Валентен Мюссо - Холод пепла
— Здравствуйте, мсье. Национальная жандармерия, лейтенанты Дюамель и Лонэ.
Шестидесятилетний мужчина хорошо помнил стройную женщину с зелеными глазами. Месяц назад она приходила в их дом вместе с другим жандармом. В тот раз, к его великой радости, допрос оказался коротким.
— Полагаю, вы снова пришли по поводу убийства Николь, — проворчал он, даже не пытаясь скрыть плохое настроение.
Лейтенанты переглянулись. Они всегда с изумлением убеждались в том, что люди с неохотой уделяют им внимание, даже если речь шла об убийстве, когда любое свидетельское показание могло существенно повлиять на ход расследования.
— Вы правы, — так сухо, как только мог, ответил Франк. — Я знаю, вас уже допрашивали, но мы хотели бы выяснить дополнительные подробности. Сейчас мы разрабатываем новую версию.
Проворчав что-то нечленораздельное, Франсуа Дельво широко распахнул дверь и впустил жандармов.
— Мадам Дельво нет дома? — наигранно наивным тоном спросила Эмили, садясь на диван в гостиной.
Немного поколебавшись, мужчина решил, что будет лучше не лгать по столь незначительному поводу. Ему и так было что скрывать.
— Мадам Дельво отдыхает на втором этаже.
— Очень жаль, но мы должны ее побеспокоить. Нам надо задать ей несколько вопросов. Вы же знаете поговорку: «Один свидетель — не свидетель».
— Мы с женой уже говорили, что в день убийства ничего не видели. Поэтому мы не можем быть свидетелями в прямом смысле слова. А поскольку мы еще не выжили из ума, то я не вижу…
— Я настаиваю, — оборвал его Франк резким тоном, не терпящим возражений.
Не говоря ни слова, Франсуа Дельво встал и медленно вышел из комнаты.
— Женевьева! — крикнул он, оказавшись на лестничной клетке. — К нам пришли господа из жандармерии. Поторопись… Спускайся…
Эмили подумала, что если она когда-нибудь выйдет замуж и ее муж позволит себе разговаривать с ней подобным тоном, пусть даже только один раз, она немедленно выставит его за дверь.
Мадам Дельво была тщедушной женщиной. Судя по взглядам, которые она всякий раз бросала на мужа, словно ища одобрения своим словам, она, казалось, полностью ему подчинялась.
— Хотите чего-нибудь выпить? Прохладительные напитки? — спросила Женевьева с некоторым беспокойством, но приветливым тоном, резко контрастировавшим с тоном ее супруга.
— Нет, спасибо, — отказался Франк.
Ему не терпелось взять быка за рога.
— С удовольствием, — откликнулась Эмили, вставая. — Я помогу вам.
Франк заговорщически подмигнул ей. Эмили нашла прекрасный повод, чтобы узнать, какой вид открывается из кухонного окна.
— Какой характер носили ваши отношения с мадам Браше? — начал Франк.
Мужчина, сидевший напротив, нахмурился. Тон разговора казался ему более резким, чем в прошлый раз, почти обвиняющим.
— Ну, Николь Браше была нашей соседкой на протяжении вот уже… пятнадцати лет.
— Мы знаем. Вы жили в добром согласии?
— «В добром согласии»? Да, каждый из нас жил сам по себе, и это хорошо.
— Мы выяснили, что лет десять назад между вами возник спор. Вы огородили участок земли, а потом, по кадастровой записи, выяснилось, что он является собственностью мадам Браше.
Франсуа Дельво тяжело вздохнул. Малейшее упоминание об этой истории было способно вывести его из себя.
— Этот надел был частью земельного участка, купленного нами, — пустился он в объяснения. — Мы потратили много денег на его обустройство и на возведение изгороди. Вы думаете, что эта мегера стала возражать, когда мы начали работы? Нет, она ждала, когда мы все закончим, и только потом выложила карты на стол.
— Кажется, до суда дело не дошло.
— Адвокат разубедил нас обращаться в суд. В нашу купчую вкралась ошибка. Это отчетливо явствует из кадастра. Мы предпочли сломать изгородь, иначе нам пришлось бы понести более существенные убытки, выплачивая мадам Браше проценты и возмещая ущерб. Полагаю, именно этого она и добивалась. Но какое это имеет отношение к ее убийству? Вы же не собираетесь повесить его на нас?
Франк решил, что лучше пока не давить на Дельво.
— Успокойтесь, мсье Дельво. Мы просто пытаемся выяснить, какие у мадам Браше были отношения с соседями. Судя по вашим словам, ее не любили?
— Да вы просто мастер эвфемизмов! — с иронией отозвался Дельво. — Эта женщина слишком много болтала.
— Да, она постоянно распускала сплетни, — добавила мадам Дельво, возвращаясь из кухни вместе с Эмили. В руках она держала поднос.
Франк обернулся к ней.
— Я думал, что она вела уединенный образ жизни. С кем она могла сплетничать?
