Вероника Тутенко - Если вы не бессмертны
Инга ни раз общалась с наркоманами, а год назад даже делала репортаж «Семь дней из жизни наркоманов». У всех этих ребят, в компании которых она провела неделю, был такой же, как у этой девушки, ничего не выражающий взгляд, в котором сквозил разве что страх.
Вот только что связывало этих девочек и Аникшина? Неужели случайная попутчица сказала правду? Может быть, даже та, вторая девушка, и есть та несчастная Анечка… Какой у нее взгляд, Инга не успела заметить, но решила, что, скорее всего, такой же, как у девушки с афрокосичками.
Подружки удалялись, сгибаясь от ударов молотка (могильщики продолжали свое дело). Девушка с афрокосичками громко рыдала. Светловолосая, всхлипывая, ее утешала.
Женщина лет сорока (видимо все-таки она — жена Аникшина) стояла с плотно сжатыми губами и ничего не выражающим лицом. Дождь стекал по ее щекам, напоминая слезы. А может быть, она плакала на самом деле.
Но лицо ее сохраняло все то же непоколебимое выражение, даже когда могильщики начали опускать гроб в яму.
Вряд ли любящей жене в такой момент удалось бы сохранить спартанское хладнокровие, будь она хоть тысячу раз посвященная, хотя, конечно, каждый переживает горе по-своему.
К низенькому памятнику поставили большой венок, жена Аникшина воткнула в могильную землю букетик искусственных ирисов.
Ветер шумел в вышине, шуршал вершинами сосен. Иголки падали на свежую влажную могильную землю, и уже слегка присыпали могилу.
Жена Аникшина молча смотрела на черно- белую фотографию на памятнике, потом вдруг резко повернулась и заметила Ингу.
С вызовом посмотрела прямо в глаза, наверное решила, что перед ней еще одна соперница, но тут же перевела взгляд на две бардовые розы…
Догадалась:
— Вы, наверное, корреспондент…
— Да, да, — Инга положила розы к памятнику. — Это вам я вчера звонила?
— Да, — женщина направилась к дому
— Примите мои соболезнования. Я должна была подойти к половине первого… — Инга не знала, как вести себя в такой ситуации, но жена Аникшина понимающе кивнула. — Ничего… Пойдемте в дом.
На поминки Аникшина пришли еще две старушки-соседки.
— Вот ведь как… был человек, и нет человека, — приговаривала одна из них, обгладывая куриную ножку.
— Надо же… такой молодой… — повторяла другая.
Больше на поминки не пришел никто. Ни одного посвященного. Странно… Женщина лет тридцати пяти оказалась сестрой Аникшина. Та же неопределенность черт лица, но, может быть, именно из-за этого и не скажешь на первый взгляд, что похожи.
Совсем другое дело — жена Аникшина, яркая, но некрасивая брюнетка, с очень бледным лицом. Родные Аникшина и старушки называли ее Светлана, но при этом казалось, что обращались к кому-то другому, настолько жене Аникшина не шло ее имя. Пожалуй, если бы не чрезмерная худоба, ее можно было бы назвать привлекательной. Конечно, если правильно подобрать макияж и одеть со вкусом. Но безжизненное лицо со впалыми щеками в сочетании с большими глазами и довольно крупным носом с легкой горбинкой казалось немного мистическим. Волосы с проседью подстрижены под каре. По всей видимости, Аникшина даже не пыталась закрасить седину. Да, наверное, именно такие женщины и становятся женами экстрасенсов.
Мужчина постарше оказался мужем сестры Аникшина. Молодой человек — его младший брат. Довольно симпатичный. Красивые, пожалуй, даже слишком правильные черты лица. Немного высокомерия — и он превратился бы в стандартного слащавого красавчика. Не спасли бы и ямочки на щечках.
Да уж, как раз подходящий момент, чтобы восхищаться ямочками! Тем более, и Макс в другом городе. Весьма кстати. Нет, до Макса парню с ямочками на щечках, конечно, далеко. Инга снова перевела взгляд на жену Аникшина, и затем на большие позолоченные настенные часы с вензелями напротив. Двенадцать пятнадцать.
Просторная комната с большим раздвижным столом, по всей видимости, служит гостиной. Темно- зеленая тройка — диван и два кресла, телевизор в углу. Люстра в форме полусферы. Однотонные салатные обои.
На стене — одна-единственная картина. На переднем плане — пески и скалы. А вдали, как остров в безбрежном океане, — таинственный сиреневый лес, манящий и пугающий. Странный инопланетный пейзаж.
