я понял вас, капитан.
— В монастыре около 60 монахов, плюс с десяток монахов паломников. Монастырь поддерживает связь с внешним миром. Им не хватает только автономного электричества. А так, монастырь практически автономен, и может подолгу находится закрытым, отрезанным от внешнего мира. Они даже продукты выращивают. Под монастырем есть подземелье, настоящий лабиринт. Мы с археологом чуть не заблудились там. Подземелье уходит куда-то в горы. Куда? Выяснить пока не удалось.
— Насколько он глубокий? — поинтересовался сержант.
— Это еще предстоит проверить. Да, не забудьте в следующий раз принести шесть батареек для фонарика.
Вечером Матвеев встретился с Рахимовым. Они шли по монастырю вдоль старых строений, разглядывая их причудливые формы и архитектурные конструкции былых времён.
— Как прошла встреча? — спросил Рахимов.
— Всё в порядке, — ответил Матвеев. — А, как ваши успехи с покойниками? Вам удалось добрались до кладбища?
— Я сделал так, как вы мне предложили. Я отправился на рыбалку с теми же двумя монахами, что и в прошлый раз. Затем сославшись на сильную тошноту, удалился в сторону монастыря. На самом же деле, я отправился по карте к кладбищу. Как только я скрылся из вида, то пошел на север, согласно карте. Если бы не этот клочок пожелтевшей бумаги, то, признаюсь, никогда я не отыскал бы его. Через полчаса я добрался до монастырского кладбища. Мне приходилось останавливаться по пути, что бы проверить, нет ли за мной слежки. Поначалу кладбище не произвело на меня впечатление. Однако когда я повнимательнее изучил могильные дощечки, то я был поражен.
— Что же вы увидели? — спросил Матвеев.
— Дата смерти. Года были разные, но ни один из монахов, похороненных на кладбище, не прожил более тридцати лет. Они все умерли молодыми. Более того, мне пришлось изрядно повозиться, изучая стертые временем надписи, и я обнаружил могилы тех шести монахов, которые умерли таинственной смертью. Года их смерти совпадают с теми годами, что были мне известны. Это были те самые монахи, чьи истощенные тела были обнаружены в лесу за последние годы, и чьи тела считали бесследно пропавшими. Правда, это лишь моё предположение. Неплохо было бы провести экспертизу вскрытия этих тел. Тогда-то мы наверняка смогли бы узнать причину их смерти.
— Да, но монахи вряд ли это нам позволят, — ответил Матвеев.
— Я обнаружил еще одну закономерность. Смертность монахов имеет период.
— Не понял, поясните.
— Монахи умерли не в разные года — не хаотично. Их хоронят приблизительно с интервалом в тридцать пять лет.
— Это интересно. То есть, вы хотите сказать, что приблизительно каждые 35 лет они кого-то хоронят?
