Галина Романова - Неплохо для покойника!
Мишкина непосредственность могла сбить с толку кого угодно, но только не меня. Если он рискнул в очередной раз просить у меня денег, не отдав предыдущий долг, значит, дела его совсем швах.
— Карточный долг или что-то другое? — не меняя интонации, продолжила я допрос.
— Ань, а можно я к тебе зайду?
— А ты где сейчас?
— Да за углом, в телефонной будке… — было мне ответом.
— Валяй, — бормотнула я и, бросив трубку, поплелась в прихожую открывать дверь.
Мишка явился минуты через три. Более того, в руках он держал бисквитный рулет с черничной начинкой и три чахлые гвоздики, подозреваю, сорванные с клумбы в соседнем дворе.
— Проходи, — вырвался у меня печальный вздох. — Я иду в ванную, а ты готовь завтрак.
С последним гость справился без проблем.
Когда я зашла на кухню, чашки стояли на столе в окружении тарелок с нарезанным лимоном, бисквитом, колбасой и шоколадными конфетами. Мы молча уселись и приступили к трапезе, время от времени бросая испытующие взгляды друг на друга.
— Ты чего не на работе? — первым нарушил он молчание.
— В отпуске, — прозвучал мой более чем лаконичный ответ.
— Ага, понятно, — кивнул Мишка и сунул в рот кусок колбасы. — А я опять на мели, опять без работы.
— И у тебя опять проблемы… — подсказала я.
— Да, то есть нет… — замялся он и наконец виновато кивнул:
— Да, проблемы. Штуку задолжал.
— Карты?
— Да…
— Скотина! — выдала я и еле сдержалась, чтобы не плеснуть в него остатками чая. — Ты же обещал!
— Прости, Ань! — Мишка приложил руку к сердцу. — Клянусь, это в последний раз! Одолжи, а?!
— Черта с два! Отработаешь, тогда и деньги получишь…
Скрестив руки под грудью, я с прищуром уставилась на Мишку, ожидая реакции. Но, вопреки обыкновению, он не возмутился. Поморгав несколько мгновений пушистыми белесыми ресницами, он судорожно сглотнул и еле слышно выдавил из себя:
— А что нужно делать?
— Я решила провести самостоятельное расследование гибели моего мужа.
— Тоже мне, ну и нашла ты мужа! — презрительно фыркнул Мишка.
К слову сказать, он Тимура не жаловал.
Считал его непорядочным и самовлюбленным эгоистом. У меня о порядочности были свои представления, поэтому к мнению своего друга, который совершал дурацкие поступки один за другим, я не очень-то и прислушивалась.
— Так ты согласен или нет?! — предостерегая его от дальнейших выступлений, спросила я.
— У меня нет выбора, — печально ответил Мишка и принялся убирать со стола.
— Учти, у нас очень мало времени. От моего отпуска осталось всего ничего. Кроме того, у меня пропала подруга…
— Тонька?! — ахнул Мишка, всякий раз восхищенно прицокивающий языком вслед Антонине.
— Вернее, не совсем пропала, а сбежала с любовником… Но, скажу честно, что-то меня настораживает во всем этом.
Мы прошли с ним в гостиную, и я подробно рассказала о том, что узнала вчера.
Когда-то, в годы студенчества, Мишка славился своим умением делать анализ ситуации, приводя в изумление даже преподавателей своим неординарным подходом к ведению того или иного дела. И как впоследствии получалось, он почти всегда оказывался прав. Вот и теперь, внимательно выслушав мою историю, Михаил задумчиво произнес:
— Не нравится мне все это! Можно было бы, конечно, заподозрить супруга, не утруждающего себя обетом верности, но тогда при чем тут отпуск? Да к тому же скоропалительный отъезд из города? Не вяжется что-то. А этот… как его там, Алейников, он кто?
— Обычный предприниматель. Владелец маленького заводика на базе местного лесхоза.
Поставляет строительным организациям пиломатериал.
— Стоп! — поднял Мишка кверху указательный палец. — Антонина ведь, кажется, работает главным инженером строительной организации? Нет ли тут связи?
— А вот этим тебе и предстоит заняться, — нацелила я ему пальчик в грудь. — Признаюсь, у меня были подозрения и на этот счет. Потом этот не известный никому любовник… В общем, Михаил, тебе есть над чем подумать. На все про все отвожу тебе две недели.
— Сколько платишь? — смущенно опустил он глаза.
— Пятьсот сразу, пятьсот после выполнения задания. Будем считать тебя незаявленным частным детективом.
Мы еще совещались примерно с час, подробно инструктируя друг друга на всякий «пожарный» случай, затем Михаил ушел.
Едва за ним закрылась дверь, как требовательно затрезвонил телефон.
