Игорь Заседа - Без названия
- Нам нужно где-нибудь присесть, - сказала она вместо приветствия. Если вы не возражаете, здесь неподалеку есть французский ресторан, в это время там немноголюдно.
- Идет.
Мы вышли из отеля, миновали два-три перекрестка и оказались у цели. В двухэтажном старинном доме располагался ресторан с неожиданным названием: "Ля тройка".
- Вы знаете, что означает название ресторана? - спросил я.
- Нет, - ответила Джейн и недоуменно пожала плечами: мол, какое это имеет значение.
Я в нескольких словах объяснил смысл и происхождение названия.
- Никогда бы не подумала, что ресторан имеет какое-то отношение к русским, - чистосердечно удивилась она. - Просто мы с Джо любили здесь бывать... отличный гриль-бар...
По узкой лестнице поднялись на второй этаж и выбрали столик у открытого окна. Посетителей и впрямь было немного, и с молчаливого согласия Джейн я заказал джин с тоником.
- Мне известно, что вы с Джо отдыхали на озере. Он звонил мне, - без предисловия начала девушка.
- Вы хотите услышать от меня рассказ о нашем путешествии? неуверенно спросил я, нащупывая нить разговора. - Это было действительно прекрасное путешествие...
- Нет, мистер Романько, я сама хочу вам кое-что рассказать...
- Называйте меня просто Олег. Ведь вы - невеста Джонни.
- Была невестой.
Я видел, что она с трудом сдерживает слезы.
- Успокойтесь, Джейн. Выпейте!
Она залпом выпила джин. Достала из холщовой сумки "Мальборо" и щелкнула зажигалкой. Жадно и глубоко затянулась и лишь после этого произнесла:
- Я не буду плакать. Джо не любил слез. Он был очень сильный и честный.
- Он был моим другом...
Джейн кивнула в знак согласия и продолжала:
- Я выросла в богатой семье, в Канаде. В Монреале и сейчас живет моя бабушка... С детства я была убеждена, что знаю свое предназначение в жизни. Пока не встретила Джо. Мы познакомились на студенческой вечеринке по случаю победы наших пловцов на чемпионате страны. Маккинли представил нас друг другу, но Джо вскоре ушел.
- Вы давно знаете Маккинли?
- По крайней мере лет пять. Дело в том, что отец входит в совет попечителей университета и Маккинли не раз обращался к нему за деньгами для спортивного клуба. Да, в тот вечер я возненавидела Крэнстона... Только много позже, когда между нами уже не существовало недоговоренностей, он признался, что все дело было в богатстве моего отца. Я раскрою семейную тайну Крэнстонов. Впрочем, теперь это утратило смысл. Джо простил бы мне. Он ненавидел ложь. Когда Джо исполнилось восемнадцать лет, его отец... Джейн замялась, подыскивая подходящее слово, но не нашла и решительно, словно рассердившись на себя, сказала: - Крэнстон старший взял энную сумму в банке, где служил директором. Дело всплыло, и он застрелился. Семейное благополучие Крэнстонов рухнуло. Тогда Джо и решил уехать в Штаты, надеясь получить высокую стипендию в университете как первоклассный пловец... Собственно, мать Крэнстона живет лишь на его деньги. ("Так это стряслось сразу после Олимпийских игр в Мехико-сити, в 1968 году, - подумал я). Джо не позволил матери даже продать их половину дома в Гейдельберге, в Мельбурне, считая, что это было бы для нее последним ударом после перенесенных потрясений.
- Простите, Джейн, но какое это имело отношение к вам? - спросил я. Насколько я знаю из рассказов Джонни, вы понравились ему сразу, на той вечеринке...
- Он признался мне в этом, когда мы объяснились... Но Джон сказал еще, что никогда не женится на мне, если не сможет сам обеспечить нашу семью. За время наших встреч Джо принципиально не разрешил мне истратить ни цента...
Джейн снова умолкла, углубившись в воспоминания. Я отвернулся к окну. Монреаль жил обычной жизнью. С окончанием рабочего дня улицы заполнились людьми, машины катили сплошным стальным потоком. Двери универмага "Вулворт" не закрывались ни на секунду. Появились продавцы вечерних газет, они не выкрикивали названия, как на улицах городов Старого Света, а молча протягивали газеты прохожим. Монашки из "Армии спасения" застыли у потертых металлических урн для подаяния. Великолепное открытое ландо, запряженное парой гнедых, остановилось у входа в "Ля тройка", и белокурый бородач в джинсах, восседавший на козлах, королевским жестом взял протянутые ему деньги...
- Я хотела вам сказать, Олех, мне кажется, что это не катастрофа, это...
У меня чуть не сорвалось с языка: убийство. Спустя мгновение я уже пожалел бы о сказанном.
- Это... Джо покончил жизнь самоубийством, - наконец отважилась Джейн.
