Татьяна Соломатина - Естественное убийство. Невиновные
Всеволод Алексеевич поднялся с кресла, давая понять, что на сегодня всё.
– Могу я вам звонить, если что?
– В любое время, господин Северный.
Корсаков тоже поднялся, но вместо дежурного рукопожатия просто отошёл к окну.
Уже подойдя к двери, Северный обернулся и спросил:
– Такой большой дом… Слишком чисто и ухожено всё. Особенно территория. Газоны тоже стригла беременная Настя или ваш чудесный зять?
– За газонами-деревьями ухаживал мой садовник. Я же сказал вам, что живу в десяти минутах. Он приходит нечасто, работает быстро и уходит.
– Понятно. И последний вопрос на сегодня, Леонид Николаевич: зачем всё-таки вы меня пригласили?
Северный вышел за дверь, не дожидаясь ответа.
Он дружелюбно пожал ошивавшемуся во дворе охраннику Саше руку, задал пару вопросов об организации охраны посёлка, о соседях, соседской прислуге и отчалил с места кровавых событий.
Всеволод Алексеевич рулил и думал о том, сколько смертей произошло в этом городе в тот временной отрезок, что он провёл в этом особняке. Сколько людей именно за сегодняшние сутки будет убито тем или иным способом? А сколько ненасильственных смертей произойдёт? Статистика-то известна, и она совсем невесёлая. Но ещё страшнее становится, когда в голове твоей беспрестанно крутится мысль о том, что пользуйся люди элементарным здравым смыслом, дарованным им от природы, – то ничего противоестественного с ними бы не происходило. Впрочем, что это он, стареет?.. Дело есть дело. Попросили всё выяснить? Выяснит. В том числе – зачем попросили. Кто дал контакты Всеволода Алексеевича? Сеня. Вот Сеню он сейчас и выдернет из его семейной субботы, чтобы не слишком расслаблялся, лишая отдыха друзей.
Северный достал телефон:
– Семён Петрович, приветствую. Я чертовски голоден и по такому случаю приглашаю тебя отведать пельменей всех возможных модификаций, включая салат из пельменей, мороженое из пельменей… в смысле, мороженые пельмени тоже включая. И никаких детей, запечённых под соусом родительских ошибок.
– Привет, – уныло протянул Сеня. – Я бы рад, но Леська будет только через пару часов. У неё не то танцы, не то йога… Нянька отпросилась. Сказала, что не может. Хотя я готов ей был отвалить такие сверхурочные, что… Я просто хотел поработать! Но если бы знал, что ты меня в ресторан позовёшь, я предложил бы няньке руку и сердце за дополнительное время «отсидки» с моими головорезами.
– Она бы за тебя не пошла, не смотри что страшная и толстая. Какая нормальная баба пойдёт за мужика, который клепает детей каждый год!
– Это не я! Она сама!.. Севка, приезжай, а? Ну пожалуйста! – заканючил Сеня.
– Хорошо. Мне всё равно надо дать тебе ногой по печени за то, что ты мои телефоны кому ни попадя раздаёшь! Жди и не вздумай уйти от ответственности, покончив жизнь самоубийством.
Глава пятая
Северный познакомился с Семёном Петровичем почти десять лет назад.
Как-то жарким-жарким июлем Всеволод Алексеевич шёл коридорами Министерства обороны по своим делам – вернее, по делам одного из чиновников данного ведомства. И в этот момент из дверей одного из кабинетов выскочил красный потный парень в синем деловом костюме, белой рубашке, скособочившемся галстуке и с портфелем.
– Блядь, если бы вы знали, какие они тупые!!! – прошипел он в лицо Всеволоду Алексеевичу.
– Они не тупые, молодой человек. Но некоторые из них очень удачно под тупых косят. Своего рода, если вам угодно, актёрское мастерство высочайшего класса.
– Я им битый час объяснял, что тендер на поставку реанимобилей дальше уже не пилится!
– Так то не от тупости, а от жадности… Но вы бы поосторожней, юноша. Выбегаете из кабинета и первому встречному рассказываете, мол, чиновники взятки берут. Может, я в доле?
– Это вряд ли, – усмехнулся молодой человек и завистливо оглядел Северного буквально с ног до головы. Всеволод Алексеевич был одет в майку-боксёрку, льняные штаны и теннисные туфли. – А кстати, как вас сюда пустили-то без костюма?
– А может, я тупой родственник тупого взяточника?
– Правда?
– Всеволод Алексеевич Северный. С кем имею честь?
– Семён Соколов. Семён Петрович! – Парень схватил руку Северного и долго и горячо тряс её. Немного испугавшись, но искренне. Северному это понравилось. Быть честным, но не чуждым хитринки – это не каждый может себе позволить.
Почему люди столько всего – от высококачественной поэзии до низкопробных песенок – посвятили любви с первого взгляда, а о таковой же дружбе информации ноль?
