Керен Певзнер - Чисто еврейское убийство
И я ответила:
– Хорошо. Когда вам нужны эти документы?
– Если можно, я съезжу с вами на вашу работу и перепишу на дискету. У вас найдется лишняя?
– Поехали.
Файлов набралось около двадцати. Это все были письма, предвыборные материалы. Михаэль перекопировал из на дискету, поблагодарил и откланялся. А я осталась сидеть напротив включенного компьютера.
И тут мне пришло в голову, что может быть стоит очистить память моего Пентиума от разного хлама, накопившегося за время работы. Процесс был нудный и вечно откладываемый на потом, но я решительно за него взялась.
Каждый файл прежде чем стереть, я открывала и просматривала. Если это был черновик перевода, то я его ликвидировала, а если уже законченный документ, то архивировала.
Один файл, с названием «restoran» привлек мое внимание. Это был проект проведения предвыборной кампании в различных залах торжеств и, в частности, в зале ресторана «Малахит». Ответственным за сбор в этом помещении был некий Рафаэль Сагеев. Дальше шли названия других залов и имена других ответственных, но их я не знала. А вот Рафаэль из «Малахита» был мне знаком по рассказу Рона.
В конце документа шло резюме: не подходит по причине высокой стоимости аренды.
Вдруг вновь раздался звонок и опять это была Тамара:
– Валерия, куда ты пропала?
– У меня были дела, извини, – странно, зачем я еще извиняюсь?
– Когда ты приедешь?
– Скоро. Может быть через час.
– Буду ждать.
Тамара уже собралась положить трубку, когда я спросила:
– Тебе знаком такой парень по имени Рафаэль Сагеев?
– Нет, а что? Кто он такой?
– Он работает в ресторане «Малахит» барменом.
– А-а, Рафик. Ну конечно. Йоси же с ним договаривался…
– О чем договаривался?
– Ну…
– Ладно, дома расскажешь, а сейчас еду к тебе. Говори адрес.
Положив трубку, я подумала, что игра в горячо-холодно начала уже немного припекать.
Выводя машину на трассу, я вспомнила тот единственный раз, когда видела Рафаэля Сагеева – в день празднования победы на выборах.
Партийное начальство решило отметить его широко, хотя вместо обещанных семи мест, получили только пять. Мы с Денисом сидели за столиком, неподалеку от стойки бара и я буквально залюбовалась четкими и быстрыми движениями бармена. Он ловко орудовал шейкером, подливал туда разноцветные жидкости, бросал кусочки льда и при этом с его губ не сходила улыбка. В сочетаниями с тонкими усиками, она выглядела, как нарисованная. Рафаэль часто выходил из-за стойки, чтобы поднести коктейль одному или другому партийному бонзе. Подобострастно наклонялся так, что его ермолка плыла параллельно полу. Стой, Валерия, ведь и на убийце тоже была ермолка. Хотя кого в Израиле удивишь этими шапочками?..
* * *До Кирьят-Шенкина я доехала за двадцать минут. Еще десять ушло на то, чтобы найти дом Тамары и вскоре я уже звонила в ее дверь на четвертом этаже.
– Входи, – Тамара широко распахнула дверь, – я детей кормлю, садись за стол.
– Нет, спасибо, я не голодна.
– Как тебе нравится, Валерия, – возмущенно сказала она на ходу и тут же не меняя тона, прикрикнула на детей: «Почему не едите?».
– Что нравится? – спросила я и посмотрела на детей, сидящих за столом. Черт! Совсем забыла. Надо было купить по дороге какую-нибудь шоколадку.
За столом сидели два юных отпрыска шести и восьми лет. Толстощекие, светловолосые, мальчишки как две капли воды походили на Тамару и, завидев нас, принялись дружно работать ложками.
– У меня прекрасный украинский борщ. Но я не буду класть сметану.
– Почему? – машинально спросила я, хотя есть не собиралась.
– Я поняла необходимость кашрута и теперь не буду смешивать мясное с молочным.
Мне стало интересно. Судя по внешнему виду Тамары и ее детей, еврейского в них была одна фамилия – Гриншпан, принадлежащая ее мужу.
Словно угадав мои мысли, она сказала:
– У Димки, – она показала на младшего, – нашли анемию, ну мало кровяных шариков и выписали железо.
– Это действительно неприятно, – но при чем тут кашрут?
– А при том, что железо находится в мясе. Надо есть говядину и индюшку. А таблетки нельзя запивать молоком – от них железо сворачивается. Мне это аптекарша сказала.
– Ну и что?
– А то, что молоко, если его положить в мясную пищу, свернет в нем железо и никакой пользы от еды не будет. Поняла? – торжественно заключила Тамара.
– Это логично, – кивнула я в ответ. – Только скажи мне такую вещь. Насколько мне известно, в состав украинского борща, как один из индигриентов, входит толченое сало?
