Марина Серова - Комплекс Наполеона
Разговор с Варварой Михайловной убедил меня в том, что она невиновна. Эта женщина не умеет врать. И потом, пусть небольшие, но все же несостыковки в ее рассказе есть. Она словно повторяет заученную историю. Кто заставил ее выучить эту историю? Нечего здесь торчать, нужно бежать и действовать. И я уже представила себе первоначальное направление. Быстро собрав кости в мешочек, я вылетела из туалета.
* * *— Мельников, привет. Прости, что загружаю, нужна еще одна услуга. Совсем небольшая, — торопливо добавила я, врываясь в кабинет Андрея.
— Ну? — со вздохом только и отозвался Андрей.
— На какое число назначен суд?
— Над Никишиной, что ли? — уточнил Мельников.
— Естественно, ты же знаешь, каким делом я занимаюсь.
— На шестое февраля, — коротко ответил Андрей. — А ты что, желаешь присутствовать?
— Скорее всего, да. И в связи с этим мне необходимо знать, кто осуществляет защиту несчастной Варвары Михайловны.
Мельников фыркнул.
— Я думаю, что она несчастная не потому, что будет выступать в роли подсудимой, а просто по жизни. А что касается адвоката, то мне не жалко, информация отнюдь не секретная. Хотя Никишина и отказалась от адвоката, но все равно его назначили. Некая Ярослава Ярошенко. Молоденькая совсем, практически твоя ровесница. Не без таланта, конечно, девочка, но… Сама понимаешь, опыт небольшой, со всеми тонкостями нашей работы еще незнакома. Идеализмом страдает. Это все, конечно, хорошо, но… Жизнь-то мы с тобой знаем лучше, верно? Так что, боюсь, шансов у твоей Варвары не так уж много, — со вздохом закончил Мельников.
— Спасибо, Андрей. — От радости я чуть не расцеловала его и тут же выбежала из кабинета.
Мельников, видимо, счел, что я окончательно свихнулась, но мне были безразличны его эмоции. А вот информацию он мне предоставил действительно полезную и приятную одновременно. Я уж не говорю о том, что, называя «молоденькую совсем девочку» Ярославу Ярошенко моей ровесницей, он делал мне комплимент. Главное было в другом.
Дело в том, что с Ясей Ярошенко я была знакома несколько лет: она училась всего лишь на курс младше меня в нашей тарасовской юридической академии. И пусть специальности наши были формально различными: я специализировалась в прокурорской профессии, она — в адвокатской, дело было не в этом. Мы всегда симпатизировали друг другу, и мне даже не раз приходилось давать молодому адвокату Ясе советы — это уже после окончания академии.
А началось все с банальной встречи в студенческой курилке.
Вернее, курила я, а Яся вошла туда, вся зареванная. Мне стало любопытно, и я спросила, в чем проблема. Оказывается, она никак не могла сдать зачет по совершенно не нужной ей философии. Потому что сей предмет преподавал противный Илья Сергеевич, который никак не хотел признавать, что знания Ярославы вполне соответствуют пятерке. Ну, или хотя бы четверке. Я-то с этим типом хорошо была знакома: лысоватый стареющий пройдоха, любящий получать за свои положительные оценки в зачетках студентов особую плату. Мальчики-студенты платили в твердой валюте, девушки же расплачивались с похотливым преподавателем по-иному. Не все, конечно, а только те, кого он особо облюбовал. Вот и Яся попала под его пристальный взгляд. И меня взяло сочувствие к этой девчонке из городка Макеевка Донецкой области, которая приехала сюда одна-одинешенька, поступила в юридическую академию своими силами, что было равносильно подвигу, учитывая, что в основном попадали в эти стены мальчики и девочки из мажорных семей. Жила Ярослава в общежитии, подрабатывала по вечерам уборщицей там же и еще умудрялась отсылать некую сумму в родную Макеевку, где у нее остались родители — отец потерял работу из-за закрытия угольной шахты — и два брата мал мала меньше. Яся захлебывалась слезами и говорила, старательно отводя нос от пускаемых мной струек дыма, что больше так не может, что она устала и что все ужасно. Что она скорее бросит академию и пойдет куда угодно — хоть рыбой торговать, хоть в уличные проститутки, потому что возвращаться в Макеевку, где все равно ничего хорошего не добьешься, потому что уголь она добывать не умеет, нет никакого смысла.
— Так, стоп! — сказала я, сменив жалостливо-мягкий тон на строгий и конструктивный и отстраняясь от ее плеча.
