Фридрих Незнанский - Бархатный губернатор
Секретарь нажал кнопку вызова и, когда на пороге возник помощник, приказал, подавая устав:
– Размножить и вручить членам «Пантеры». Завтра в двенадцать ноль-ноль жду всех здесь, в кабинете.
В двенадцать дня работники «Пантеры» собрались в кабинете секретаря. Среди них находились и начальник МУРа, полковник милиции Вячеслав Грязнов, и Алексей Петрович Кротов, как всегда элегантно, по последней моде одетый, и, разумеется, Константин Дмитриевич Меркулов с Александром Турецким, ведь именно они руководили «Пантерой». Надо сказать, Меркулову и Турецкому стоило большого труда ввести в состав группы Кротова. При первом знакомстве он произвел на Василия Алексеевича неприятное впечатление. И неудивительно. Когда секретарь повысил свой и без того громоподобный голос, Алексей Петрович поморщился и вежливо попросил: «Нельзя ли потише, уважаемый Василий Алексеевич?» Хвостов на некоторое время утратил дар речи и обалдело уставился на собеседника, но под простодушным взглядом Кротова вдруг смутился. «Этого модника не возьму!» – заявил он Меркулову и Турецкому. Пришлось Константину Дмитриевичу приоткрыть секретарю некоторые подробности из секретно-агентурной деятельности Крота, объяснить, что подполковник внутренней службы Кротов – сотрудник секретной внутренней разведки МВД, и лишь тогда Василий Алексеевич пошел на попятную.
Секретарь был по-военному краток.
– Надеюсь, вы прочли проект устава новой партии и обратили внимание на организации, под эгидой которых она создается. И отлично представили себе, что в случае создания подобной партии в стране будут созданы условия для тихого переворота в пользу людей, стоящих за этими организациями и громкими фамилиями. Умному должно быть все ясно, а дураков, полагаю, среди вас нет. – Секретарь оглядел присутствующих, придвинул к себе лист бумаги. – Предлагаю следующее. «Первое. Форсировать в Государственной Думе принятие закона об ужесточении борьбы с мафией. Для этого за особо крупные экономические преступления ввести смертную казнь. Второе. Немедленно изъять огнестрельное оружие у охраны директоров коммерческих банков и заменить частную охрану работниками Министерства внутренних дел. Третье. В закон о выборах в любой государственный орган ввести поправку о запрещении выдвижения кандидатов, отбывавших заключение в тюрьмах и лагерях за уголовные и экономические преступления. Четвертое. Выявить источники средств фирм и предприятий, и в случае их незаконности возбудить уголовные дела». – Секретарь осмотрел присутствующих. – Кто не понял, текст перед вами. Вопросы есть?
– У меня два вопроса, – приподнялся Алексей Петрович Кротов. – Куда пойдет этот, вне всякого сомнения, очень важный и смелый документ?
– На стол Президента.
– И второй. Какой срок вы даете для установления источников средств?
– Тридцать дней.
– Благодарю, – ответил Кротов.
– Еще вопросы будут? – Секретарь выждал секунду. – Вопросов нет. Константин Дмитриевич, – обратился он к Меркулову, – прошу вас остаться, остальные свободны.
– Слушай, а почему он тебя не оставил? – поинтересовался Грязнов у Турецкого, когда они вышли на улицу.
– Потому что сидел рядом с тобой.
– И со мной, – добавил Крот.
– Ну что, едем к тебе? – обернулся Александр к Славе.
– Можно и ко мне.
– Заодно откупорим бутылку английского джина из ЮАР! Припухает она у тебя в холодильничке. Заждалась.
– Ты что, ясновидящий? Припухает. И точно, из ЮАР. По-моему, я ничего тебе не говорил… Как вызнал?
– Твои ребятки вернули гражданину из ЮАР украденные вещички?
– А то чьи? Не твои же!
– Вот я и подумал, неужели чернокожий миллионер не отблагодарит белого человека какой-то паршивой бутылкой джина?
– О! А я-то подумал, что возникло в тебе ясновидение, – разочарованно протянул Грязнов. – А ты просто-напросто обыкновенный Шерлок Холмс! Вы с нами, Алексей Петрович?
– Если только снять пробу с джина…
– Тогда прошу, – гостеприимно распахнул дверцу машины Грязнов.
Всю дорогу до Петровки, 38, Слава и Александр подтрунивали друг над другом, подшучивали, но чувствовалось, что за пустой болтовней в их буйных головушках шла напряженная работа. Частенько, бывало, ляпнет кто-нибудь из них какую-либо скабрезность или припомнит историйку из прошлого, и разговор внезапно переходит в иную сферу – серьезную и деловую. Вот и теперь, после очередной шуточки, Слава спросил:
– И каким таким образом ты за тридцать дней выявишь эти самые мафиозные источники?
