Марина Серова - Оплаченные фантазии
Действительно, моя скромная персона должна заинтриговать аспиранта, а для этого нужна кропотливая предварительная работа, в том числе и над собственным имиджем. А я хотела сделать все с наскока, полагаясь лишь на закон физики. Думала, две разнозаряженные частицы столкнутся, притянутся друг к другу... Нет, эта «Клава» точно никого не сможет к себе притянуть! Да встречу лучше перенести из библиотеки в другое место. В какое? Хотя бы просто на улицу. Конечно, сейчас не весна, располагающая к романтическим встречам, а осень, уже вступившая в свою последнюю стадию. Вот-вот и зима заявит о своих правах.
* * *– Вон он, – подросток ткнул пальцем в боковое окно машины. – Высокий, в очках, видите?
– Вижу, – сказала я, отметив про себя, что аспирант – очень даже ничего.
– Своей тачки у него нет, поэтому сейчас он пойдет к автобусной остановке.
– Ну что ж, Толик, теперь я знаю объект в лицо. Спасибо тебе огромное-преогромное, я займусь Жупановым-младшим, а Алина отвезет тебя домой.
– Не хочу домой, – закапризничал Владимирцев.
– А куда ты хочешь? В кафе-мороженое?
– Нет, хочу посмотреть, как у вас все пройдет, чтоб Ольке рассказать. Вот она не взяла меня на «дело», и ничего у нее не вышло...
– И хорошо, что не вышло, – заметила Нечаева. – Если бы ты мне лицо изуродовал, я бы тебя собственными руками на клочки разорвала!
– Ну уж я ни за что бы вас не перепутал. Это Олька от нервности вас за Жупанову приняла. А у меня холодный рассудок, – по-взрослому пиарил себя пятнадцатилетний отрок.
– Ладно, Толик, может, как-нибудь я еще воспользуюсь твоей помощью, но не сегодня, – сказала я и открыла дверцу.
– Ни пуха ни пера, – пожелала мне Нечаева.
– К черту! – ответила я и решительной походкой направилась в сторону автобусной остановки.
Моя задача вдруг осложнилась тем, что к Шурику прилипла какая-то низкорослая девушка в короткой красной куртке с опушкой. Взявшись буквально из ниоткуда, она стала что-то говорить-говорить, глядя на него снизу вверх, как на предмет своего обожания, а он даже не пытался скрыть, что это общение его тяготит. Переминался с ноги на ногу, поглядывал на наручные часы, высматривал автобус. Надо же, какой недоступный! Девушка очень даже симпатичная и, кажется, умная, говорит о каких-то протонах, наверное, тоже учится на физфаке. Но она ему неинтересна.
С первой попытки мне не удалось завязать знакомство с аспирантом, и я вернулась обратно в машину. У Толика и Алины был разочарованный вид. Конечно, я тоже рассчитывала на другой расклад. Но нет худа без добра. Сегодня я составила о Жупанове-младшем свое собственное мнение, и оно в корне отличалось от того, что вначале сложилось у меня с чужих слов. Во всяком случае, мне уже не хотелось называть Александра ботаником, скорее мажором. Хоть сын пластического хирурга и носил очки, но они его нисколько не портили, а придавали образу благородство. А беспроводная гарнитура для мобильника около уха внушала солидность. Одет Александр был дорого и со вкусом. Хотелось бы верить, что налицо был именно его вкус, а не мамочкин. Хотя какое мне дело до внешнего и внутреннего мира этого молодого человека? Никакого. Уж так случилось, что Шурик – сын врача, причинившего серьезный ущерб Ольгиному здоровью и отказавшегося его компенсировать.
В истории часто вставал вопрос о том, должны ли дети отвечать за грехи своих отцов или нет. В данном случае мне казалось, что Александр должен ответить за профессиональную ошибку своего папочки, бездарного пластического хирурга, да и ушлой мамочки-главбуха. Шурик ведь в полной мере пользовался материальными благами, которые изливались на него из клиники «Приват-мед». С такими родителями успешность в его жизни была запрограммирована. Если Жупанов-младший такой уж талантливый, пусть пробивается в науку сам, врезается в нее по правилу буравчика. Но сначала неплохо бы через него пролезть в эту семью и наладить обратный канал движения денежных средств.
Немного поразмыслив, я окончательно убедилась в том, что начинать благое дело надо с Шурика, хотя он, похоже, был крепким орешком. Достучаться до его сердца не так-то просто. Вероятно, у медсестры Тани – слава отъявленной обольстительницы, раз Раиса Васильевна обратилась именно к ней со своей оригинальной просьбой, но у них вышел облом. И даже невооруженным глазом видно, что у девчонки в красной куртке тоже нет практически никаких шансов заинтересовать собой аспиранта. В чем же причина такой холодности?
