Оксана Обухова - Шутки в сторону
— А как дальше жить? По норам прятаться? Нет уж, попробую побарахтаться, авось выплыву…
— Тогда удачи тебе, племяшка. Если что — звони, приеду, помогу.
Нельзя сказать, что, уезжая из дома Полины, дядя Леша оставил двух приятельниц в беспросветном унынии. Как ни привередничай, но круг подозреваемых он существенно сузил.
И прежде всего — рамками возможностей. Полина очень опасалась, что подслушивающие устройства в ее дом поставил кто-то из по-настоящему серьезных людей.
Но Самохвалов сказал четко: фраера сработали, серьезные люди так не поступают. И отсечение от круга подозреваемых наиболее опасных из своих гостей Полина уже посчитала за благо. За последний месяц в ее доме ни разу не проходили «сходки» или многочисленные сборища, и благодаря налету пыли на микрофонах отпали многие, многие и многие. А в том, что дядя Леша правильно определил временные рамки, Полина нисколько не сомневалась. Сказал, что зарядили месяц назад плюс-минус неделя — в этих рамках и крутись.
Собрав мысли в кучу, Полина взялась за мысленное всестороннее проветривание личностей, имевших свободный доступ в дом, возможность получить ключи, и знакомых с охранной сигнализацией. То есть — к постояльцам и бывшим любовникам.
Таких людей набралось немного. Валентин Наумович и Теймураз Асламбекович получили ключи непосредственно из ее рук. Семен Иванович и Стас Коротич много раз видели манипуляции Полины с сигнализацией и слышали пароль, называемый ею по телефону охранной службе. Так же оба отставных любовника имели возможность свободно снять оттиски ключей от дома и заказать дубликаты.
И это еще не все. Несколько месяцев назад Полина Аркадьевна не удержалась и завела себе свежего, молодого любовника. Противный Теймураз Асламбекович приезжал так редко, что мадам Карауловой начинало казаться, будто к ней возвращается девственность и уходят лучшие года. Но спас случай.
Как-то поздним вечером, в полудреме, Полина Аркадьевна взяла зазвеневшую трубку телефона и сонно мяукнула:
— Алло.
В трубке раздался мужской, немного растерянный голос, произнесший ответное «алло». Полина Аркадьевна не смогла с точностью определить абонента и брякнула привычное:
— Рада слышать тебя, мой котик.
Мужчина на том конце провода обомлел от чуть хрипловатого, протяжного признания. Честно говоря, он просто ошибся номером, но, видимо, не часто его награждали подобными эпитетами, и, слегка лукавя, Денис Савельев продолжил разговор с незнакомкой.
Полина Аркадьевна тоже скучала и беседу поддержала. Телефонные разговоры с Денисом стали вносить некоторое разнообразие в скуку вечеров, и через пару недель легкого трепа Полина пригласила молодого человека в гости.
Наружность Дениса Савельева отвечала самым взыскательным требованиям зрелой прелестницы. Спортивный, подтянутый, в постели неутомимый, и плевать, что нищий автослесарь. Полина Аркадьевна уже могла позволить себе такую прихоть, как иметь просто любовника. Главное — сделать его послушным и ненавязчивым, что мадам в самые короткие сроки и произвела.
…Когда Диана услышала от Полины признание в очередном грехопадении, то просто озверела:
— Блудница Вавилонская!!! Ты своим кошкам контр-секс даешь?! — У Полины Аркадьевны было две кошки — Дезире (Зинка) и Бемоль (Мотька). — Так лучше сама принимай!! По упаковке в день!!
— Ну, Дианочка, — всхлипнула блудница, — ну в самом деле. Мне тридцать два года, я не могу как в монастыре… Ты лучше подскажи, что делать.
Впервые в жизни Диана развела руками. Обычная изобретательность матерой журналистки дала сбой, и пришлось вновь доставать записную книжку.
— Есть у меня одна знакомая, — буркнула наконец Колбасова. — Крупный специалист по распутыванию узлов любой сложности.
— Дорогой специалист? — не удержав приступ жадности, спросила Караулова.
— Не переживай, она сама богатая. Бессребреница. Если уговорю, поможет из одной любви к искусству… Так что пока спрячься и не отсвечивай. Я поеду домой и поговорю с ней у себя.
Часть вторая
Инфекционная глупость как смертельно опасная болезнь
Как говорилось выше, рассказывая мне грустную и поучительную историю Полины Аркадьевны, Диана уложилась в пять минут.
— Не понимаю, в чем я могу быть полезной? — недоуменно произнесла я и в который раз удивилась непривычно растерянному виду Колбасовой.
— Эту дуру надо спасать!! — взъярилась Дуся. — И меня, если хочешь… — добавила уже немного тише.
