Эрик Ле Болок - Нож винодела
— Прекрасно… И еще один вопрос…
— Я вас слушаю…
— В котором часу ушел отец Анисе?
— Думаю, где-то без четверти двенадцать. Мне было жаль смотреть на него, когда он уходил так поздно со своим молитвенником под мышкой.
— Он покинул вас одним из первых?
— Нет, последним. В ту минуту, когда он собрался уходить вместе с другими гостями, у нас состоялся короткий разговор по поводу нашего нового сорта и его скорейшего освящения.
— Я не очень понимаю.
— Видите ли, капитан, виноградники и религия здесь тесно связаны. Для получения хорошего урожая Божественное благословение имеет первостепенное значение, и этот новый сорт должен быть освящен до следующего сбора винограда.
— Понимаю… Ничего другого, что могло бы внести ясность в мое расследование?
— Нет, мне больше нечего вам сказать.
— Хорошо, попрошу вас не покидать город, не предупредив меня… Я остановился в «Дубовой бочке». — Он протянул ей свою визитную карточку.
— Прекрасно, вы остановились у одного из наших членов.
С этими словами мадам де Вомор встала, чтобы проводить капитана.
— Да, я видел его в вашем списке.
— Кристоф Блашар — наш главный виновед.
— Главный?..
— Виновед, он ведает винными погребами нашего содружества. Мало кто наделен таким же вкусом, как он.
— Ну что ж, за сутки я уже познакомился с тремя из вас…
— Кто третий?
— Ваша мэрша.
— Жаклина — выдающаяся особа. Она присоединилась к нам три или четыре года назад. Она не только рыцарь, но и мой заместитель, своего рода наш управляющий делами… — Хозяйка широко распахнула дверь. — Я в вашем распоряжении, капитан, если вам понадобятся дополнительные сведения…
— Я надеюсь завтра же встретиться с вами, мне необходимо собрать всех, присутствовавших на том вечере. — На углу улицы Кюш заметил остановившуюся машину мастера по ремонту посудомоечных машин. — А что касается вашей утечки, то, думаю, все наладится.
Закончив обустраивать комнату и взглянув на свои механические часы, отец Клеман решил пойти в собор. Он был безусловным сторонником заводного механизма. Каждый вечер перед тем, как выключить свет, он брался за головку своих часов и медленно крутил ее по часовой стрелке. Этот привычный жест каждый раз отмечал окончание дня. Ему не нравились батарейки, равно как и мысль не быть хозяином своего времени и своей судьбы. Согласно собственному образу жизни, он был актером, а не зрителем своего существования. И он часто повторял одну из любимейших своих поговорок: «На Бога надейся, а сам не плошай».
Он открыл дверь, ведущую из коридора в ризницу, не забыв наклониться, чтобы не удариться о деревянную балку. Ризница представляла собой маленькую квадратную комнату. В центре ее на сосновом столе лежали несколько брошюр и стояло с десяток ивовых корзин. Напротив стола находились в ряд четыре металлических шкафчика. Открыв первый, он аккуратно развесил свою священническую одежду. Похоже, шкафчик был предназначен именно для этой цели. Покончив с одеждой, он прошел через потайную дверь, ведущую в церковь. Сделав несколько шагов, он остановился на границе трансепта и нефа и, подняв голову, принялся созерцать контрасты Истории. Здесь гармонично соседствовали строгий романский стиль и пламенеющая готика. Из века в век собор преображался по прихоти строительного гения людей. Справа был установлен величественный орган, слева над несколькими рядами скамей возвышалась кафедра. Он был один и наслаждался этим исключительным мгновением. Через несколько минут он опустился на скамеечку для молитв перед алтарем. Тишину внезапно нарушила токката Иоганна Себастьяна Баха. Ее звуки сразу наполнили собой собор. Отец Клеман достал из кармана мобильный телефон:
— Алло… Добрый день, монсеньор… Да, я благополучно доехал… Нет… Не знаю, но я задам вопрос полицейскому, с которым познакомился сегодня утром… Да, он прекрасно понял, как важно для нас быстрое расследование этого дела… Спасибо, монсеньор, я позвоню вам, как только у меня будут новости.
Захлопнув телефон, отец Клеман убрал его в карман сутаны. Затем продолжил знакомство с церковью. За кафедрой возвышалась многоцветная позолоченная деревянная статуя высотой в восемьдесят сантиметров. Это была святая Рита, в плиссированном платье, с раскрытой Библией в руках. Он всегда с особым благоговением относился к этой святой, которая была причислена к лику блаженных Урбаном VIII и канонизирована в 1900 году папой Львом XIII.