Меня таки скрутило непристойное любопытство насчет особенностей личной жизни Александра. Может, у него есть девушка, но он прячет ее от всех, даже от родителей? Допустим, она не того круга или живет в другом городе... А если у Шурика все-таки нетрадиционная сексуальная ориентация? Да, это может стать неприятным открытием для его родных и знакомых...
А ведь тайна – штука дорогостоящая! Если Александр – голубой, то этим можно его шантажировать... Нет, как-то не верится мне в это. Точнее, не хочется верить. Если честно, то зацепил он меня, прошелся по касательной к сердцу... Неужели я могла бы положить глаз на гея? Вряд ли.
Вернувшись домой, я достала из футляра саксофон и стала играть. Музыка всегда приводила мои мысли в порядок, но только не в этот раз. В голове оставался полный сумбур.
Глава 4
Дед вернулся домой уже за полночь, похвалился выигрышем и поинтересовался моими успехами.
– А мне похвастаться нечем. День прошел почти впустую, если не считать кое-каких выводов. Оказывается, Шурик – вовсе не аморфное существо, зацикленное на физике. Он высок, красив, ухожен и обласкан обожающими женскими взглядами. Другой бы на его месте стал вторым Казановой, а этот, напротив, избегает женщин. Я никак не пойму, что за этим стоит, поэтому не знаю, как действовать дальше.
Ариша втиснулся в кресло, сделал глубокомысленное лицо, затем изрек:
– Видишь ли, Полетт, а ты не подумала о том, что этот молодой человек мог однажды потерпеть фиаско, а потому уйти от своих любовных переживаний в науку?
– Нет, ничего подобного мне в голову не приходило, – чистосердечно призналась я.
– А жаль, это самое простое объяснение, – с поучительной интонацией сказал Ариша. После небольшой паузы он продолжил: – Знаешь, ma chиre, я тут навел кое-какие справки... Городок у нас небольшой, поэтому шила в мешке не утаишь.
– Дедуля, не томи, рассказывай, что ты выяснил!
– Не спеши, Полетт, всему свое время. Откровенно говоря, я не отказался бы от чашечки цейлонского чая.
– Хорошо, сейчас заварю.
Когда я заварила чай и принесла поднос с чашками в гостиную, дедуля продолжил:
– Фамилия Жупановых показалась мне знакомой, но я никак не мог вспомнить, где, когда и при каких обстоятельствах я ее слышал. А сегодня пришел в казино, увидел Петровича и тут же прозрел. Именно он упоминал как-то о Жупанове, рассказывая о своей дочери. Я как бы невзначай снова подтолкнул беседу к этой теме... В общем, его единственная дочь Ксюша училась с Александром в одном классе. Он появился в школе в десятом классе, и девочка тут же на него запала. Впрочем, он тоже положил на нее глаз...
– Так, а что было дальше? – поторопила я.
– Первая любовь, записки со стихами и все такое прочее. Два года пролетело незаметно, настал выпускной бал. Саша Жупанов был башковитым парнем, поэтому после школы подался в Москву. Ксюша, несмотря на строжайший запрет родителей, отправилась за ним. Жупанов поступил в Бауманку, а она провалилась в МГУ, но познакомилась с каким-то состоятельным москвичом и тут же про Сашу забыла. Едва Ксюше исполнилось восемнадцать, как она вышла замуж, но тут-то и оказалось, что муженек ее – наркоман, жертва кошелька своих родителей. Она терпела-терпела, да и не вытерпела – к Жупанову в общагу прибежала, прощения просила, умоляла его начать все сначала. А он, гордый, не простил ее. Более того, окончил первый курс Бауманки и перевелся в горовский институт. Ксюша же развелась с наркоманом, но жить-то в Москве осталась. Вышла второй раз замуж, но снова неудачно: бросил ее муженек. Недавно она приезжала в Горовск, искала встречи со своей первой любовью. Жупанов все еще неженатый ходит, но Ксюше он сказал, что поезд ее ушел.
– Выходит, гордый слишком? Ну, Ксюша разбила ему сердце, это понятно. Но вот что у него с мозгами? Вроде ума палата, Бауманка приняла провинциала с распростертыми объятиями, но он сбежал из столицы в нашу глушь, где нет особых перспектив...
– Видишь ли, Полетт, я подозреваю, что сбежал он из Москвы лишь потому, что там Ксюша жила. Она ведь возвращаться в Горовск не собиралась, ей столичная жизнь пришлась по душе, только вот не в ту семью с наскока попала... Петрович говорил, что она Сашу обратно звала, обещала ему там какие-то перспективы, но он даже слушать ее не стал. Умерла так умерла! Так что обжегся твой Жупанов однажды и с тех пор ушел с головой в науку. А наука – дама эгоистичная, она не терпит соперниц. Все поняла, внучка?