— К ней многие заходили, — на одном дыхании продолжила Женевьева и бросила взгляд на мужа, словно хотела убедиться, что не говорит глупостей. — Врач, медсестра, помощница по хозяйству, почтальон… Да все, кто шел мимо. Наша соседка пользовалась любым предлогом, чтобы рассказать о своей жизни, посудачить об окружающих…
— Послушайте, — вмешался в разговор Франсуа Дельво, — Николь Браше была одинокой, озлобившейся женщиной. У нее не было ни семьи, ни детей. И она неприязненно относилась к людям.
«А не слишком ли высоко ты ставишь планку?» — подумал Франк.
— Допустим. Давайте вернемся ко дню убийства. Вы были дома в четверг, 12 марта этого года? — спросил он, все же беря стакан лимонада ярко-желтого цвета.
— Разумеется. Мы так и сказали в тот день, когда было обнаружено тело.
— Мы полагаем, что вашу соседку убили между четырнадцатью и семнадцатью часами. В этот промежуток времени видели ли вы какую-нибудь машину, стоявшую около ее дома или где-нибудь поблизости?
Вопрос был адресован обоим супругам, но Франк следил в основном за реакцией мадам Дельво, более сговорчивой, чем ее муж. По ее лицу пробежала тень беспокойства, но, возможно, она просто подумала об ужасном преступлении, совершенном в нескольких десятках метров от их дома.
— Мимо нашего дома ездит немало машин, — признался Дельво. — Но мы же не торчим все время у окна. Хотя… Если бы машина стояла довольно долго, мы бы ее заметили.
— Я обратила внимание на то, что из окна вашей кухни ферма мадам Браше очень хорошо просматривается, — невинным тоном заметила Эмили.
— Мой муж практически никогда не заходит в кухню, — насторожившись, уточнила мадам Дельво, словно хотела его в чем-то оправдать. — Понимаете, это моя территория.
— А в тот день вы действительно не заметили ничего необычного?
— Нет, конечно нет. Иначе я бы об этом сказала, не правда ли?
— Ну что? Ты разочарован? — спросила Эмили, когда они с Лонэ сели в машину.
— Эти двое не слишком-то сговорчивы, особенно муж. Думаю, после этой истории с изгородью он возненавидел мамашу Браше, которая, в свою очередь, и не собиралась производить на него благоприятное впечатление.
— Но достаточная ли это причина для того, чтобы скрывать подробности, которые могли бы помочь нам выйти на след убийцы их соседки?
Франк с сомнением покачал головой:
— Разумеется, нет, но люди порой бывают непредсказуемыми.
Он завел мотор и дал задний ход.
— А ты нашла удобный предлог, чтобы осмотреть кухню.
— Похоже, «салага» не так уж плохо справляется со своими обязанностями, — довольным тоном произнесла Эмили.
— Еще бы, с таким наставником, как я! Тебе удалось что-нибудь разнюхать, оставшись с ней наедине?
— Нет. Полагаю, она разгадала мою уловку. Эта женщина гораздо умнее, чем кажется на первый взгляд. Вот только муж ей попался отвратный. Наверно, невыносимо жить с таким типом.
— В любом случае даже если эти люди что-то видели, они не готовы поделиться с нами информацией…
Франсуа Дельво дождался, когда машина жандармов скроется из вида, а потом вошел в кухню и обрушил свой гнев на жену:
— Я больше не хочу слышать об этой истории, тебе понятно?! Вот уже второй раз они приходят и начинают пудрить мне мозги, но уверяю тебя: третьего раза не будет!
Однако сейчас Женевьева Дельво была решительно настроена дать отпор своему мужу.
— Послушай, Франсуа… Речь идет об убийстве. Согласна, Николь была настоящей змеей, но она мертва. Ты понимаешь это? На нее напали, привязали к стулу и забили до смерти. А теперь только представь себе, что было бы, если бы преступники ворвались в наш дом. Разве ты не хотел бы, чтобы соседи, более милосердные, чем мы, дали показания, которые позволили бы надолго запрятать этих уродов в тюрьму, чтобы они не смогли совершить очередное убийство?
Женевьева надеялась, что если ее муж представит себя в роли жертвы, это заставит его задуматься о собственной печальной участи. После убийства соседки у нее не было ни одной спокойной ночи. В ее память прочно врезались картины увиденного, которые то и дело всплывали у нее перед глазами, даже во сне. Женщина не могла забыть белую машину, стоявшую около часа перед фермой соседки в день убийства. Женевьева была уверена, что за пятнадцать лет ни разу не видела во дворе фермы этой машины. Конечно, она не могла назвать марку автомобиля, но если бы ей показали несколько моделей, она, несомненно, узнала бы его. В тот день Женевьева часто посматривала в окно кухни, чтобы прогнать послеобеденную скуку, пока ее муж отдыхал, сидя в кресле в гостиной. Любое событие, даже незначительное, было способно разнообразить ее унылую жизнь.
