Джеймс Чейз - Том 24. В зыбкой тени. Итак, моя милая... Если вам дорога жизнь.
Я повесил костюм обратно и продолжил поиски. Нужно было соблюдать предельную осторожность и не нарушить порядок расположения одежды. Все это требовало времени, но ничего не поделаешь.
В одном из ящиков шкафа я обнаружил деревянную шкатулку, перевязанную черной лентой. Я перенес шкатулку к свету и открыл ее. Масса писем и фотографий. На большинстве фотографий Рита была снята как раз в белой тунике и высоких сапогах.
Самым поразительным было то, что высокий, широкоплечий мужчина в белой шелковой рубашке и черных испанских брюках держал ее на своих ладонях. Рита застыла, вытянувшись в гимнастической стойке, и это было замечательное зрелище, но нужно было иметь поистине чудовищную силу, чтобы вот так держать ее.
Там были и другие фотографии, снятые, по всей видимости, в ночном клубе, где она демонстрировала свой талант гимнастки и акробата. Партнер у нее был достойный: мускулистый красавец поразительной силы. Я не знаю, сколько она весила в то время, но, судя по фотографиям, столько же, что и сейчас. А это фунтов сто сорок. Несмотря на всю мою силу я понимал, что никогда подобное не сделаю.
Я отложил шкатулку в сторону. Письма послужат мне развлечением на сон грядущий. Я уже перенес постельное белье в комнату для гостей и приготовил постель. Я мог создать себе определенный комфорт за время отсутствия хозяев и не собирался отказываться от такой возможности.
Я провел в спальне Риты еще около двух часов, шаря по многочисленным ящикам шкафа и комода, но не нашел ничего достойного внимания. Зачем же, в таком случае, она заперла дверь? Может быть, ответ заключается в письмах, которые лежат в шкатулке? Но тогда почему Рита не сделала никакой попытки спрятать их более тщательно?
Я спустился вниз и вернулся обратно с бутылкой виски и холодным цыпленком. Основательно подкрепившись, я возобновил поиски. Я искал повсюду. Прощупал постель, особенно матрац и одеяло.
Потом я внимательно осмотрел окно, стены, паркет, мебель. И все же нашел это за шкафом. Я обнаружил висящую на гвозде портативную пишущую машинку в потертом кожаном футляре. Я вынул ее из футляра и тщательно осмотрел.
Даже без голубой писчей бумаги, заложенной в каретку, буквы «е» и «д», сильно стертые, были ярчайшим доказательством: именно на этой машинке напечатаны письма с угрозами, адресованные Зереку. Вывод напрашивался сам собой: автором этих писем являлась Рита.
Покачиваясь на каблуках, я послал довольную улыбку своему отражению в пыльном зеркале шкафа. Теперь она в моих руках. Это было лучшее, на что я мог надеяться.
Глава 7
На четвертый день я заскучал. Жизнь в пустом доме безрадостна, и я уже по горло сыт собственной компанией.
Конечно, большую часть времени я провел за чтением писем, найденных в шкатулке. Большинство из них было от поклонников, зачастую женатых. Меня заинтересовали несколько писем, наиболее часто встречающихся: подписанных инициалами М.Р. и вовсе без подписи.
Характерным для всех этих писем было то, что их писали еще до войны, и Рита полушага их в Каире.
Одно из последних писем было от Зерека. Он не проставил дату, но почтовая марка была погашена штемпелем «3 сентября 1939 года». Оно заинтересовало меня, потому что было единственным. Или она не сочла нужным хранить другие его письма?
«Шерри!
Я не мог увидеть тебя, должен сообщить: нам угрожает опасность. Совершенно незачем дальше оставаться здесь, у тебя есть еще максимум неделя, чтобы принять решение. В настоящий момент я располагаю достаточным количеством денег для нас двоих. Вместе мы можем исчезнуть из их поля зрения и начать новую жизнь. Сейчас наиболее безопасным городом мне представляется Париж: Позже, возможно, мы переберемся в Америку. Ответь немедленно. Ты можешь быть уверена в моей любви. Не теряй времени.
Генри».
Он, вероятно, написал это письмо, когда почувствовал приближение войны. Но почему из стольких предложений о замужестве, из дюжины мужчин она выбрала этого невзрачного Зерека?
Я положил письмо назад в шкатулку. Следующее письмо, длинное, злобное, от партнера Бориса Доумира, было датировано 31 августа 1939 года. Он обвинял Риту в том, что она спит с другими мужчинами, загубила их номер, избегает его. Страница за страницей он выливал на нее ушаты грязи. В конце концов злость Доумира иссякла, и он стал молить о любви, напоминал ей о счастливых днях и ночах, проведенных вместе, просил прогнать всех остальных мужчин и вернуться к нему. Похоже, он был на грани нервного срыва.
