Октем Эминов - Дело возбуждено вторично
Оставшись один после отъезда Хаиткулы, Палта Ачилович заскучал. Еще вчера ему казалось, что ашхабадский следователь молод для такого ответственного дела и что он, Ачилов, в одиночку скорее справился бы со следствием. Но теперь им овладело непонятное безразличие, и весь первый день он провел в гостинице, перебирая собранные материалы.
На следующее утро Палта Ачилович приказал себе: «Хватит хандрить» — и, взяв папку, отправился к Худайберды Ялкабову.
Он шел задумавшись и не заметил, как из переулка появился прямо перед ним Най-мираб.
— Как успехи, товарищ начальник? Хаиткулы Мовлямбердыевич собирался в Ашхабад — уехал?
— Уехал, яшулы. — Следователь оставил первый вопрос без ответа и, чтобы поскорей отвязаться от старика, спросил: — Дом Ялкабова где-то здесь поблизости?
Най-мираб показал дом Худайберды и, попрощавшись, пошел своей дорогой. Но следователь окликнул его:
— Подожди, яшулы. Где живет ближайший мясник?
— Пройдешь дом Ялкабовых и метров через сто увидишь двор Сапбы-мясника, у него забор на метр выше, чем у соседей.
Палта Ачилович внезапно изменил свои планы и, вместо того чтобы идти к Ялкабовым, отправился к Сапбы. С ним он имел длинный разговор, после чего вернулся в гостиницу в приподнятом настроении. Он уселся в саду под сплетением виноградных лоз и задумался.
Невесть откуда взявшийся однорукий старик, смотритель гостиницы, со стуком поставил на стол чайник и пиалу. Мысли следователя спутались, он с досадой посмотрел на старца:
— Так, отец, и напугать недолго. Ты бы хоть предупреждал о своем появлении, а то вырастаешь как из-под земли.
Старик почтительно слушал Палту Ачиловича, не произнося ни слова. Следователю показался подозрительным этот молчаливый вездесущий человечек: то вынырнет из кустов, когда они с Хаиткулы обсуждают дела, то, едва стукнув в дверь, появится в комнате в момент разговора с Ашхабадом или Керки. Теперь Ачилов решил заняться стариком:
— Присядь-ка, яшулы, есть к тебе пара вопросов.
Старик скромно опустился на край стула.
— Кто твои родственники?
— Кому нужен старый Иса, один он на свете.
— А что ты можешь сказать о Худайберды Ялкабове?
— Знаю его, знал отца…
— А кроме этого, что знаешь?
— Хорошие люди, — нехотя ответил старик и, достав из кармана широченных бязевых шаровар табакерку, заложил под язык щепотку наса.
Поняв, что старик не хочет говорить, Палта Ачилович отпустил его, но подумал: «Непростой дед».
Хаиткулы вернулся из Ашхабада на четвертый день. Войдя в номер и поздоровавшись с товарищем, он сейчас же достал из портфеля лист бумаги, положил его на стол перед Палтой Ачиловичем и торжественно сказал:
— Читайте вслух, — с довольной улыбкой подмигнул Абдуллаеву. — Кое-что проясняется, Пиримкулы-ага.
Ачилов надел очки и прочел следующее:
— «Заключение графической экспертизы.
Я, эксперт научно-технической экспертизы республиканского Министерства внутренних дел, Ходжакгаев Ходжагельды, провел графическую экспертизу записей на обороте двух фотографий Бекджана Веллекова. Экспертизой установлено:
1
На фотографии более раннего периода имеется запись „На память другу Худайберды от Бекджана. 1956 год, октябрь“, а на более поздней фотографии: „С пожеланием быть верными друг другу до конца. Бекджан. 2.III.1958 г.“. Обе записи сделаны авторучкой, синими чернилами.
2
Обе написаны одним и тем же человеком. В надписи на первой фотографии нет никаких исправлений. На второй фотографии в дате, указывающей время надписания, третья палочка в римской цифре III, обозначающей месяц, подписана несколько месяцев спустя после первоначальной записи. Эта палочка отличается от двух других также способом нажима. Таким образом, настоящая дата надписания второй фотографии — 2.II.1958 г.
Криминалист-эксперт графики X. Ходжакгаев».
— Значит, мы не ошиблись! — Палта Ачилович весь сиял. — Значит, мы на верном пути!
— Конечно, подделка Ялкабовым надписи Бекджана в свою пользу, его путаные показания… — Хаиткулы не договорил и обратился к другой теме: — В Ашхабаде я навел справки о дочери Най-мираба Назли. Она уехала из наших краев. Я беседовал с Марал — сестрой Бекджана. И тут… выяснилось, что Назли и Бекджан любили друг друга…
— Вот это новости! — восхищенно вскричал Ачилов.
— А что у вас? Пиримкулы-ага, как дела с анонимкой?
Участковый назвал имя анонимщика.