– Ну ты, Валерия, даешь! – чуть не обиделась моя собеседница. – Как же без него? Ведь совсем не тот вкус получится.
– Так вот, давным-давно один раввин уже ответил на этот вопрос…
– На какой?
– Можно ли в борщ класть сметану?
– Ну и как, можно?
– Можно, если борщ свиной. Так что ты со своим гемоглобином изобрела велосипед.
– Ох, Валерия, больно мудреная ты для меня. Ведь слова простого не скажешь, все с вывертом. Не поймешь, ты смеешься или правду говоришь.
Дети, тем временем, доели борщ и встали из-за стола. Тамара сложила посуду в мойку, и включила чайник. Я молчала, не мешая ей хлопотать.
Когда она поставила на стол две чашки с чаем и коробку «Зефир в шоколаде» – изделие бывших соотечественников, я спросила:
– Где твой муж, Тамара? Помнится, ты говорила, что у него были неприятности с полицией из-за убийства Йоси.
– Там, – она махнула рукой, – лежит в спальне. У него депрессия. Золовка настучала.
– Какая золовка?
– Сестра его. Я, когда с Йоси, покойником, ехать собралась, детей ей оставила. Мало что ли они у нас три месяца жили, когда приехали в Израиль. Четверо, плюс собака. Еле поворачивались, пока они квартиру не сняли. И ничего. Так она, выдра, у детей прознала, куда я поехала и тут же позвонила в Кишинев. Женька у меня еще тот ревнивец, – Тамара сказала это с одобрительными интонациями, – сразу заметался, в аэропорт, и первым рейсом сюда. Приехал домой, меня нет, а через полчаса полиция нагрянула и его взяли. Только тогда отпустили, когда бедного Марика убили. Поняли, что он ни при чем. Вот с тех пор и лежит. Эх… – она отхлебнула из своей чашки.
– Кстати, о Марике, он же работал вместе с Рафаэлем, помнишь, я спрашивала?
– Ну да.
– Когда я работала перед выборами, мне попался один документ на перевод, там была его фамилия.
– А чего тут удивительного? – пожала плечами Тамара. – Этот Рафик еще тот жук. Крутился у нас в штабе чуть ли не каждый день.
– Что он хотел?
– О! Таких деловаров поискать… Денег хотел, чего же еще. И Йоси ему давал.
– Что? – моему удивлению не было предела. Кажется, дело раскручивалось еще быстрее, чем я того ожидала. – Какие деньги? За что?
– Валерия, ну ведь ты умная баба и не понимаешь… Йоси – подрядчик. Он хотел от нашей партии выгодных заказов на строительство. Вот он и давал деньги на предвыборную борьбу с тем, чтобы потом получить от членов муниципалитета голоса в свою пользу. А Рафаэль был казначеем, давал ему расписки, все честь по чести.
– Тамара, – почти простонала я. – Ты проверяла? Или Йоси? А может быть этот Рафаэль – жулик!
– Не может быть! – воскликнула она и схватилась знакомым жестом за грудь. – Ведь Йоси ему столько денег передал! Все же расписки у меня. Этот прохиндей их по-русски писал.
– Ты можешь их показать?
– Ну конечно! – Тамара вскочила со стула и пошла в салон. Нагнувшись, она вытащила из нижнего ящика комода тоненькую пачку бумажек. Это были расписки на суммы от тысячи до десяти тысяч долларов. Всего на сумму около двадцати пяти тысяч долларов.
– Ничего себе! – присвистнула я. – Как же Йоси ему поверил? Тамара, неужели ты не понимаешь, что за такие деньги вполне можно убить человека?
– Да-да, я припоминаю. В последний раз, когда мы были в ресторане, Йоси увел Рафаэля в сторону. Они долго разговаривали, а потом Йоси вернулся за столик злой и раскрасневшийся. Я еще спрашивала его, в чем дело, но он только отмахнулся. Он не любил жаловаться.
– Тамара, я буду звонить в полицию.
– Только не из моего дома! – вдруг послышался мужской голос.
Из спальни вышел тщедушный человек небольшого роста. Одет он был в полосатую пижаму, седые волосы торчали вертикально.
– Женя! – укоризненно сказала Тамара.
– Что Женя, я тридцать девять лет уже Женя, и спрашиваю тебя, когда ты прекратишь вмешивать семью в твои отношения с любовником?!
– Замолчи, стыдно перед гостьей! Иди себе в спальню!
Мне стало нехорошо, я вообще не люблю скандалы – я от них засыпаю. И сейчас меня одолела зевота, которую я тщетно пыталась скрыть.
А выяснение отношений, тем временем, перешло на новый виток:
– Меня все предупреждали: не связывайся с гойкой! А я дал тебе свою фамилию, привез сюда, дрянь неблагодарная!