Я почувствовал себя больным, читая это послание. Я знал, что широкоплечий гигант многое преувеличивал, но было ясно, что несколько ночей партнеры все же провели вместе.
Итак, я уже знал кое-что о ней. Не так много, как мне бы хотелось, и все же достаточно, чтобы сделать ее шелковой.
Но были и вопросы без ответов.
Почему она писала Зереку эти письма с угрозами? Вряд ли это была шутка. Но какой мотив? Зачем-то ей нужно было испугать мужа. Так или иначе, но мне необходимо было понять, что за всем этим скрывается.
Я закрыл окно, скрыв следы взлома. Затем я отнес замок от двери в Чесхэм и заказал ключ. Обладание ключом от спальни Риты дало мне необыкновенное ощущение силы.
Теперь, когда я держу ее в руках, ожидание возвращения четы Зерек не было особенно тяжелым. Мне очень хотелось позвонить Нетте и попросить ее приехать сюда, но риск слишком велик. Имея таких наблюдателей, как викарий, я понимал, что появление здесь Нетты вызовет дополнительные вопросы.
На шестой день я сел в машину и поехал в Лондон. Это был четверг, день, когда приходили письма с угрозами на адрес Зерека. Я был уверен: письма не будет, но хотел знать наверняка.
Я остановил машину напротив офиса на Вардур-стрит и поднялся в приемную Зерека.
Эмми с невероятной быстротой печатала на машинке, словно от этой скорости зависела ее жизнь. Она сидела не в кабинете Зерека, как я думал, а оставалась на своем месте, в убогой приемной.
Эмми подняла голову, и ее глаза-пуговки посуровели. Ну и вид! Все лицо в красных пятнах, на нижней губе в углу выскочил прыщ.
— Привет! — сказал я, пытаясь изобразить дружелюбную улыбку. — Заглянул проведать вас. До смерти надоело торчать в курятнике.
— Я занята.
— Прекрасно. Дела прежде всего.
— Я не хочу видеть вас здесь, мистер Митчел.
— Если вас стесняет мое присутствие, я уйду. Но, может быть, я чем-то могу вам помочь? Я много думал о вас с тех пор, как живу в усадьбе «Четыре ветра». Согласен, что я с самого начала взял неверный тон, и очень этим огорчен, уверяю вас, и приношу свои извинения. Вы заслуживаете всяческого уважения, и не было необходимости, чтобы Зерек сказал мне об этом. Я буду рад помочь вам в чем бы то ни было.
— Мне не нужна ваша помощь!
Хотя это и вызывало во мне нервную дрожь, но я наклонился над столом, глядя ей прямо в глаза:
— Послушайте, мисс Перл, почему бы нам не заключить мир и не начать работать вместе?
Она с непримиримой ненавистью глянула на меня:
— Я занята.
С каким удовольствием я врезал бы ей по носу!
— Хорошо. Может быть, я зайду, когда вы будете менее заняты?
— Вы можете уйти?
Я почувствовал, что моя улыбка деревенеет.
— Нет проблем. Но вы уверены?..
Она бросила на меня взгляд горгоны и вставила в машинку новый лист.
Я был готов убить ее. У меня дрожали пальцы от желания садануть пишущей машинкой по ее безобразному личику. Чтобы скрыть предательскую дрожь, я закурил сигарету.
— Больше не было писем с угрозами?
Она прекратила печатать:
— Нет. И когда мистер Зерек вернется, я посоветую ему уволить вас. Вы слишком много получаете, ничего не делая.
Они обе будут охотиться за мной. Обе будут поджидать удобный случай.
Я чувствовал, что внутри меня все дрожит от гнева, но этот толстый маленький ужас не должен взять надо мной верх.
Я выдавил из себя улыбку, пусть фальшивую, пусть неискреннюю, но все же улыбку.
— Советую заняться прыщиком на губе. Он может нанести основательный удар вашей красоте.
Что ж, последнее слово осталось за мной. Я видел: она вздрогнула, как от удара хлыстом.
Продолжая улыбаться, я покинул приемную, осторожно притворив дверь за собой.
Вернувшись обратно в усадьбу «Четыре ветра», я поднялся в спальню Риты, вытащил пишущую машинку, отнес в комнату для гостей и поставил ее на туалетный столик. Затем снял футляр и заложил в каретку листок голубой бумаги.
Если Рита решила больше не пугать мужа подобными письмами, то теперь их буду посылать я. Но это будет письмо с очень конкретными угрозами, так что телохранитель не отойдет от Зерека ни на шаг. Зерек боится, он не послушает Эмми и не отпустит меня.
Рита, разумеется, догадается обо всем, но мне это безразлично. Она ничего не сможет сделать, не выдав себя.