В таком помещении хорошо медитировать. Ни ковра, ни паласа. Инга терпеть не могла ковры и паласы, но в этой комнате, явно, чего-то не хватало для уюта. Может быть, цветов? Да, и еще каких-нибудь мягких безделушек, вроде тех говорящих сердечек и поющих медвежат, которые обожает дарить Макс. Но, наверное, в квартире, где вместо кошечки держат гремучую змею, это выглядело бы, по меньшей мере, наивно. А может быть, здесь есть еще одна гремучая змея, и возможно, даже не одна. Инга невольно поежилась, так ярко воображение нарисовало ей змею, выползающую из-под дивана, на котором она сидит.
Ровно в половину первого Светлана встала из-за стола, кивнула Инге: «Пойдемте».
Светлана провела Ингу на кухню, идеально чистую, несмотря на то, что накануне в доме готовилось много еды. Кухня выдержана в том же минималистском стиле, что и гостиная. На окнах белоснежные шторы, стирильные, как в больнице. На столе, застланном голубой клеенкой в белую клетку стояла только пустая, чисто вымытая майонезная банка.
Два стула напротив друг друга. Плита. Навесной шкафчик с тарелками. Ничего лишнего, никаких тряпочек — салфеточек, которые Инга тоже ужасно не любила.
Вдова достала пачку сигарет, протянула Инге:
— Курите?
Инга потянулась было за сигаретой, но вспомнила, что бросила курить и отдернула руку.
— Нет, спасибо.
Достала из большого видавшего виды темно-коричневого кожаного рюкзака маленький цифровой диктофон, блокнот и новую авторучку.
Инга включила диктофон.
Светлана затянулась сигаретой.
— Его все ненавидели, что и говорить. Все эти шарлатаны. Даже на похороны никто не пришел.
Женщина в черной повязке горько усмехнулась.
— Кто, например?.. — осторожно начала Инга.
Похоже, то, что вчера говорил этот чудак Чурилов, — не такой уж и бред.
— Да все, кого ни возьми… — покачала головой Аникшина.
Инга понимающе покачала головой, вопросительно глядя на вдову.
Светлана затянулась сигаретой и продолжила:
— Тот же Меркулов…
— Меркулов? Кто этот Меркулов?
— Есть у нас такое общество шарлатанов. «Третий глаз» называется. Меркулов — его председатель… нет, — снова горько усмехнулась Светлана. — Президент…
— Ваш супруг в этом обществе не состоял?
Неожиданно Светлана рассмеялась. Смех, печальный и жуткий, расползся по дому, перешел в плач.
— Простите, — размазала вдова слезы по лицу.
Затянувшись сигаретой, Светлана продолжала.
— Было бы очень смешно, — и снова странно усмехнулась.
— А почему вы считаете, что Меркулов ненавидел вашего супруга?
— Да потому что Меркулов постоянно ходил на все его сеансы, все пытался узнать, в чем секрет «фокуса». А секрета- то никакого не было, яд на него на самом деле не действовал — и все. И потом… у мужа было много людей, которых он лечил. Каким-то образом Меркулов узнавал их телефоны, звонил им, говорил, что будто — бы Сережа — шарлатан, или, как он его называл, «фокусник». Это они сами потом рассказывали.
— Скажите, Светлана, а вы тоже… — Инга закашлялась. Точно простуда! — посвященная?
Вдова встала, подошла к окну. Из окна было видно кладбище.
— Боже упаси! С тех пор, как Сережу ударило молнией, его уже трудно было назвать нормальным человеком. Может быть, кому-то он и помогал, но жить с ним под одной крышей стало просто невозможно.
Светлана вернулась за стол, бросила окурок в майонезную банку.
— Почему?
Бестактный вопрос, конечно… Но, похоже, Светлана даже ждала его, а вернее, любой возможности выплеснуть боль.
— Он постоянно повторял, что мне его не понять. Где уж там! А раньше мы друг друга понимали, можно сказать, с полуслова. В последнее время он часто кричал на меня, пару раз даже ударил. За лечение он денег не брал, разве что если кто очень настаивал, или если продукты кто принесет. Но продукты у нас и свои есть. Огород во дворе, кролики… А не работал он уже года два. Как ушел с комбината, так и не пытался устроиться на работу. Я ему: «Хватит сидеть у меня на шее». Я пекарем в булочной работаю. А он мне: «У меня дар». Вот и все.
— Н- да… Как вы думаете, Меркулов способен на убийство?
— Нет, — уверенно замотала головой Светлана. — Если поговорите с этим человеком, поймете… На мелкие подлости, да, на это он способен… Но на убийство… Нет… Это подленький, но трусливый человек. Нет, на убийство он не пошел бы.
— Но он мог бы нанести… энергетический удар?
Светлана удивленно посмотрела на Ингу и вдруг неожиданно ответила:
