Инна Бачинская - Ошибка Бога Времени
Олег, несмотря на легкость на подъем, всегда был толст. Даже тайга не заставила его похудеть. Ходит он легко, раскачиваясь для равновесия, в длинных рубашках навыпуск, чтобы замаскировать необъятный живот, и матерчатых китайских тапочках для удобства. Часто носит бороду и длинные волосы, отчего напоминает батюшку, и тогда бабульки крестятся ему вслед. Он солидно кивает и благословляет их мановением толстой длани. Говорит он неторопливо, басом. Все делает со вкусом. Со вкусом ест, говорит, слушает, думает. Со вкусом лежит на диване, уставившись в потолок. Он окутан такой мощной аурой покоя и надежности, что любому человеку становится легче от одного его вида. Любому человеку хочется доверчиво вложить свою руку в его толстую горячую ладонь и, ни о чем не думая, закрыв глаза, просто шагать рядом. Когда он практиковал как экстрасенс, от желающих попасть на сеанс отбоя не было. Он обладал известной силой внушения, мог погрузить в транс, вселить уверенность в завтрашнем дне, размять стянутые остеохондрозом члены, дернуть и свернуть в сторону хрустящую шею. Потом ему это надоело. Ему все надоедало в конце концов. И тогда он снимался с места.
– Ищу работу, – сообщил Олег Зажорику, выйдя из ванной. – Поспокойнее. Радикулит стал прихватывать, возраст, наверное. Куда-нибудь в бизнес. На пару лет, пока осмотрюсь. Согласен генеральным директором. Можно еще заняться травой, у меня рецептов немерено. Пока под крышей, а потом… будет видно! Дело это стоящее.
– Пошли к Юльке Литвиной, – предложил Зажорик, подумав. – У нее муж помер, полтора года уже, классный мужик был, сердце схватило. Там теперь Иркин Марик заправляет, тюфяк и подкаблучник. А торговый дом был на все сто. Юлька женщина добрая, я ее знаю. И красивая.
– Ирка не поможет?
– Даже не думай. Ирка стерва. Если сможет, всегда нагадит, ты ж ее знаешь. И Анжелку мою не терпит. Мы пойдем сами – тихо и без пыли, по-домашнему, даже звонить не будем. Только нужно составить список жалоб и предложений, так сказать. Бизнес-план называется. У нас в Штатах без бизнес-плана шагу не ступишь. И экономическое обоснование! Америкосы деньги считают будь здоров, причем не по-дурному, как мы – хапнуть и смыться, а на перспективу. Для начала посмотрим в инете про Юлькин бизнес, может, появится какие-нить мыслишки.
И друзья погрузились в глубины Интернета…
***…Мужчина сидел на скамейке в боковой аллее центрального парка, сунув руки в карманы куртки. Вечер был беззвездный, холодный, по земле стелился жидкий туман, и накрапывал слабый нерешительный дождик. Ближайший к скамейке фонарь не горел, и рассмотреть сидящего не представлялось никакой возможности. Но рассматривать его было некому, парк был пуст.
В конце аллеи появился человек – двигался он быстро и бесшумно. Спустя пару минут он подошел к скамейке, где сидел мужчина. Тот поднялся навстречу, не вынимая рук из карманов. Вновь прибывший молча протянул ему конверт из плотной бумаги. Первый, в свою очередь, положил второму на ладонь маленький предмет.
– Это оригинал? – фраза прозвучала как пароль.
– Как договаривались, – мужчина открыл конверт, там были деньги.
Маленький предмет скользнул в карман вновь прибывшего, он шагнул вперед, одновременно вытаскивая из кармана складной нож. Лезвие щелкнуло, вылетая из ложа, и с силой вонзилось в живот мужчине. Тот закричал, отступая, складываясь пополам, и выпустил из рук конверт с деньгами. Убийца подобрал упавший конверт, сунул в карман. Оглянулся. Попятился, не сводя взгляда с лежащего на земле человека – тот хрипел, изо рта вытекала черная струйка крови. Затем повернулся и быстро пошел прочь, почти побежал, стараясь держаться в тени.
И все было кончено…
Глава 6
Кто бросит камень?
Печален мир
Даже когда расцветают вишни…
Даже тогда…
Кобаяси Исса (1768—1827)Юлия, не торопясь, передернув плечами, новым каким-то движением уронила с себя легкий шелковый халат, мягко упавший к ногам, и с отстраненным любопытством, склонив голову, стала рассматривать женщину в зеркале. Это была незнакомая женщина. Чужая новая незнакомая женщина. Подняв волосы наверх обеими руками, она повернулась боком, потом изогнулась, пытаясь увидеть себя со спины.
Синяки под глазами, бледное лицо, припухшие губы… «Тебе не стыдно?» – спросила она у женщины. Та в ответ лишь пожала плечами и улыбнулась. Даже как бы ухмыльнулась, порочно и томно, и потянулась всем телом, кося глазом на свое отражение.