Словно в калейдоскопе промелькнули в моем сознании факты, которым я искал и не смог найти объяснения: отсутствие документов у погибшего, сломанное деревцо, недомолвки Лоусона... Джо - самоубийца? Но почему, что за чушь?
- Нет, нет, Джейн, - поспешно сказал я, словно отмахиваясь от услышанного. - Это невозможно!
- Джо позвонил мне около шести часов вечера. Голос его выдавал крайнее волнение. Я спросила: "Джо, что случилось?" Он ответил: "Все кончено, Джейн". - "Что кончено?" - растерялась я. У меня мелькнула мысль, что вмешался отец и каким-то образом добился от Джо согласия отступиться от меня. Он будто бы прочел мои мысли и крикнул: "Я люблю тебя, Джейн! Запомни это!" - "Так что же происходит с тобой?" Джо сказал, как мне показалось, очень спокойно, словно человек, принявший решение: "Прощай Джейн, прощай, моя родная..." - "Джо, - кричала я в трубку, - Джо, подожди, я вылетаю к тебе! Немедленно!" Последние его слова были такими: "Но я еще должен кое с кем посчитаться..."
- Где был в этот момент ваш отец?
- Не знаю точно... Кажется, улетел куда-то по делам фирмы. Да и чем он мог помочь мне? Я стала дозваниваться в олимпийскую деревню. Маккинли на месте не было. Наконец его разыскали в бассейне. Он удивился моему звонку, рассмеялся и сказал: "Милые тешатся"... или что-то вроде того. На мой вопрос, где Джо, Маккинли сказал: "Час тому назад я расстался с ним в деревне. Он слегка хандрил. Но ведь ты знаешь, на него иногда наплывает..." Я крикнула: "Его нужно спасать, Дон!" Он ответил: "Успокойся, детка, выпей чего-нибудь..." Я бросила трубку и кинулась на аэродром. Была гроза, и самолеты не летали. Я опоздала на несколько часов...
- Джейн, были у Крэнстона враги? Припомните хорошенько!
- Характер у Джо трудный. Но он был справедлив. По крайней мере я никогда не слыхала о существовании недругов, которых бы он опасался или ненавидел. Я уверена, что ответ на этот вопрос можно было бы найти в дневнике Джо, он очень аккуратно вел его всегда.
- Где сейчас этот дневник?
- Не знаю... - Я почувствовал, как голос ее дрогнул.
- Почему вы решили встретиться со мной, Джейн? Скажите откровенно! Во имя памяти Джонни?
- Лоусон рассказал о вашей встрече. Это испугало меня. Мне нестерпимо больно от одной только мысли, что имя Джо затаскают газеты. Он не заслужил этого. Люди вашей профессии... вы даже на чужом горе греете руки. Умоляю вас, оставьте Джо в покое!
- Успокойтесь, Джейн. Если я и добиваюсь истины, то лишь для того, чтобы найти виновных в гибели Джонни, - как можно мягче произнес я, хотя меня так и подмывало выплеснуть ей в лицо обиду за столь страшное обвинение в мой адрес. - Ведь должна же существовать причина, толкнувшая Джонни на самоубийство, понимаете вы это или нет?!
Джейн обхватила лицо руками так сильно, что у нее побелели ногти. Девушку сотрясали беззвучные рыдания.
Поздним вечером того же дня я узнал причину.
Я буквально не находил себе места после встречи с Джейн Префонтейн. Тысячи мыслей мелькали в голове, предлагая на выбор одно решение хлеще другого. Выйдя из метро на станции "Пий IХ", я двинулся навстречу плотному потоку зрителей, льющемуся со стадиона. Меня толкали, наступали на ноги, кричали что-то, когда я толкал, но, словно сомнамбула, шел ничего не видя и не слыша. Наконец выбрался из этого потока в парк. Здесь было спокойнее. Одуряюще пахли цветы, вдали мерцали мириадами окон две пирамиды олимпийская деревня. Где оно, окно комнаты, еще хранившей память о Джонни? Я решительно свернул к шоссе и спустя минуту катил в такси в 18-й район.
Сержант Лавуазье нисколько не удивился, увидев меня на пороге полицейского отделения.
- Хелло, мистер Олех Романько!
- Хелло, сержант! Мне бы комиссара Дюка...
- У комиссара Дюка сегодня выходной. Не могу ли я быть вам полезен?
- Жаль. Впрочем, извините, сержант, нет ли чего нового в деле Крэнстона?
- Садитесь, сэр, - пригласил сержант, указывая на черное ободранное кресло. Он вышел из-за перегородки, сел напротив и немедленно сунул в рот "Кэмэл".
- Я не должен, видимо, без разрешения комиссара Дюка давать вам сведения. Но и запрещения я не получал. Значит, волен в своем выборе, весело отбарабанил Лавуазье. - Не так уже часто в нашем заведении предоставляется подобная возможность.
- Так что нового?
- Крэнстон не был пьян. Это во-первых. Он был абсолютно трезв! Это во-вторых! У него был рак. Рак печени. Это в-третьих.
