Бретт Холлидей - Бретт Холлидей. Умри, как собака
Глава VI
Когда она подбежала, Шейн отпустил воротник, и шофер упал лицом в щебень площадки. Анита бросилась на колени перед ним, припала к его телу, охватила голову ладонями, плача и крича: «Чарльз! Отзовись!»
Чарльз не отозвался, и она свирепо взглянула снизу вверх на Шейна:
— Что вы с ним сделали?
Шейн обозрел саднящие костяшки своей правой и пообещал:
— Он скоро будет в порядке, миссис Роджелл. Вы всех своих гостей приветствуете двустволкой?
Чарльз пошевелил головой и тяжело застонал. Анита вновь склонилась над ним, нежно воркуя, шофер с трудом повернулся, оперся ладонями о щебенку и перевел себя в полусидячее положение. Глаза у него были мутные, лицо запачкано кровью. Кровь медленной струйкой стекала по подбородку. Говорил он с трудом по причине разбитых губ и дыры на месте двух передних зубов:
— Эфо Майкл Шейн, Нифа. Я фебе го-орил…— он поперхнулся сгустком крови, выхаркнул его и упал на бок.
Старшая женщина приблизилась к месту, где лежала жертва схватки, и Анита, вскочив, отрывисто приказала:
— Немедленно позвоните доктору Ивенсу, миссис Блейр. Чарльзу плохо. И скажите Марвину, пусть идет сюда, если он достаточно трезв, чтобы помочь. Надо перенести Чарльза.
Экономка побежала к двери, Шейн положил ружье и заметил:
— Для этого не надо никакой помощи.
Он подсунул правую руку под бедро Чарльза, левую — под обмякшие плечи, рывком поднял тело, весившее столько же, сколько его собственное, и, с наигранной легкостью держа его на весу, спросил, напряженно улыбаясь в лицо Аните:
— Куда прикажете?
Глаза их встретились, одно мгновение длилось наэлектризованное молчание. Аниту била легкая дрожь, она закусила верхнюю губку, а взгляд у нее был как у маленького ребенка, созерцающего запретное лакомство. Она тихо сказала:
— Вы очень сильный, да?
Хотя ноша была чрезвычайно тяжела, Шейн заставил себя небрежно двинуться вперед, внутренне смеясь над собой и зная, что ведет себя как подросток, который демонстрирует мускулы перед подружкой.
— Куда? — выдавил он сквозь стиснутые зубы.
— Сюда. Через заднюю дверь. Вы не сможете донести его до его комнаты над гаражом.
Она торопливо указывала дорогу, а Шейн следовал за ней, и хотя колени его подгибались от напряжения, он во что бы то ни стало решил донести груз до места.
Он прошел половину расстояния по площадке, по пути все яснее осознавая, что не сможет выполнить свою задачу, но тут у Чарльза в горле что-то булькнуло, и он стал делать слабые попытки высвободиться из рук Шейна. Рыжеголовый детектив с чувством благодарности опустил правую руку, давая возможность ногам шофера волочиться по земле, и закинул левую руку Чарльза себе за шею, придерживая ее собственным левым плечом. Шофер достаточно пришел в себя, чтобы переставлять по земле ватные ноги, и Шейн с гораздо меньшей, чем ожидал, затратой сил доставил его к задней двери, где стояла Анита.
— Сюда,— она прошла через сверкающую современную кухню в маленькую комнату за ней, обставленную как комфортабельная гостиная. В углу экономка взволнованно говорила по телефону. Шейн с облегчением дал Чарльзу лечь на обитую ситцем софу, и тот распластался на ней совершенно неподвижно, недобро глядя снизу вверх на Шейна.
Миссис Блейр повесила трубку и засуетилась, ободряюще приговаривая:
— Доктор Ивенс сейчас будет. Полежи спокойно, Чарльз, я сделаю тебе холодный компресс на лицо.
Она заторопилась в кухню, а Шейн медленно отвел взгляд от свирепых глаз Чарльза и с подозрением стал вглядываться в лицо Аниты, которая стояла сзади и в свою очередь рассматривала его, не обращая ни малейшего внимания на шофера.
Это был меланхоличный, вопрошающий взгляд, одновременно испуганный и экзальтированный. В нем читались явное похотливое желание и страстная ненависть. Кое-что из описания Аниты Роджелл, сделанного Люси, промелькнуло в его мозгу, когда их взгляды вторично встретились через минуту.
Не отводя от него глаз и не меняя выражения лица, Анита медленно облизала своим острым язычком верхнюю губку — точь-в-точь как кошка, которая лакомится сливками. Шейну уже казалось, что он слышит в тишине ее мурлыканье.
Но когда она заговорила, в ее голосе прозвучало отнюдь не мурлыканье. Этот голос был хриплым, и в нем слышалась хитрость.
— Вы Майкл Шейн.
