Евгений Сухов - Бросок на выстрел
– Вы? – Она недоверчиво посмотрела на меня, потом открыла дверь и, немного подумав, пропустила меня вперед: – Проходите.
– Спасибо, – сказал я, заходя в небольшую прихожую.
– А как это получилось, что Васю… нашли вы?
– Дело в том, что к нам в редакцию телеканала в прошлый четверг позвонил неизвестный, – обернулся я к девушке. – Этот неизвестный представился Иваном Ивановичем Ивановым, потребовал к телефону именно меня и в разговоре сообщил, что ваш брат, простите, – тут я немного запнулся, – убит и тело его лежит в одном из оврагов Лесопильщикова пустыря. Я поехал на пустырь и правда обнаружил тело, после чего вызвал полицию. Как видите, я не выискивал каких-то «жареных» фактов, никого не выслеживал, никому не навязывался. Так получилось, что… это дело само нашло меня, и я, помимо воли, оказался втянутым в расследование, поэтому уже не могу дать задний ход и представить все так, будто то, что случилось, меня никак не касается. Вы понимаете?
– Правда, что все так и было, как вы говорите? – вопросом на вопрос ответила Инна.
– Да.
– Проходите на кухню, – сказала она, видя, что я топчусь на месте. – Обувь снимать не надо, я все равно буду скоро убираться.
– Спасибо, – кивнул я и прошел на кухню.
Обстановка в квартире была обычная, по всему видно, что живут Леваковы не богато. Впрочем, в Западном Бирюлево мало кто может похвастать хорошим доходом.
– Вы не против, если я включу диктофон?
– Можете, – просто ответила Инна. – Следователь мои показания тоже записывал на диктофон.
– А протокол он что, не вел?
– Вел и протокол.
– Ну, я протокол не буду вести, – улыбнулся я. – Мы просто побеседуем, хорошо?
– Хорошо, – пожала плечами Инна. – Чай будете?
– С удовольствием.
Я давно заметил, что разговор лучше складывается, когда параллельно имеется еще какое-нибудь занятие. Например, чаепитие. Беседа за чаепитием ведется непринужденнее, как бы между прочим. И проходит она легче, и собеседник становится более разговорчивым и искренним, что ли. Ведь главным занятием все же является чаепитие, а разговор – это всего лишь приложение к этому занятию…
Например, года три назад я никак не мог разговорить пожилую даму, трижды бабушку, касательно двух якобы работниц социальной сферы, которые эту пожилую даму пытались облапошить и у которых с этим ни черта не вышло. Слова у этой дамы невозможно было вытянуть. За чаем она немного размякла, разговорилась и назвала приметы этих «работниц» и их возраст. А когда она принялась вязать для одного из внуков шерстяные носочки, то ее было уже не остановить, и отвечала она на мои вопросы более чем подробно. А все благодаря вязанию, то есть делу, разговор при котором являлся лишь сопровождающим фактором, а потому велся в более непринужденной форме. Поэтому, когда интервьюируемый предлагает мне выпить чаю или кофе, я никогда не отказываюсь, ибо для дела это всегда полезно…
Инна разлила по чашкам чай, выставила печенье, которое только что купила, и выжидающе стала на меня посматривать. Похоже, она смирилась с потерей брата, хотя что именно творилось у нее внутри – о том можно было лишь догадываться…
– Простите, что я задеваю самое больное, – начал я. – Вас уже вызывали на опознание?
– Да, вчера, – ответила Инна и опустила голову.
– И вы признали… ну, что это ваш брат? – вынужден был спросить я, поскольку этот Иван Иванович, что мне звонил, мог, например, ошибиться или, мягко говоря, сказать неправду.
– Да, это мой брат. Его что, кто-то забил до смерти?
– Похоже на то, – не стал я изворачиваться и врать девушке. – Поэтому найти, кто это сделал, и наказать их – это сейчас самое главное. Вы ведь тоже не хотите, чтобы те, кто сделал такое с вашим братом, остались безнаказанными?
– Не хочу, – твердо произнесла Инна. – Вася… он был хорошим человеком. И заботился… о нас с Ваней…
Она горестно всхлипнула и закрыла лицо руками. Наступила скорбная пауза. Что делать, я не знал, и просто погладил девушку по плечу.
– Это Гугенот его убил, – не убирая ладони с лица, прошептала Инна.
– Гугенот? – переспросил я. – Этот местный авторитет?
– Да.
– Почему вы так думаете? – спросил я.
– Потому что Вася порвал с ним и с теми делами, какими раньше занимался, – ответила девушка. – Завязал, как он сам говорил. И сделал это ради нас с Ваней.
