Михаил Петров - Гончаров и дама в черном
Жили они тут неподалеку. Видишь дом под красной крышей? Там его сеструха, Катерина, и по сей день с дочкой живет. Старая уже.
- Кто - Катерина или дочка?
- Да и та и другая. А Катерина красивая была, - с сожалением вздохнул Петрович, вспоминая безвозвратно ушедшую молодость. - Огонь-девка. Вышла замуж в апреле сорок первого. Только-только восемнадцать стукнуло. Пожить еще не успели, как в июле ее Володьку призвали, и больше она его не видела. Только-то от него и осталось - дочка Люба да одно треугольное письмо.
Спервоначала их пять человек в том доме проживало: отец Геннадий Степанович, мать Ольга Ивановна, сам вернувшийся Петька да две сестренки. Про одну я уже говорил, а вот вторая, Светка, она поздно родилась, наверное году в пятидесятом. Последыш. Можно сказать, еще молодуха. Но она тоже давно уехала, еще в восьмидесятом годе, вместе с Петькой. Катерину-то он с собой не взял, потому что жуть как они друг друга не любили, а вот Светку увез, шибко она к нему ластилась.
- А куда, в какое место они уехали?
- А черт их знает, - простодушно ответил дед. - Как мамку схоронили, так и подались. То ли в Сызрань, то ли в Самару, а кто говорит, что в Тольятти. С того самого времени они здесь ни разу не появлялись. Да вам лучше самим обо всем Катерину расспросить. Она сейчас дома.
Пожелав старикам здоровья и крепкой памяти, я дал Максу знак оставаться на месте, а сам зашагал к указанному домику под красной крышей.
Плотная старуха, по виду лет далеко за семьдесят, сидела на крылечке маленького обветшалого домика и руководила прополкой грядок. Вторая женщина, мало прислушиваясь к авторитетным указаниям родительницы, молча делала свое дело. И делала она это, надо сказать, мастерски. Сорная дурная трава так и вылетала из-под ее неутомимых рук.
- Бог вам в помощь, - открывая калитку, как можно любезнее поздоровался я.
- Спасибо, - заинтересованно повернулась ко мне старуха, а ее дочь только мимолетно скользнула по мне взглядом. - Ты кто такой будешь? И за каким хреном к нам приперся? - ворчливо спросила старуха.
- Вопрос у меня к вам деликатный, - начал я издалека.
- Любка, - бурно рассмеялась Арбузова. - Никак тебя сватать пришли!
- Мама, перестаньте насмешничать, - злобно вырвав сорняк, обиделась Любка. - Лучше по-человечески спросите у мужчины, какое у него к нам дело.
- Тогда присаживайтесь, - подвинулась Екатерина Геннадьевна, освобождая мне половинку ступеньки. - Какое же у вас к нам дело?
- Оно в основном касается вашего брата Петра Геннадьевича Арбузова, как можно мягче ответил я.
- Тогда вы свободны и можете отсюда идти на все четыре стороны, - резко оборвала меня старуха. - Нет у меня такого брата, нет и никогда не было.
- Может быть, ваша дочь, Люба, что-то о нем знает?
- Не знаю! - вздрогнув, коротко ответила женщина и с еще большим пылом накинулась на работу.
- Я понимаю ваши чувства, - не сдавался я. - Но поймите и вы меня. Пропал человек, который приехал к нему издалека. С того самого рудника, на котором во время войны служил ваш брат. Мы позавчера приехали оттуда и не можем найти его концов и даже не знаем нового адреса Петра Геннадьевича.
- "Петра Геннадьевича"! - злобно передразнила меня старуха. - Никакой он не Петр Геннадьевич, а куча волчьего дерьма. Самый настоящий мерзавец и палач. Как зовут того человека, что к нему приехал?
- Алексей Алексеевич Синицкий, - ничего не подозревая, правдиво ответил я.
- Вот оно что, - щурясь на солнце, задумчиво протянула старуха. Алексей Алексеевич Синицкий. Сын убитого моим братом доктора Синицкого.
- Да, но вы-то откуда об этом знаете?
- Странный вопрос, - усмехнулась Екатерина Геннадьевна. - А откуда он, по-вашему, начинал поиски Петра? Правда, мне он представился другим именем, но я-то не дура, прекрасно все сразу поняла. Он очень похож на своего отца, фотографию которого мне приходилось однажды видеть.
- Вот как? - удивился на сей раз я. - И при каких же обстоятельствах? Может быть, ваш Петр собирал альбом своих жертв?
- Нет, не говорите глупостей. Петька подлее шакала и трусливее зайца. Дело тут совсем в другом. Дело в том, что я знакома с матерью Алексея и женой доктора Синицкого. Да-да, не удивляйтесь, и познакомились мы при весьма странных обстоятельствах. Кстати, как она там живет и здравствует и зачем ей понадобилось отправлять своего сына в лапы этого зверя?
- Она умерла еще в апреле, но перед смертью все рассказала сыну. Очевидно, поэтому он сюда и приехал. То ли для того, чтобы отомстить, то ли просто шантажировать. Но как вы могли познакомиться с его матерью, Александрой Аркадьевной?