Следователи не поверили своим ушам. После долгого молчания Хаиткулы сказал:
— Да, дело может принять совсем другой оборот…
Теперь была очередь Палты Ачиловича изложить результаты своих изысканий. Он снял очки и, протерев их белым платком, убрал в футляр.
— Я выяснял, была ли у Ялкабова необходимость обращаться к Гуйч-аге с просьбой зарезать барана.
Палта Ачилович уверял, что такой необходимости у Худайберды не было, поскольку живущий поблизости Сапбы Сапаров, мясник, всегда был в хороших отношениях с Худайберды Сапбы заявил следователю: «Не пойму, почему он не позвал меня? Я ведь и раньше, бывало, резал ему баранов».
— Ну что же, — подытожил Хаиткулы. — Поработали мы неплохо. Какова, Палта Ачилович, ваша версия событий, связанных с исчезновением Бекджана?
— Все ясно как день, Бекджан с Худайберды были друзьями. Это факт? Факт. Худайберды женится на Назли, а Бекджан не приходит к нему на свадьбу. Это тоже факт. Раньше я основывался на показаниях матери Ялкабова, а теперь нам и вовсе ясно, что Худайберды женился на девушке, любимой Бекджаном. Но… она не оправдала его ожиданий. У них с Бекджаном было… — Он щелкнул пальцами и откашлялся. — И вот Ялкабов отправляет ее домой. После этой ночи в его сердце бушует огонь ненависти к Бекджану. Ненависть становится с каждым днем все сильнее, и третьего марта Худайберды успокаивает свое сердце. Остальное тоже просто. Убийца подделывает надпись на фотографии, подаренной Бекджаном Назли. Следствие, может быть, поэтому и закончилось безрезультатно. Это «2.III» вместо «2.II» охраняло его, как щит… История с Гуйч-агой тоже понятна: старик понадобился Ялкабову не затем, чтобы зарезать барана, а для того, чтобы оставить Бекджана в одиночестве. А Бекджан не подошел к нему не потому, что рядом стоял Довханов, — он не хотел видеть своего врага… По-моему, следует взять Ялкабова под стражу. Немедленно.
— Очень правдоподобно… — начал Хаиткулы. — Но факт любви Бекджана и Назли да еще установление автора анонимки поворачивают все в другую сторону…
— В какую сторону? Най-мираб хочет отомстить Худайберды за то, что тот выгнал его дочь.
— Когда мы говорили с ним об этом, — вмешался участковый, — он не ругал Ялкабова, а винил только себя.
— Прикидывается, старый хрыч! — уверенно заявил Ачилов. — Предложите мне другую версию, дорогой Хаиткулы Мовлямбердыевич.
— Я пока не могу выдвинуть стройной версии, но интуиция подсказывает мне другой путь, — отозвался Хаиткулы. — Давайте договоримся, что я буду действовать в этом направлении в одиночку, чтобы не занимать вас, может статься, пустой работой. Когда я приду к определенным выводам, я ознакомлю вас с ними.
Хаиткулы отправился вместе с Абдуллаевым в Керки и уже вечером в присутствии понятых предъявил Худайберды Ялкабову ордер на арест, подписанный прокурором города Керки. Ему велели заложить руки за спину и под конвоем двух милиционеров провели к гостинице, где посадили в машину.
Пришедший незадолго перед тем по вызову следователя Най-мираб, увидев «черный ворон», остолбенело остановился, но, когда он заметил Худайберды, понуро шагающего впереди конвоиров, лицо его прояснилось, и мираб, изобразив на лице глубокое восхищение, поздравил Хаиткулы:
— Молодцы! Вот это работа!.. Да, от правосудия не уйдешь, особенно если им руководят умные люди.
Палта Ачилович поправил и без того безукоризненно ровную стопку бланков на столе, включил магнитофон и по-приятельски подмигнул Худайберды:
— Так кого же любил Бекджан? Может быть, вы теперь припомните?
Ялкабов сидел будто одеревеневший. Вопросы следователя доносились до него словно откуда-то издалека. Отвечал односложно:
— Нет, не знаю.
— А вы кого любили, земляк?
— Назли.
— А Назли кого любила?
— Не знаю.
— Тогда постарайтесь припомнить точно, кто и когда вручил вам эту фотографию.
— Бекджан, второго марта пятьдесят восьмого года.
— Где?
— У себя дома. — Худайберды сбросил с себя оцепенение и со злостью глянул в веселые глаза Палты Ачиловича. — Что вы, забыли, что ли?! Не люблю повторяться.
— А я люблю. Прошу извинения за эту слабость… Бекджан знал о ваших чувствах к Назли?
— Раньше.
— Так, так. Раньше знал… Ну хорошо. А что вы можете сообщить по этому предмету? — Следователь достал из ящика стола фотографию Бекджана, взятую из альбома Ялкабова, и заключение экспертизы. Подержав их в руке, словно желая определить вес, он бросил их на стол перед допрашиваемым. — Прочтите.