– За тридцать суток, – уточнил Кротов.
– Секретарь выкладывает секретные данные ФСБ и подключает спецслужбы, – добавил Турецкий.
– Если только так… Приехали, – затормозил он свой джип у ворот ГУВД. – Или тебя в прокуратуру подкинуть?
– Джина пожалел?
– Для встречи со спецслужбами, – уточнил Слава.
– Вот мы обмозгуем дела-делишки в твоем кабинете под твой джин и тогда решим.
Джин, по словам Крота, оказался высочайшего качества, хотя Турецкому показалось, что он попахивает украинским самогоном.
– А документик-то ничего. Короток и ясен, – перешел к делу Грязнов. – Впечатляет.
– Главное, чтобы он произвел впечатление на Президента, – сказал Турецкий. – Но думается мне, что он так и останется лишь на бумаге.
– Этим документом секретарь Совбеза подписал себе приговор, – произнес Крот.
– Неужели смертный? – усмехнулся Слава.
– В политическом плане – да.
– Не уверен. Секретарь – орешек крепкий!
– Был крепким и с хорошим ядром. Теперь он пуст. А пустой орешек можно и пальцами раздавить без особых усилий.
– Не скажи, Алексей Петрович, – возразил Грязнов. – Сила за секретарем стоит большая!
– Какая?
– Да разве в армии у него друзей не осталось?
– Он их растерял. Сразу после подписания унизительного мира с Чечней.
– В самом деле, – поддержал Крота Турецкий, – такой мир мог подписать любой человек и не со столь могучим басом!
– Зато люди не гибнут.
– Оттяжка времени. Заложена мина замедленного действия. Придет час, и она взорвется, – проговорил Крот, закуривая свой «Беломор».
– То, что люди не гибнут, о том и говорить нечего, прекрасно, но Алексей Петрович прав: мина замедленного действия. Ты, Грязнов, знать, забыл Бека, или того же Хана. Могут напомнить.
– У русских тоже свои «беки» имеются. Не только среди чеченцев. Я про народ говорю.
– Восток – дело тонкое, – помолчав, заметил Турецкий, достал устав, разложил на столе. – Здесь указано несколько московских фирм и банков. Может, обойдемся без спецслужб? Своими силами? Здесь, в столице?
– Я могу взять на себя банк «Финист» и фирму «Север». Кстати, директор фирмы человек честный. Всего добился благодаря светлой голове и железной хватке, – сказал Крот. – «Финистом» займутся ребята из моего отдела. Лады?
– А ты, Слава? – спросил Турецкий.
– Мне очень не нравится фирма «Восток»… Я поручу разработку своим архаровцам из первого отдела.
– Ну и бери! Чем она занимается-то?
– Цветным металлом. Но это для дураков. На самом деле гонят наркотики.
– А я, пожалуй, займусь «фармацевтом» Рыкаловым, – решил Турецкий.
– Давно пора, – буркнул Слава.
– И сегодня же работники спецслужб разлетятся по городам и весям нашей великой родины, – закончил Турецкий и посмотрел на друзей. – Мне приятно сообщить вам, что наконец-то возбуждено уголовное дело по Ставропольскому краю и вести его поручено мне.
– Убийство? – спросил Грязнов.
– Потому и приятно, что до убийства дело не дошло. Кандидату в губернаторы края Федору Степановичу Супруну удалось бежать и живехоньким прибыть прямо в кабинет Меркулова. Так что мне придется скоро отбыть на юг.
– И надолго? – поинтересовался Крот.
– Судя по обстоятельствам.
– Вероятно, вы сумеете поприсутствовать на съезде Российской партии демократии и порядка. Он состоится через две недели именно там, куда вы направляетесь.
– Кто же меня туда пустит?
– Я, как депутат съезда, могу устроить вам пригласительный билет.
– Вы – депутат съезда РПДП?! – искренне поразился Турецкий.
– А что удивительного? Я, между прочим, по легенде МУРа и ФСБ – акционер фирмы «Север». И получаю неплохие дивиденды, которые, к сожалению, начальство приходует в доход государства.
– Теперь понятно, почему вы выбрали эту фирму, – усмехнулся Слава.
– Лишь для того, чтобы доказать, что не все фирмы представляют криминальные интересы. Кстати, у меня есть весьма любопытное предложение. Для вас, уважаемый господин Грязнов.
– Слушаю, Алексей Петрович.
– А что, если вы проявите свою лояльность по отношению к новому движению? Мы будем считать это началом новой опергруппы.
– За кого ты меня принимаешь?! – возмутился Слава. – Чтобы я, сыскарь, которого весь блатной мир не скажу, что боится, но уважает, поставил свою подпись под этим дерьмом?! Да никогда в жизни!