– А как давно он порвал с… бандой Гугенота и преступной деятельностью?
– В прошлом году, как только освободился условно-досрочно, – ответила Инна. – Гугенот дважды приходил к нам, скандалил с Васей, требовал отдать долг…
– Какой долг?
– Я задавала Васе такой же вопрос, и он ответил, что никому ничего не должен…
– Этот Гугенот… Он что, угрожал Василию расправой? – сделал я небольшой глоток из чашки.
– Конечно, угрожал, – кивнула девушка. – Когда Гугенот позвал его на новое дело, Вася наотрез отказался, и Гугенот сказал тогда, что он еще пожалеет об этом.
– Понятно. А где живет этот Гугенот?
– Я не знаю, – ответила Инна. – Но он все время сидит со своими дружками в кафе-баре на Востряковском проезде.
– А как называется этот бар?
– «Марыся».
Я откусил печенинку и сделал еще глоток.
– Ваш брат… Он ведь устроился водителем в компанию «Бечет», правильно?
– Да, Васе повезло. – Инна попыталась улыбнуться, но из этого у нее ничего не получилось. – Устроиться на работу после освобождения из тюрьмы не так-то просто, особенно на хорошую работу.
– А он считал, что работать водителем – хорошая работа?
– Да, он так считал, – твердо ответила Инна. – Он любил возиться с машинами, еще с детства увлекался автомобилями, даже починил дедову «Волгу», на которой разбились наши родители. Несколько лет он ее собирал, покрасить вот только не успел, его посадили. А в прошлом году, летом, он ее покрасил и полностью довел до ума, даже оленя на капот установил, как при деде было. А ведь все говорили, что автомобиль восстановлению не подлежит…
– Так это та еще «Волга», которая с оленем на капоте? – удивился я. – «Двадцать первая»?
– Василий говорил, что она шестьдесят первого года выпуска.
– Здорово! – натурально восхитился я. – И он что, на ней ездил на работу? – спросил я.
– Нет, он на ней редко выезжал, – сказала Инна. – Берег ее. Ну, разве что на выходные ее брал. И только если надо было меня куда-нибудь отвезти или Ванечку.
– А сейчас где эта «Волга»? – спросил я.
– Я не знаю, – ответила Инна.
– То есть? – не понял я. – Ваш брат пропал вместе с машиной?
– Да, – кивнула девушка.
– А вы можете рассказать мне все по порядку? Когда вы последний раз видели брата? – задал я вопрос, без которого было не обойтись.
– Во вторник, – ответила Инна. – Он пришел с работы, а потом ему кто-то позвонил, и он уехал на нашей «Волге».
– Кто звонил, вы, значит, не в курсе?
– Нет.
– А содержание разговора знаете? Может, вы его случайно как-то услышали?
– Только обрывки его фраз. Я ведь не особо прислушивалась. И вообще, мне поначалу показалось, что ему звонила девушка…
– У него была девушка? – как-то само собой выскочило у меня. – И как ее зовут?
– Наташа. Как звали и нашу маму…
– А фамилию ее вы знаете? – посмотрел я на девушку.
– Наташа… Наташа… – в задумчивости промолвила Инна. – А! Челнокова!
– А где она живет?
– Я не знаю, где она живет, Вася об этом никогда не говорил, а я и не расспрашивала. Они с братом работают вместе. – Она вдруг запнулась и поправилась, опустив взгляд: – Работали…
– Понял. А ее фотографии у вас, случайно, нет?
– Нет, – ответила Инна. – Была фотка, где Вася вместе с ней… Они оба улыбаются… Вася носил ее в своем бумажнике. Но ведь при нем… мне сказали, ничего не нашли.
– Простите, Инна, можете припомнить, какие обрывки фраз вы слышали из того телефонного разговора во вторник вечером? – решил я перевести разговор в иное русло.
– Ну, он поднял трубку… – не сразу начала вспоминать Инна. – Его, наверное, спросили, занят он или нет, потому что он сказал, что не занят. Потом он какое-то время отвечал односложно: «да», «нет», «да». А затем сказал: «Хорошо, я подъеду». И уехал.
– А вот вы сказали, что поначалу вам показалось, будто брату звонит его девушка Наташа…
– Да, потому что он вроде бы обрадовался, – сказала Инна.
– А потом что? – спросил я.
– А потом сделался мрачным и задумчивым. Я его видела таким последний раз почти неделю назад, в воскресенье двадцать четвертого, когда он вернулся с охоты.
– Он разве был у вас охотником? – удивился я.
– Нет, это его начальники охотники. Большие любители, все трое…
– «Все трое» – это кто? – попросил я уточнить.