Забавный Семён Петрович очень заинтересовал Всеволода Алексеевича. И справедливо рассудив, что чиновник подождёт, потому что чиновников много, а такие экземпляры, как этот паренёк, судя по всему, большая редкость – не будь у него, Северного, наследственной мощнейшей интуиции Риты Бензопилы! – Всеволод Алексеевич пригласил эмоционального юношу в ресторан.
В заведении много выше средней руки Семён Петрович затребовал ведро пельменей – никуда не делись, исполнили. Не то слепили, не то до ближайшего продуктового магазина сгоняли, неизвестно. Но Всеволод Алексеевич старый клиент, да и хозяин кабака ему кое-чем обязан, так что ведро пельменей Соколову обеспечили. И под это ведро пельменей и шкалик водки парень вывалил на Северного не только презентацию реанимобилей с экрана извлечённого из портфеля лэптопа, но и всю свою жизнь. Благо её хватало пока только ровно на тот самый шкалик. Родился-учился. Окончил медицинский институт… Ну да, ну да… Где же ещё судьба может столкнуть двух выпускников – пусть и с разрывом в десять с гаком лет – медицинских вузов, как не в коридорах Министерства обороны?.. Затем – интернатура. Денег нет ни черта. Последние – на деловой костюм ушли, раскудрить его, этот дресс-код! Встречают по одёжке, пока ты не докажешь, что и в шортах, сука, умный. Квартира – съёмная. Жрать нечего. Перспектив в медицине никаких. Короче, ушёл в фирму, торгующую медицинской техникой. Хотя в фармацевтических зарплата больше была. Зарплата и всякие там машины-командировки. Но как-то таблетки-пипетки-флакончики – не то. Муторно и несолидно. Всё равно что презервативами торговать. Нет-нет, дело, разумеется, нужное. Куда же без презервативов? Но хотелось чего-то более значимого. Интеллектуально ёмкого. И даже значительного, чёрт возьми! Конечно, фармакологический бизнес тоже весьма интеллектуально ёмкий, но… Этих «но» у Семёна Петровича роилось во множестве. На самом деле торговать медицинской техникой ему казалось красивее… И вообще!
Мыслей в весьма неглупой, стоит отметить особо, голове Семёна Петровича роилось больше, чем пчёл на цветущем гречишном поле. Мысли его сталкивались друг с другом, противоречили друг другу, частенько страдали маниловщиной и были деятельны, как Чичиков в первые дни пребывания в губернском городе NN. И думал Семён Петрович преимущественно вслух. Для своего возраста Соколов был немного полноват, как-то рыхловат и бледноват – как и свойственно блондинам, ведущим преимущественно гиподинамичный образ жизни. Но при всём при этом вокруг молодого человека витала аура необъяснимого обаяния и тонкой интеллигентности. Последнее было особенно странно и непонятно, учитывая, что матерился Семён Петрович, как какой-нибудь забулдыга-сапожник из сильно прежних времён. Чёрт его знает! Граф Толстой тоже сапоги тачал, да. Но кто бы назвал его неинтеллигентным? К тому же чувствовалось, что этот самый Соколов, горячо осуждавший «распильщиков» из Минобороны, и сам, в общем-то, при случае сорвёт куш, ни на секунду не задумавшись. Но при этом – весь полон прожектов о честном, прозрачном, социально-ответственном бизнесе. И хочет на пустыре построить парк культуры и отдыха. Если, конечно, разбогатеет. А разбогатеет непременно! Хотя сейчас живёт в съёмном сарае и лопает пельмени и тушёнку. «Интересное дело!» – воcклицал Семён Петрович, перед тем как пуститься в очередной поток взаимопротиворечащих и даже взаимоисключающих сентенций. А Северный любил интересные дела.
Всеволод Алексеевич и Семён Петрович как-то моментально стали «Севой» и «Сеней». И пару раз в месяц стали встречаться.
– Мы с тобой, как два старых пидораса! – орал Семён Петрович на весь зал загородного спортивного клуба.
– Почему как два старых? Опять у тебя проблемы с анализом и классификацией информации. Точнее было бы сказать: «Как старый и молодой».
– Да какой ты старый? На тебя девки вешаются, как игрушки на ёлку!
– Игрушки на ёлку, Сеня, не вешаются. Игрушки на ёлку вешают.
– Ну тогда они на тебя вешаются, как… Как…
– Учитесь, учитесь, друг мой, точно формулировать свои мысли! Это для бизнеса – самое оно.
– О'кей, о'кей, о'кей! – окейкал Сеня. – Сейчас, сейчас! Бабы на тебя вешаются, как зелёные мухи на говно!
– Ну, во-первых, зелёные мухи на говно не вешаются, а садятся. А во-вторых, точность формулировки не отменяет красоту и эстетику оной, – поучающе вещал Сева, легко разделываясь с другом на корте.
