Эдриан Маккинти - Миг – и нет меня
Надо сказать, что Темный был, что называется, человек настроения. Поддавшись минутному капризу, он решил, что сейчас они поедут в больницу, чтобы навестить Энди, а потом отправятся в Гарлем, чтобы чествовать героя, то есть меня.
О господи, бедный я…
Как я уже говорил, я спал всего сорок минут или около того, но спал крепко, не тревожимый ни совестью, ни чем-либо еще. Иными словами, я отрубился начисто, но меня это не спасло.
К Энди ребята, конечно, не попали, но это не помешало им явиться ко мне на 123-ю улицу. Внизу они принялись давить на кнопку домофона, но у меня был включен вентилятор, а кроме того, я заткнул уши ватой, чтобы отсечь шум, доносившийся со стороны восточной части города.
«Ну давай же, открывай, засоня долбаный, сукин сын, это мы!» – несомненно, бормотал в домофон Скотчи, давя на кнопку сигнала. Они звонили, наверное, секунд десять, затем терпение Темного истощилось, и он велел Большому Бобу сломать замок, что и было сделано. Я думаю, что та же участь постигла бы и входную дверь моей квартиры, если бы я в конце концов не услышал в коридоре их пьяный гогот, выкрики и стук. Спросонок я, видимо, решил, что ко мне собирается вломиться компания пьяных сербов, изредка приходивших в гости к Ратко, поэтому, прежде чем открыть дверь, я вооружился металлической бейсбольной битой и сунул за резинку трусов револьвер.
Когда я распахнул дверь, вся компания разразилась дружным смехом. Видок у меня, конечно, был еще тот: трусы, футболка с обложкой четвертого альбома «Лед Зеппелин», револьвер, бейсбольная бита, волосы взлохмачены, зубы оскалены.
Темный протянул руку и дружески стукнул меня по бицепсу.
– Отличная работа, приятель! – сказал он. Темный никогда не был в Ирландии, но, пообщавшись со мной и Скотчи, усвоил легкий ирландский акцент и манеру, которые и практиковал в нашей компании, кошмар, да и только.
Я еще не совсем проснулся, но они натянули на меня джинсы, ботинки и кожаную куртку и силой потащили за собой в ночь. Пока меня волокли вниз по лестнице, мне вдруг показалось, что все это бьющее через край дружелюбие – просто показуха и что на самом деле они намерены отвезти меня на берег Гудзона и прикончить выстрелом в затылок. Даже хуже. Сначала, думал я, Темный будет бить меня ногами по голове, пока я не ослепну, а мои мозги не полезут из ушей. Тогда Скотчи скажет: «Ты меня очень огорчил, приятель». И убьет.
Но желтый фургон свернул не налево, к Амстердам-авеню, а направо, и я подумал, что мы, похоже, и вправду едем куда-то в центр. Никто этого не заметил, но мое сердце перестало стучать, как отбойный молоток, и забилось в нормальном ритме. Напряжение, державшее меня как в тисках, начинало спадать, хотя я и знал, что это будет непростая ночь: выпивка, курево и какой-нибудь кабак, работающий до рассвета… Главное, я останусь в живых, а это, согласитесь, уже кое-что.
В машине Темный заставил меня выпить с полпинты виски, а сам отключился на заднем сиденье. Пока он кемарил, Скотчи и Большой Боб затеяли спор по поводу того, куда именно мы едем. И как всегда, когда Боб и Скотчи пытались поладить, дело кончилось почти фарсом: нас остановил полицейский. Разбираться с легавым пришлось Лучику, сидевшему на переднем сиденье; он же в итоге и принял решение, доставив всех нас в ближайший притон, оказавшийся стрип-клубом, неподалеку от Мэдисон-сквер-гарден.
К этому времени Темный успел очухаться. Он первым вошел в клуб и был принят, что называется, с распростертыми объятиями. В самом заведении, впрочем, не было ничего примечательного: темные кабинки, подиум, шесты, главная сцена и боковые, захватанные стаканы и немногочисленная клиентура.
Я сразу забился в темный уголок, чтобы попытаться поспать еще немного. Должно быть, я действительно задремал, поскольку разбудил меня тягучий и неотвязный голос Фергала, рассказывавшего о какой-то рыжеволосой красотке, в которую он влюбился. Помнится, спросонок я подумал, что наш визит к Лопате свинтил ему мозги, а впрочем, он, возможно, был такой же, как всегда. Лично мне мосластый, долговязый Фергал и раньше казался, что называется, трехнутым. В Ирландии он был взломщиком, и ему хотелось, чтобы в ознаменование прежних заслуг мы называли его «Мастер», но никто этого не делал. Фергал был старше меня на пять лет, но в наших повседневных отношениях роль старшего брата, как правило, доставалась мне.
– …Вон она, гляди. Правда, Майкл, шикарная маруха? Ты только посмотри на нее, только посмотри!
