Сергей Рокотов - Я выбираю тебя !
Только он положил трубку, как раздался новый звонок.
- Константин, - раздался в трубке голос майора Молодцова. - Я хотел тебе помочь, но пока ничем не могу... И вдруг вот что мне пришло в голову Григорянц этот часом не сын ли адвоката Рубена Григорянца?
- Сын. Точно так.
- А что же ты мне раньше не сказал? Мне есть что рассказать об этом адвокате...
- Ну-ну..., - заинтересовался Костя, но тут что-то затрещало в телефоне, и связь прервалась.
Немедленно раздался звонок.
- Ну, Гена, ну... - торопил Костя. Он чувствовал, что сейчас услышит что-то интересное.
- Это не Гена, - раздался в трубке женский тихий голос, и Костя тут же узнал Надю, подругу Евгения Прокофьева.
- Надя?!!!
- Да.
- Хотите что-нибудь сообщить?
- Да.
- Ну?!!!
- Не помогайте этим людям, ни Евгению, ни его друзьям, - тихо произнесла она.
- Да почему?
- Почему?... А потому, что я полюбила его... Он казался мне непохожим на других... Мягким, добрым, интеллигентным...
- И что же в этом плохого?
- Я полюбила его, а он...
- Ну, говорите, говорите...
- А он убийца!...
- Что вы сказали?!!!
- Он убийца, - совсем тихо повторила Надя. - И должен ответить за свое преступление...
Все. В трубке запищали частые гудки. И сразу же раздался очередной звонок.
- Константин, нас прервали, - говорил майор Молодцов. - А я хотел сообщить тебе очень интересные новости про адвоката Григорянца...
В этот момент запищал и мобильный телефон Константина, лежащий на столе.
- Одну секундочку, Геннадий, - сказал Костя и включил мобильный.
- Я не могу до вас дозвониться, - послышался в трубке голос Григорянца. - Решил позвонить по этому номеру. - Мне нужно срочно с вами увидеться, Константин Дмитриевич. Немедленно... У меня есть очень важная информация. И это не телефонный разговор.
- Где вы находитесь?
- Недалеко от вас, судя по номеру, хоть в вашей визитке и нет вашего домашнего адреса. Я полагаю, что минут через десять могу быть у вас. Если вы не против, разумеется...
- Я не против. Записывайте адрес. Жду вас...
- Это ещё ближе, чем я предполагал. В течение десяти минут я у вас...
- Хорошо. Жду... - Он взял трубку. - Геннадий, мне только что звонил Григорянц. Он через десять минут будет у меня. Так что излагай свою информацию как можно быстрее и полнее. Она мне, как я полагаю, очень понадобится...
5.
Примерно в это же время в небольшой квартире на Фрунзенской набережной в довольно скромно обставленной комнате сидели два человека мужчина и женщина.
Мужчине было около сорока. Густая русая шевелюра с проседью, голубые глаза, спокойно, но в то же время с какой-то нежностью глядящие на свою собеседницу... Одет он был в спортивный костюм и тапочки...
Женщине было на несколько лет больше. Она была довольно высокого для её пола роста, стройна, длинные, распущенные по плечам волосы каштанового цвета. Большие серые глаза. А в глазах были глубина, боль, тревога. Женщина не глядела на своего собеседника. Она глядела в сторону и курила.
- Что с тобой сегодня, Ира? - спросил мужчина. - Ты мне сегодня не нравишься. В твоих глазах я вижу нечто похожее на угрызения совести...
- Нет, Федя, это не то, не то, какие там могут быть угрызения совести? Мне просто тревожно на душе и гадко, мерзко. Противно, понимаешь ты?
- Да, вообще-то как-то не очень, - пожал широкими плечами Федор. По-моему, то, что происходит сейчас, вовсе не мерзко, гадко и противно. Это прекрасно, потому что справедливо. Или ты полагаешь, что такое преступление имеет сроки давности?
- Да о чем ты говоришь? Какие там сроки давности, Феденька? Разве ТАКОЕ можно забыть, простить? Чем больше проходит лет с тех пор, тем глубже я чувствую горечь своей утраты... Они отняли у меня все, абсолютно все, что у меня было... Как я выжила, сама не понимаю. Да и зачем выжила, тоже...
- Как это так зачем? Чтобы встретить меня, разумеется, - обиженно произнес Федор.
- Извини, - улыбнулась Ира и слегка дотронулась до плеча собеседника. - Феденька, ты возродил меня, тебя мне послал Бог...
- Это ты мне дала счастье, Ирка, - улыбнулся и Федор. - Я тебя не забывал никогда... Но наша встреча..., - зажмурил он глаза и встряхнул густыми волосами. - Это фантастика, это рок... Если бы мне кто-то рассказал, я бы не поверил, что такое может быть. Я и сейчас не верю.
- Дотронься до меня, и поверишь. Я здесь, а не там, - указала она своим красивым длинным пальцем в потолок. - Это и есть доказательство того, что все, что с нами произошло - правда...