Он не возражал:
— Да, я Майкл Шейн. Разве это дает вашему человеку право стрелять в меня из ружья, как в бешеного пса?
Со своей кушетки Чарльз пробормотал что-то невнятное. Ни один из говорящих не обращал на него никакого внимания. Они оценивающе присматривались друг к другу, как противники на смертельной дуэли.
Анита перевела дыхание и проговорила:
— Чарльз предостерег меня: он сказал, что вы придете сегодня вечером, чтобы выкопать Дэффи и унести для расследования.
Оба сознавали, что в нескольких шагах миссис Блейр, возвратившаяся из кухни, кудахчет над Чарльзом, но никто из них не посмотрел в ту сторону.
Шейн вспылил.
— Я не знаю, о чем вы говорите. Я объяснил вашему шоферу, что я заблудился в темноте на рыбной ловле и греб к берегу на первые попавшиеся огни в надежде, что смогу вызвать такси и доехать до дому. А он встретил меня с ружьем, и курок у него был на взводе.
— Зачем вы подослали вашу секретаршу? Выведать, где похоронили Дэффи, чтобы прийти и выкопать ее?
— Мою секретаршу? — притворился удивленным Шейн.— Вы с ума сошли!
— Ее зовут Люси Гамильтон, разве нет?
— Да, это имя моей секретарши,— признал Шейн.— О чем осведомлена масса людей в Майами. Что из того?
— И вы отрицаете, что она приходила сюда сегодня, делая вид, будто она от кладбища для животных и поэтому, мол, хочет узнать, где похоронена Дэффи?
— Разумеется, я это отрицаю,— горячо сказал Шейн.— С какой стати Люси станет выкидывать такие дурацкие номера?
— Чарльз подозревает, что ненормальная сестра Джона наняла вас вести расследование и доказывать, что Дэффи отравил кто-то из нас, потому что Генриетта обвиняет нас в убийстве ее брата.
Анита выговорила эти слова спокойно и просто, как если бы они были совершенно несущественны.
Шейн глубоко вздохнул и покачал рыжей головой, что, как он надеялся, выражало состояние полностью сбитого с толку человека.
— Я отказываюсь понимать, о чем вы толкуете.
— Я позвонила в «Вечный Приют» после того, как Чарльз вернулся, показав мисс Гамильтон могилу Дэффи, и сказал мне, что, по его мнению, она не та, за кого себя выдает. У «Вечного Приюта» нет служащей по имени Люси Гамильтон, и они вообще не посылали ко мне своих людей. Как вы это объясните, Майкл Шейн?
— Никак. А почему я должен объяснять?
— А потом,— ровно продолжала Анита,— Чарльз вспомнил газетную статью, в которой было написано, что у вас есть секретарша по имени Люси Гамильтон. Это вы тоже отрицаете?
— Нет, конечно,— гневно сказал Шейн.— Наш разговор — полный абсурд. У вас не найдется чего-нибудь выпить?
Анита вскинула голову и мгновение мрачно рассматривала его. Потом протянула руку, которую Шейн взял в свою, и сказала уже весело:
— Разумеется, найдется, Майкл Шейн.
Ее хриплый голос зазвучал музыкально, произнося его имя. Не отнимая руки, она провела его мимо софы, у которой миссис Блейр, стоя на коленях, все еще хлопотала над Чарльзом. Они вышли из комнаты, миновали кухню и далее направились к широкому сводчатому холлу, который Люси описала Шейну и где футах в тридцати от парадного входа были приоткрыты справа раздвижные двери. За дверями оказалась небольшая оранжерея. Температура в ней была такая же, как в будуаре, о котором говорила Люси. Все еще держа Шейна за руку, Анита подвела его к роскошному обеденному столу, покрытому белой кружевной скатертью. В центре стола располагался огромный серебряный поднос, а на подносе красовался шейкер для коктейлей с небольшим количеством жидкости на дне, два бокала на высоких ножках, из которых только что пили, ведерко колотого льда, тяжелый хрустальный графин с надписью «Мятный ликер», заполненный на четверть, и другой графин, большего размера, без надписи, но содержащий янтарную жидкость, которая жаждущему взгляду Шейна показалась очень похожей на старый выдержанный коньяк.
Анита заговорила:
— Марвин и я пили «стингер»[1] после обеда. Может, хотите сделать еще порцию?
Шейн сжал ее руку и посмотрел сверху вниз, на ее сияющие волосы, чуть касавшиеся его плеча. Затем он выпустил ее руку и ответил:
— Я бы предпочел неразбавленного.
Шейн хотел было взять один из бокалов, но она сделала движение к шелковому шнурку от звонка, прошелестев:
— Я позвоню, чтобы принесли чистый.
— Пожалуйста, не надо,— возразил Шейн.— Я лучше выпью из этого, чтобы только побыть здесь с вами наедине.