Викарий снова опустил руку в карман и принялся искать мелкую монету. Но нашел лишь одно евро. Свечи стоили два с половиной евро, а не догоревшие — один евро. Священник предпочитал свечи со стеклянным колпачком. Свечи изготавливали мастера-свечники уже более пятисот лет. Два года назад он посетил одну из таких фабрик. Это было так называемое производство «с погружением», технология, которая позволяла получать знаменитые канонические формы, тонкие вверху и постепенно расширяющиеся к основанию. Хлопчатобумажные фитили предварительно прикрепляли к рейкам и все сразу погружали в горячий воск. Число погружений зависело от того, каким должен быть диаметр свечи.
Не располагавший необходимой суммой и не желавший жить в кредит, священник опустил свою скромную лепту в кружку для пожертвований и взял огарок. Слабенькое пламя дрожало. Оно казалось таким беззащитным среди этого простора. Клеман опустился на одно колено и начал читать молитву, глядя на свечу. Некоторые считали, что, как только загорался фитиль свечи, чья-то освободившаяся душа возносилась к Богу. Для Клемана наступила минута подумать о дорогих ему существах. У него вошло в привычку вспоминать о своих близких, входя в часовню, церковь, резиденцию примаса или неизвестный ему собор. Он полагал, что его участие необязательно, но все-таки необходимо.
Седьмой номер в гостинице. Кюш лежал на великолепном постельном белье, достоинства которого, не скупясь, нахваливала Памела. Он наблюдал за неутомимым полетом мухи. Взгляд его следил за насекомым, но мысли были заняты другим. Он целиком был занят расследованием, которое пресса назвала «дело Анисе». Им овладели непонятная тревога и возбуждение, он испытывал чуть ли не раздражение. С чего начать? Надя была настроена очень оптимистично, но он полагался на интуицию. А она говорила ему, что дело затянется. Он должен был определить круг общения жертвы, ее привычки и окружение.
Во время убийства на улице нередко находятся свидетели. Здесь же после опрашивания соседей не осталось никаких сомнений, решительно ничего! Никто ничего не видел и не слышал. Ни единой ниточки, за которую можно было бы уцепиться, ни малейшего следа. Никакой улики, полная пустота. Кюш снова и снова задавался вопросами. Действительно ли хотели убить священника? Или он оказался там в неподходящий момент? А может, преступление совершено каким-нибудь пьяницей или наркоманом? Нет, его даже не ограбили… Разве что… Разве что убийцу спугнули, и этим объяснялось то, что бумажник не украли. Возможно, Бернадетта Мутье, обнаружившая тело, появилась слишком рано… Или слишком поздно!
Капитан встал и направился к столу напротив открытого окна. Он высунулся на улицу: воздух раскаленный, но вполне приятный. Кюш закрыл глаза, шум фонтана действовал на него успокаивающе. Взяв себя в руки, он прикрыл створки и просмотрел несколько листков, лежащих на компьютере. Это был список, врученный ему Элизабет де Вомор. Первопричина, возможно, скрывалась здесь, в этом допотопном содружестве. Кюш принялся изучать имена, делая кое-какие пометки. Зазвонил мобильный телефон, и он привстал:
— Алло… Да, святой отец… Нет, я не знаю, когда можно будет забрать тело аббата. Да… Я жду известий от судебно-медицинского эксперта… Я сообщу вам… Не знаю… когда хотите… Завтра вечером… Прекрасно. Тогда до завтра… у вас дома.
Отец Клеман стоял возле алтаря. Два ряда, каждый из восьми стульев справа и слева, казались сделанными из одного куска дерева. Под поднятыми сиденьями зияли выступы. В полусогнутом виде стул казался каким-то авангардистским произведением. Каждый из шестнадцати стульев коричневато-красного цвета украшали искусно вырезанные деревянные фигурки. Викарий с удовольствием разглядывал их. Он любовался целующимися птицами, русалками, единорогом, драконами, ангелами, головами людей… Он опустил сиденье четвертого стула во втором ряду справа и присел на несколько минут, прежде чем продолжить обход. В то мгновение, когда он, проходя мимо распятия посреди клироса, преклонил колени, осенив себя крестным знамением, послышался шум. Через северный вход в церковь кто-то вошел… Кюре увидел идущую ему навстречу женщину.
— Добрый день, святой отец. Вы замещаете отца Анисе?
— Да, мадам, чем могу вам помочь?