— Алло… — бормотнула я. — Говорите…
Но говорить не пожелали. Несколько секунд кто-то хрипло дышал в трубку, затем в ухо мне ударила частая череда гудков. Пожав в недоумении плечами, я вернула трубку обратно и призадумалась. Кто бы это ни был, звонил он с одной-единственной целью — узнать, дома ли я. Поскольку номера моего в справочнике нет, значит, этот некто лицо мне небезызвестное.
Но почему в таком случае он не пожелал со мной разговаривать? Словно желая ответить на мой вопрос, телефон зазвонил опять.
— Алло…
— Анна Михайловна? — спросил мужской голос.
— Да, а кто это?
— Это Алейников, — ответил мужчина. — Зачем вы вернулись?
— Что, простите?! — от такой наглости я едва не лишилась дара речи.
— Я спрашиваю, зачем вы вернулись?
— А это вас так волнует? — ответила я вопросом на вопрос, еле сдерживаясь, чтобы не послать его ко всем чертям.
— Представьте себе — да.
— Почему?
— Потому что вам угрожает опасность…
— Вы собираетесь меня взорвать? — как можно язвительнее предположила я. — Только хочу предупредить — моя машина четвертый месяц в ремонте. Право, не знаю, что вам предложить взамен. Дайте немного подумать…
— Анна Михайловна, милая, я прошу вас серьезно отнестись к тому, что я вам только что сказал!
Он продолжал еще что-то говорить, но я его уже не слушала. Мысли лихорадочно заметались, однако вскоре выстроились в определенной логической последовательности, и я, оборвав его красноречие, попросила:
— Тимур Альбертович, а мы не могли бы с вами встретиться?
— Когда?
— Да хоть прямо сейчас.
— Вы знаете, я на службе…
— Ничего! — поспешила я его успокоить. — Я знаю, где расположена ваша фирма, туда и подъеду.
— Н-да, — задумчиво произнес он. — Вы все обо мне знаете… Хорошо, приезжайте.
Было ли то игрой воображения или виной тому явились расшалившиеся нервы, но в голосе его мне почудилась плохо скрытая печаль.
— Вот тебе и предстоит в этом убедиться воочию, — подбодрила я себя и принялась собираться на встречу.
Поскольку погода за окном солнцем не баловала, я надела льняной брючный костюм цвета топленого молока, закрутила волосы в низкий пучок и обмотала его шелковой косынкой шоколадного цвета, в тон легким босоножкам. Остановившись перед зеркалом и окинув свое отражение критическим взглядом, я, подумав, нанесла на губы еще немного блеска.
— Вроде бы все… — задумчиво пробормотала я и взяла в руки плетеную сумку.
Глава 4
Фирма «Антарио» располагалась далеко за городом. Двухэтажное строение, включающее в себя небольшой деревоперерабатывающий завод, столовую для рабочих и помещения для служащих, было выложено из газосиликатного кирпича и выкрашено ядовитой желтой краской. Оконные проемы взирали на мир пластиковыми пакетами с тонированными стеклами, и почти в каждом из них красовался кондиционер. Однако, несмотря на это, внутри помещение выглядело ничуть не лучше, чем снаружи.
Камеры слежения по углам коридора и дорогие компьютерные системы вкупе с обшарпанными стенами и ободранными поверхностями столов производили гнетущее впечатление.
О чем я и не преминула сказать, едва переступила порог кабинета генерального директора.
— Может быть, мы действительно начали не с того, — хитро улыбнулся мне Алейников, вылезая из-за стола. — Но совет директоров решил марафет оставить на потом.
— Понятно, — глубокомысленно пробормотала я, хотя ровным счетом ничего не понимала в их политике. — Так о чем вы хотели со мной поговорить?
— Вы каждый раз поражаете меня, Анна Михайловна, — с легким смешком качнул головой Алейников. — Это вы хотели встретиться и поговорить со мной…
— Ах, ну да, конечно! — Краска смущения слегка порозовила мои щеки. — Можно присесть?
— Прошу.
Алейников провел меня в глубь кабинета — это единственное место тут, дышащее роскошью, — и усадил в глубокое кожаное кресло, попутно доставая с нижней полки журнального стола выпивку. Я взяла в руки бокал и неожиданно для самой себя спросила:
— Скажите, Тимур Альбертович, а почему вы так самонадеянно вели себя на суде? Настолько были уверены, что уйдете оттуда без наручников?
— Абсолютно! — Он слегка отхлебнул из своего бокала. — Даже если бы вы пошли против закона и вынесли мне обвинительный приговор, я опротестовал бы его в течение десяти дней. И не потому, что считал работу следователя недостаточно выполненной. Тот парень молодец и дело свое знает, но улик, согласитесь, не было.