Ничего, очень даже ничего… тоща, правда, ребра выпирают, как у модельки, и ноги тонковаты. Она, как зачарованная, уставилась в глаза незнакомки – сияющие, карие, широко открытые…
Она все стояла и стояла перед зеркалом, не в силах оторваться. Смотрела на свое отражение, словно видела себя впервые, и думала, что… Нет, ни о чем она не думала. Голова была удивительно легкой и пустой, как воздушный шарик, без мыслей и немного сонной. А тело, в отличие от головы, было наполнено ощущениями… Она прикоснулась пальцем к острому твердому соску и засмеялась… Маленькие быстрые электрические разряды побежали по всему телу, как иголки… Жаркой волной окатило от макушки до кончиков пальцев…
«Я сошла с ума!» – подумала Юлия.
Сколько раз тысячи других женщин повторяли те же самые слова в схожих обстоятельствах, пытаясь оправдать себя перед самими собой: «Я сошла с ума!» Попытка воззвать к здравому смыслу, понятиям о приличиях… Довольно лицемерная попытка, надо заметить.
Она открыла кран, и в ванну рванулась струя горячей воды, над которой сразу же поднялся пар, опрокинула в пар флакон с имбирным шампунем и стояла, зачарованно наблюдая, как растет рыхлый белый пенный шар над краями ванны.
Юлия лежала в горячей воде в облаке пены, закрыв глаза, отдаваясь полузабытому чувству физического комфорта.
– Женька! – позвала она вдруг. – Ты здесь? Конечно, здесь! Где же тебе еще быть? Женечка, не сердись, прости меня, родной, прости! Я негодяйка, подлая, гадкая, я тебе изменила… Женечка, родной мой… я люблю тебя! Ты же знаешь, как я люблю тебя!
Она всхлипнула, слезы закапали в белую пену… Она плакала и гладила себя по новому скользкому рыбьему телу, которое было не ее, а чьим-то чужим и незнакомым и, казалось, звенело, чутко и радостно отзываясь на легкие прикосновения рук. Она вытянулась в струну, запрокинула голову назад, задержала дыхание и ушла под густую холодную пену, и еще глубже, под горячую воду, и оставалась там, сколько смогла выдержать. А когда ей показалось, что сердце готово выскочить из груди, а грудь разорваться, резко вынырнула. Вздохнула глубоко, с наслаждением и новым смыслом. Стерла с лица слезы и пену и сказала себе, удивляясь: «Я живая! Я, оказывается, живая!»
Словно в ответ на это замечательное открытие тело ее послало мощный сигнал о голоде, в желудке образовалась пустота, а голова закружилась. Она подумала, что они могли бы позавтракать вместе… Алекс… Алекс ушел… еще не было восьми. Сказал, что позвонит. Юлия рассмеялась – молодой человек, с которым она провела ночь, ушел на рассвете, пообещав позвонить. Новый опыт, новый жизненный опыт… Новая легкая печаль оттого, что это уже произошло, случилось и теперь уходит все дальше и дальше в прошлое, и время не остановилось…
Глубоко под пластами памяти билось смутное воспоминание о каких-то, студенческих еще, временах, когда мальчик провожал ее до подъезда дома и спрашивал, прощаясь: я позвоню? Воспоминание из далекой юности, чуть ли не из детства… Юлия улыбнулась, чувствуя себя юной девочкой, полная ожидания радостных перемен…
– Нет, – решила она, – правильно, что он ушел!
Она представила себе, как они сидят за столом друг напротив друга… он такой… молодой, а она… уставшая, бледная… прячущая глаза от стыда… С беспощадной ясностью она осознала, что он молод, оскорбительно молод, а она – нет… Мысли ее приняли совсем другое направление.
«Ничего не нужно! – думала она. – Ничего! Когда он позвонит, скажу, что… все! Ничего не было, ни тогда, ни сейчас!»
Не было… Как же не было, если было. Было! Женька задерживался в командировке, и они столкнулись на улице, и он поздоровался и что-то сказал… запинаясь, мучительно покраснев, что позабавило ее – она, оказывается, может нравиться такому… молокососу! И пригласил ее на кофе в «Белую сову», а она подумала: а есть ли у него деньги? Цены там о-го-го…
Она помнит, как он словно невзначай коснулся ее руки…
И на другой день, и на третий… пока она не опомнилась. Старая дура!
Хватит! Ничего не было! Было лишь чувство вины, от которого она корчилась, не понимая себя… Потом она с облегчением узнала, что он уволился из «Торга». И сейчас ни взглядом, ни словом он не напомнил ей…
Вдруг тоскливое чувство страха, что он не позвонит, что она не нужна ему, немолодая, не очень красивая, пронзило ее со страшной силой. И тут же исчезло, растаяло, стоило ей вспомнить, как он гладил ее по лицу, повторяя: «Юлечка, Юлечка», как он… Она вспыхнула, вспомнив, как он бережно взял ее… как застонал от нежности…