Я посмотрел. Сначала мне показалось, что Фергал шутит, но он был серьезен как могила. Девица, о которой он говорил, явно была профессионалкой и явно нанюхалась кокаина. Кроме того, она была на добрых четыре дюйма выше Фергала, а с каблуками разница составляла почти фут. Танцевала она не в главном шоу, а возле одного из боковых кабинетов и выглядела так, словно вот уже несколько месяцев ничего не ела и не показывалась на воздух. Ее волосы сильно смахивали на парик, поэтому нельзя было исключить, что девушка, сумевшая разжечь в Фергале огонь страсти, на самом деле была переодетым парнем, превратившимся почти в скелет от голода и кокаина.
– Я тебя понимаю, Фергал, – сказал я. – Ты прав: эта девица как будто для тебя создана. Эта светлая кожа, эти рыжие волосы… Ну и везунчик ты, приятель! Я думаю, ты поймал свое счастье.
– Ты правда так думаешь, Майкл, правда? Нет, я серьезно… Понимаешь, я только взглянул на нее, и мне сразу захотелось… нет, не то, что ты думаешь. Это чувство… Оно вроде любви, понимаешь? Любви с первого взгляда, когда ты просто ничего не можешь с собой поделать. Это просто случается – и все. Как гром с ясного неба. Знаешь, иногда в автобусе ты вдруг видишь кого-то, и тебя прямо как стукнет, а через пару минут того и след простыл, и ты не знаешь… А у тебя так было? Наверное, такое может случиться с каждым, но я…
Слушая это признание в любви, которое лишь весьма отдаленно напоминало возвышенный стиль Овидия, я рассеянно оглядывал скверно освещенный клуб в поисках остальных. Но я никого не увидел и решил, что они либо вовсе уехали, либо заперлись в отдельном кабинете. В любом случае это был хитрый ход, рассчитанный на то, чтобы оставить меня один на один с окосевшим от любви Фергалом, и я подумал, что, должно быть, мне и вправду суждено стать халифом на час.
– Сволочи!
– Что-что?
– Это я не про тебя, Фергал. Просто мне стало интересно, куда все подевались.
– Не знаю, Майкл. Разве ты не слышал, о чем я тебе говорил?
– Конечно, слышал, Фергал. Как же иначе, ведь у тебя что ни слово – то перл.
– Перл?
– Жемчужина.
– Ну вот, как ты думаешь, что мне теперь делать? У меня в животе как будто тепло разливается…
– У меня тоже. Должно быть, это то так называемое виски, которым угощал меня Темный…
– Твою мать, Майкл, я же серьезно! Как тебе кажется, что мне делать? Я хочу сказать – она ведь танцовщица и, может быть, даже… – Тут он понизил голос до шепота. – Может быть, она шлюха или что-то в этом роде. Господи Иисусе, это будет по-настоящему скверно! Как тебе кажется, будет правильно, если я к ней подойду? А если я подойду, что мне сказать?
Я сделал ему знак наклониться ближе.
– Послушай, Фергал, мне эта девчонка тоже кажется совершенно очаровательной… Кто знает, быть может, на самом деле она – студентка теологического факультета, которая танцует в баре, чтобы оплатить курс обучения? Как бы там ни было, тебе нужно подойти к ней и вежливо сказать: «Позвольте узнать, мадам, нельзя ли как-нибудь встретиться с вами после того, как вы закончите работать в этом заведении?» Разумеется, следует уточнить, что ты намерен встретиться с ней вовсе не за тем, чтобы заняться каким-нибудь непотребством. Чашка кофе, обмен идеями и мнениями, диалог культур – вот цель, которая, я уверен, способна увлечь вас обоих.
– Ты считаешь, это сработает?
– Несомненно, Фергал, земляк мой любезный. Кто бы сомневался! Твоя внешность и своеобразный ирландский юмор сделают тебя неотразимым в ее глазах.
Фергал допил свое пиво и действительно пошел к девице. Я ободряюще хлопнул его по спине и стал смотреть, как он произносит свою маленькую речь. К сожалению, после первых же его слов танцовщица что-то сказала. Фергал тут же заткнулся и, разочарованный и обескураженный, вернулся ко мне. Глядя на его вытянувшееся от огорчения лицо, трудно было представить, что всего пару часов назад этот парень хладнокровно стрелял в человека.
– Она говорит, что не может встречаться с клиентами. У них тут такое правило.
– Фергал, – сказал я, – тебе нравится эта женщина? Ты ее любишь? Хочешь ее?
Он кивнул.
– В таком случае скажи ей, что ты принадлежишь к древнему и благородному кельтскому роду, что тебе наплевать на какие бы то ни было правила и что если она станет твоей, ты заберешь ее отсюда, купишь ей собственную квартиру и оплатишь курс обучения на факультете теологии, а также все библиотечные штрафы. Скажи, что если нужно, ты готов вкалывать по двадцать часов в день, лишь бы она ни в чем не нуждалась и чувствовала себя счастливой. А теперь ступай, Фергал, скажи ей все это и не возвращайся, пока Виктория, то есть Победа, не окрасит румянцем твои бледные ирландские скулы.