Ярослава тут же утерла слезы и уставилась на меня, часто-часто моргая огромными синими глазищами с длиннющими черными ресницами. Она практически не пользовалась косметикой, но любая скучная, блеклая дылда с ногами от ушей и полным отсутствием индивидуальности во внешности, то есть «в толпе пройдешь и не заметишь», любая малолетка-первокурсница, считающая себя достойной звания победительницы любого конкурса красоты, одевающаяся в современных бутиках на папы-мамины деньги и с притворной скукой на лице разглагольствующая о новой юбке от Армани, могла позавидовать естественной красоте Ярославы. Черные брови полумесяцем, нежный, здоровый цвет лица, васильковые глаза, изящные женственные формы — Ярослава была сексапильнее их всех, вместе взятых. Даже в сшитой самодельной юбке и кофточке, купленной за сто рублей на барахолке, она была хороша. Типичный высокий украинский бюст, готовый вот-вот заставить лопнуть блузку, тонкая, почти осиная талия и стройные ноги при росте метр семьдесят: сантиметров на пять-десять, если не на пятнадцать меньше принятого нынче стандарта. Прибавьте сюда девичью чистоту и свежесть. Далеко не одна студенческая голова была сведена с ума ее внешностью. А уж если и преподаватели на нее заглядывались…
— Если ты думаешь, что на улице, торгуя рыбой или замерзая у обочины дороги в поисках очередного козла, который тобой просто грубо попользуется, ты добьешься большего, то лучше быстренько езжай обратно в Макеевку. Там быстренько выйдешь замуж за шахтера — и все дела. А если ты и впрямь хочешь чего-то добиться, то я тебе помогу. Но только если ты не будешь реветь. С Ильей Сергеевичем вопрос решим, это не проблема. Что касается работы, я сегодня же позвоню одному своему знакомому, так что работой ты будешь обеспечена. Не сразу завтра, но недели через две — точно. А ты за это время увольняйся из уборщиц и переводись на вечернее отделение, потому что работать нужно будет каждый день.
Ярослава смотрела на меня и не верила своим глазам. Собственно, если говорить, не кривя душой, я делала это не только из чувства альтруизма: одному моему знакомому, который недавно открыл юридическую контору, необходим был помощник с юридическим образованием, поскольку прежняя его сотрудница ушла в декретный отпуск. Брать кого-то со стороны ему не хотелось по весьма понятным причинам, а тут я как раз могла помочь сразу двум людям. И пусть высшее образование у Ярославы еще не было завершенным, но голова у нее была светлая, а главное — она была человеком исполнительным и надежным.
Одним словом, через две недели она уже работала, а учебу заканчивала на вечернем, где философию преподавал не Илья Сергеевич, а куда более разумный и приятный человек.
Теперь, когда с момента нашего знакомства прошло уже достаточно времени, Ярослава сильно изменилась, причем в лучшую сторону. Она стала куда более уверенной в себе, обеспеченной и — грамотным специалистом.
Изменилась и ее внешность: сейчас это была респектабельная молодая хорошо одетая дама со стильной прической, почти ничем не напоминающая нищую девочку из непрезентабельной, пропахшей угольной пылью Макеевки, одетую в обноски. Но красота ее никуда не делась, напротив, Ярослава, как мне казалось, еще больше расцвела.
Пересекаться нам теперь с ней доводилось редко, но иногда все же приходилось. И вот сейчас как раз настал такой момент. Телефон Ярославы был записан в моей электронной книжке, так что напрягать Мельникова еще и по такому пустяковому моменту не было необходимости. Уже через минуту, сидя в машине, я набирала номер Яси.
— Ярошенко слушает, — послышался приятный голос.
— Яся, это Татьяна Иванова. Времени на расспросы о житье-бытье нет, так что лучше сразу скажи: дело Никишиной для тебя является проблемным?
Ярослава пару секунд помолчала, потом, вспомнив, что я все-таки Татьяна Иванова и зря любопытничать не стану, только и сказала:
— Ты подъедешь, или лучше мне к тебе?
— Лучше я к тебе. На всякий случай выдели на разговор час, раньше, боюсь, не управимся.
— Хорошо, — только и ответила Ярослава и отключила связь.
Через десять минут я уже сидела в ее кабинете. Ярослава, все такая же красивая, в светло-бежевом брючном костюме, уже позаботилась о том, чтобы на ее рабочем столе стояли кофейник, две чашки, сахарница, ваза с печеньем и пепельница. Сама Яся не курила, так что последняя была явно для меня.
Я не стала церемониться, быстро усевшись в мягкое кресло и отметив, что обстановка в кабинете Ярославы хоть и вполне приличная, но все же далеко не шикарная, как у некоторых преуспевающих адвокатов, чьи имена гремят по всему городу. В принципе мне это было понятно: Яся так и не научилась брать взятки и за большие вознаграждения защищать отъявленных негодяев, заведомо зная, что они виновны. Наверное, поэтому я ее и уважала, хотя сталкиваться по работе мне приходилось и с другими людьми, лишенными подобных принципов.