... В октябре прошлого года поздно ночью Федор Красильников в приличном подпитии возвращался на своем БМВ со званого ужина в честь юбилея довольно известного эстрадного певца. Он ехал по Фрунзенской набережной. Вдруг около парапета он заметил женскую фигуру. Женщина забралась на парапет и собиралась броситься в воду - это было совершенно очевидно.
Реакция была мгновенной, Федор нажал на педаль газа, затем резко притормозил около самоубийцы, чуть ли не на ходу выскочил из машины и бросился к женщине. Он буквально удержал её за воротник пальто, когда она уже летела с парапета.
- Пустите меня!!! - кричала она, пытаясь вцепиться в лицо своему спасителю.
- Прекратите, что вы делаете? - бормотал обалдевший от этой сцены Федор. - Опомнитесь же, наконец...
Женщина посопротивлялась ещё немного, а затем вдруг как-то сразу обмякла и стала оседать на холодную мокрую мостовую. Грудь её разразилась судорожными рыданиями. Федор потащил её к машине и впихнул в салон.
Она продолжала рыдать, закрыв лицо руками.
- Да что такое случилось? - пытался выяснить Федор.
Вдруг она оторвала руки от лица и поглядела на него.
- Федя? - прошептала она, вглядываясь в него. - Федя Красильников?...
Федор смотрел на неё и никак не мог узнать. Затем зажег свет в машине и продолжал смотреть. Тем не менее, узнать не мог...
Женщина лет сорока пяти со спутанными густыми длинными волосами, одетая в дешевое испачканное осенней грязью пальто, мокрая, растерзанная, с заплаканным бледным некрасивым лицом... Кто она такая? Откуда она его знает?
- А ты не так уж изменился, - произнесла она, продолжая пристально смотреть ему в глаза. - За почти что тридцать лет мог бы измениться и больше...
- Ирка? - наконец начал узнавать и Федор. - Ирка? Голощекина?
- Да, - вздохнула она. - Слава Богу, что вообще узнал... Меня-то, наверняка, узнать невозможно. Я стала настоящей старухой. То ли дело ты красавец мужчина... Шикарная иномарка, кашемировое пальто... Тебе ведь всего сорок, Феденька, правда, я не ошибаюсь?
- Да... Будет через месяц...
- А мне уже сорок четыре... А последние девять лет идут как минимум один к трем, вот и посчитай, сколько мне... Так что, твое разочарование моим обликом вполне объяснимо...
- Да что ты? Я просто плохо вижу, особенно в темноте. Ну, рассказывай... Что-то произошло? С твоими близкими?
Ирина вздохнула и снова закрыла лицо руками.
- Ты куда ехал, Феденька? Тебе, наверное, пора домой. Тебя ждут жена и дети... Ты спас меня, и я пока воздержусь от новой попытки..., - как-то блаженно улыбнулась она. - Сделай теперь ещё одно маленькое доброе дело отвези меня домой. Сил нет идти. Тут недалеко. Я ведь живу на Фрунзенской набережной, через квартал...
- Меня не ждут ни жена, ни дети, - возразил Федор. - Я холост и детей у меня нет.
- А кто же у тебя есть?
- Как кто? Братья, сестра Вероника... А Володька погиб... Там, тяжело, с надрывом вздохнул он. - Там, в интернате для больных детей... Его... добрые воспитатели слишком хорошо воспитывали...
Ирина слегка дотронулась до его плеча в кашемировом пальто.
- Нас троих отыскал старший брат Григорий. И теперь мы у него на попечении. Правда, в настоящее время один я тунеядец на вольных хлебах... Алешка воевал в Афганистане, потом попал в тюрьму, теперь у него свое охранное агентство, Вероника вышла замуж... Живет в Петербурге.
- А ты?
- А я бездельник. Тунеядец и проходимец. Паразит, короче говоря. Живу за счет старшего брата... Порой даже меценатствую за его счет... Общаюсь с творческой интеллигенцией. Музыкой занимаюсь, так, для души, иногда пишу стихи... Брат мне ни в чем не отказывает...
- А кто он? Новый русский?
- Что-то вроде этого, - уклончиво ответил Федор. - Когда-нибудь расскажу поподробнее... Но ладно, хватит обо мне... Я живу неплохо, брат мне купил квартиру в центре, машину вот хорошую, деньгами снабжает постоянно. Я одуреваю от безделья и его опеки. Стыдно, но с ним не поспоришь... Алешка от него ничего не берет, он, сама помнишь, упрямый, самостоятельный... Что за чушь я говорю?! - опомнился он. - Ранний склероз... К тому же я сегодня ещё и выпил немало... Ты же его не знаешь, он рос в другом детдоме.
- А как Вероника? Я её хорошо помню, хоть с тех пор и прошло столько лет... Она была такая чудная девочка...
- С ней все в порядке. Вышла замуж за хорошего человека. Он художник, они живут в Санкт-Петербурге. У неё двое детей... Ну расскажи все же о себе...