- Случилось это летом, в тот самый вечер, когда Петр вернулся домой. На радостях отец отправил меня в сельпо за водкой и за вином. В то время магазин у нас находился на самой окраине села, так что ходила я не меньше получаса, а когда вернулась, то заметила, как возле окна, в кустах сирени, кто-то прячется. Я никогда не была женщиной робкого десятка, да и силушкой Бог не обидел. В два прыжка я очутилась возле тех кустов и одним движением руки выдернула его за волосы. Он даже не пикнул, настолько был напуган.
- Чего ты здесь высматриваешь? - строго спросила я и тряхнула его за грудки. И только тогда поняла, что никакой это не мужик, а самая настоящая баба, которая тут же разревелась.
- Отпустите меня, я ничего плохого не делаю, - размазывая слезы по грязным щекам, жалко всхлипывала она. - Отпустите, и я тотчас же уеду.
- Нет, милая, так не пойдет! - прикрикнула я, цепко держа свою пленницу. - Сейчас мы пойдем в избу, и ты нам все расскажешь.
- Только не туда, только не к нему.
Едва слышно она молила меня широко раскрытыми, наполненными ужасом глазами.
- А кого это ты так боишься? Уж не моего ли брата?
- Да, я боюсь его, потому что он убийца, - торопливо шептала она. - Он и меня убьет, как убил тех, ни в чем не повинных, людей и моего мужа.
- Э-э-э, бабонька, да ты сумасшедшая, - сказала я и потащила ее в избу.
Упиралась и всхлипывала она так жалобно, что я решила выслушать ее историю наедине. Затащила ее в баню, где только недавно мылся Петр, и там при слабом свете керосиновой лампы она поведала мне свою историю. Я не знала, что делать. Верить в ее рассказ не хотелось, но уж больно правдиво все выглядело.
И я решилась оставить ее у нас до полного выяснения. Отняла у нее верхнюю одежду и деньги, дала кусок хлеба с огурцами и закрыла в дальнем погребе, которым мы давно не пользовались, а потом как ни в чем не бывало зашла в избу.
- Где тебя черти носили? - тут же набросился на меня отец.
- Не ругай ее, батя, - оскалился Петр. - Ночки нынче темные, а кавалеры жаркие. Живи, Катюха! Жизнь дается только один раз, и надо получить от нее все сполна. А баба ты еще в самом соку. Принаряжу тебя, зубы золотые вставлю, и будешь ты у меня первой невестой на деревне. Гляди, что я тебе привез!
Бахвалясь, он вытаскивал из чемоданов платки и кофточки, а в конце достал картонную коробочку из-под шашек, доверху наполненную зубными коронками и мостами.
Одного моего взгляда было достаточно, чтобы понять, откуда это золото и каким способом снималось с живых людей или трупов. Я все поняла и сразу поверила той женщине. Вскрикнув, тогда я в первый и последний раз упала в обморок.
- Это она от радости, - влив в меня стопку водки, успокаивал маму отец. - Не всякой сеструхе родной брат такие богатства привозит.
- Подонок, мародер! - очнувшись, заорала я благим матом. - Известно, откуда и как берутся такие коронки. Убирайся вон из нашего дома, стервятник ты, падальщик.
- Это откуда же тебе известно? - белея, склонился он надо мной. - Это откуда же ты все знаешь? Может быть, сорока на хвосте принесла?
- И так видно, - вспомнив про свою пленницу, вовремя одумалась я. Посмотри внимательней сам. Эти золотые зубы варварски сдирали или отверткой, или отламывали кусачками.
- А, ты про это, - облегченно рассмеялся он. - Ну так не я ведь их отламывал. Что мне предложили, то я и купил, а рассматривать все в подробностях у меня не было времени. Так что успокойся, Катюха, и давай к столу, тебя одну ждем.
С трудом себя переборов, я села к столу, моля Бога только об одном чтобы даже на секунду не встретиться с ним взглядом. Просидев под этой пыткой больше часа, я, сославшись на головную боль, вышла в огород, открыла погреб, спустилась к своей пленнице и там по-настоящему разревелась.
На следующую ночь, под утро, я собрала все свои накопления, увязала узелок с едой и проводила Александру Аркадьевну до деревенской околицы.
С каждым разом, когда Петр напивался и начинал бахвалиться своими доблестями, я узнавала о нем все больше и больше. Жить с ним под одной крышей становилось невыносимо. Матери его россказни тоже выворачивали душу, и только Светка c отцом слушали его с удовольствием.
К осени я просто не могла его видеть. Я наняла мужиков, и за месяц они поставили сруб, маленький домик, который вы сейчас видите. К зиме вместе с мамой мы довели его до ума и здесь поселились, стараясь как можно реже видеть его ненавистную рожу. Его мечта была устроиться участковым, и он больше полугода обивал пороги в районной милиции, но слава богу, ему это не удалось. То ли они сами поняли, что за гусь просится к ним на работу, то ли подействовало мое анонимное письмо, которое я тайно туда отправила.