— Тебя-то от чего? — Удивление продолжало нарастать.
— А эта бестолочь успела продиктовать мне весь список подозреваемых. Ох, Сонечка, лучше бы я родилась глухой. Теперь я тоже… как бы это сказать, в группе риска…
— А устраниться ты не захотела, — почти без вопросительной интонации поинтересовалась я.
— А как?! Как?! — яростно кусая кусок докторской колбасы, чавкнула Диана. — Сделать вид, что моя хата с краю, а потом заняться журналистским расследованием — «странная смерть молодой распутницы»?! Так, что ли?! Дождаться, пока ее грохнут, — а ее, скорее всего, грохнут, как только она засветится со своей прослушкой, — и спокойненько писать оды «на смерть молодой дурищи»?!
— А уехать в Германию к сестре она не может?
— Исключено, — самым категорическим тоном заявила Диана. — Нинка ее не вынесет.
— Почему? Они в ссоре?
— Какое там! — махнула рукой подруга. — Эта дурища глянулась Нинкиному фрицу. Он на младшую сестренку уже лет десять облизывается, кобель занюханный. Нинка их на пять минут оставить боится. А у нее работа, заботы и так далее. Полину она через два дня лично придушит. — И вздохнула. — И фрица для полной коллекции.
— Надо же как бывает, — огорчилась я. — А родители? Они вместе с Ниной и ее мужем живут?
— То-то и оно, — снова вздохнула Диана и отрезала еще кусок докторской. — Колбаски хочешь?
— Нет, спасибо. А если старшая сестра найдет для младшей гостиницу?
— А если этот кобель туда заскочит? — резонно заметила Диана. — Нет. Распутывать этот клубок надо здесь. И потом. Как Карауловой уезжать? Оставлять дом, начиненный микрофонами? Так потом к этому же и вернется. Или выбросить «клопов» в выгребную яму и тем самым показать осведомленность? Она очень боится, Софья. Помоги ей, пожалуйста. Я ни разу тебя ни о чем не просила…
Пару лет назад я сама начала себя называть «девушкой по вызову в критические дни». Совершенно того не желая, я впуталась в жуткую историю, в какой-то кошмарный триллер, задуманный киллером экстра-класса по кличке Самоед. Было много крови, много страха, но все закончилось почти благополучно. Мне повезло поймать убийцу на живца, то есть на себя, и спасти от отстрела местного (и пожалуй, единственного в нашем городе — настоящего) олигарха — Туполева Назара Савельевича.
Туполев поступил непредсказуемо благородно и сделал меня очень богатой девушкой в двадцать пять лет. Сейчас мне на год больше, я материально независима, очень свободна, и, видимо, Диана считает, что мне просто нечем заняться.
— Тебе надо отвлечься, — продолжала тем временем увещевать Колбасова, — надо развеяться…
— Ты думаешь, очередная прогулка под прицелом снайперской винтовки — лучшая мысль для девушки, которой надо развеяться? — пробормотала я.
— Я тебя не под пули гоню, — обиделась Диана. — Я только прошу совета.
Боже мой, что делается! Востроумная Диана просит совета. Есть от чего загордиться.
Ну я и загордилась.
— Разрулить эту ситуацию довольно просто, — нахально заявила я и какое-то время любовалась разинутым Дусиным ртом. Откровенно незабываемое зрелище. — Сколько подозреваемых в основном списке?
— Четверо.
— А «жучков»?
— Три.
— Немного хуже, чем я надеялась, но все же. Предлагаю использовать классическую шпионскую ловушку. Каждому подозреваемому в отдельности доводится до сведения — предмет, на котором пришпилен один из «жуков», скоро будет изъят из дома. И как я предполагаю, «жучок» именно с этого объекта будет немедленно удален. Дальнейшее — дело техники.
— Надо поставить во всех углах видеокамеры, — задумчиво вторила Колбасова. — Ты предлагаешь проследить за домом, увидеть, кто придет за микрофоном, с кем он общается…
Я терпеливо ждала, до чего додумается моя Диана, но в конце концов не выдержала:
— Дин, по-моему, твой отказ от сладкого губительно влияет на мозговую деятельность…
— Я витамины с глюкозой принимаю, — отмахнулась журналистка. И призналась: — Что-то торможу я, Софья, это от испуга…
— Тормозишь, — согласилась я. — И неудивительно — ты не читаешь на ночь шпионские страсти. Это моя епархия. Так что не лезь с советами и слушай. Классический шпионский трюк в том и состоит, что следить ни за кем не надо. Один человек — один микрофон. Ясно? Чей «жук» пропал, тот и негодяй. Логично?
