Наталья Солнцева - Три смерти Коломбины
– Мы едем! – торжественно произнесла она. – Это решено.
Дама тоже пошевелила губами. Она была очень похожа на живую женщину, но все-таки другая. Отстраненная, холодная и какая-то бледная. В ее глазах промелькнуло предостережение…
Глава 7
Астра и Матвей вернулись в Москву. На Ботанической улице он притормозил у ее дома и спросил в надежде, что она пригласит поужинать или предложит остаться на ночь:
– Что будешь делать?
– Займусь Арлекином и дамой.
Она уже вся погрузилась в догадки и раздумья, под которыми не было никакой реальной подоплеки. Теперь засядет за книги, залезет в Интернет, откуда ее не вытащишь. Впрочем, он не раз убеждался: стоит ей произнести некую сакраментальную фразу о то ли увиденных в зеркале, то ли воображенных ею образах… как они начинали материализоваться.
Поездка в Камышин заставила Матвея признать: он привязался к Астре сильнее, чем хотел, чем мог предположить. Почему же их отношения застыли в неопределенности? Должно быть, они оба чего-то боялись. Разочарования? Обыденности, которая приходит на смену романтической любовной прелюдии? Скуки? Болезненного разрыва?
В период ухаживания мужчина выплескивает всю свою фантазию, а женщина – искусство флирта. Они исчерпывают ресурсы раньше, чем успеют насладиться результатами затраченных усилий. Финал удручает как его, так и ее.
«Возможно, мы бессознательно стараемся продлить очарование друг другом, – думал Матвей, помогая Астре выбраться из машины. – Возможно, я ошибаюсь и с ней все будет иначе? Но мне не хватает смелости это проверить…»
Март выкрасил город в серые и черные цвета. Ночами подмораживало. Лужи покрывались хрустким ледком, а днем все таяло.
– Я провожу тебя… – предложил он. – Сумку донесу.
– Она легкая! – улыбнулась Астра. – Я сама.
Матвей задержал ее руку в своей, ощущая сквозь перчатку тепло ее ладони.
«Черт! Я становлюсь сентиментальным…»
– Знаешь, что страшнее всего? Счастье… – прошептала она, касаясь его щеки холодными губами.
Через час он уже сидел в гостиной своей квартиры, попивая коньяк и сожалея, что не напросился в гости к Астре. Они только расстались, а ему уже не хватает ее голоса, ее несусветных выдумок и даже ее молчания.
После обеда она позвонила и с придыханием, театрально произнесла в трубку:
– Есть такая картина художника Константина Сомова – «Арлекин и дама»![7] Точь-в-точь, как я видела в зеркале. Ты заинтригован, милый?
– Несказанно…
– Хочешь еще новость? Нас ожидает новое расследование.
– С чего ты взяла?
– Мне позвонил один человек… господин Глебов. Он вчера прилетел из Венеции.
– Бьюсь об заклад, твой телефон ему дали Бутылкины. Они увиделись на площади Сан Марко, обрадовались встрече. Где еще могут встретиться русские люди, как не на африканском сафари или венецианском карнавале?
– Угадал! – тихо рассмеялась она. – Только карнавал уже закончился. Правда, для кого как. Так вот, этот Глебов когда-то доставал редкие препараты для их ребенка, и Алина решила оказать ему ответную услугу. Он попал в затруднительное положение – что-то семейное, – и она посоветовала обратиться ко мне. Рекомендовала меня как специалиста по парапсихологии и как дочь Ельцова, разумеется. Последнее склонило чашу весов в мою пользу.
– Не припоминаю, чтобы Алина Бутылкина была в восторге от твоих детективных способностей.
– У нее просто агрессивная реакция на стресс. Убийство в новогоднюю ночь кого угодно выведет из равновесия. В любом случае я не напрасно взяла на память их маски. Это было предвидение! Сегодня вечером господин Глебов назначил мне свидание.
– Можно узнать, где?
– Ревнуешь? – захихикала Астра. – Правильно. Судя по голосу, наш будущий клиент – весьма привлекательный мужчина.
Матвей сердито сопел в трубку:
– Надеюсь, этот мм-м… Глебов не связан с криминалом? Позвони Борисову.
– Уже позвонила.
Борисов давно работал у ее отца начальником службы безопасности, и она время от времени обращалась к нему за информацией.
– И что?
– Борисов навел справки по своим каналам: Глебов по профессии врач, а по призванию – коммерсант. Успешно занимается бизнесом. Поставки диагностической аппаратуры, медицинская техника, лекарства. У него связи в Минздраве, где раньше работал его отец. Женат, детей нет. Характеризуется положительно.
– Наверное, Глебов хочет нанять сыщика… чтобы следить за женой, – не удержался от иронии Матвей. – Поскольку та не подарила супругу наследника, супруг ищет причину для развода.
– По разводам специализируется куча агентств. При чем тут я?
– Бутылкины просто подложили тебе свинью…
* * *Феоктистов мерил шагами кабинет, обставленный в английском стиле. Ничего лишнего, строгие формы – красное дерево, зеленое сукно, кожаные кресла. Англичане молодцы: не терпят показухи. Тому, кто хорошо знает свое дело, нет нужды пускать пыль в глаза.
Игорь Владимирович забыл, каким было его самое первое любовное свидание – вероятно, оно не оставило заметного следа в душе. Но первая встреча с Магдой Глебовой произвела в нем внутренний переворот. Это случилось в Братцевском парке, в одной из уединенных аллей. Стояла ранняя осень, тихий день, какие бывают в середине сентября. Листва только-только начала опадать. В зеленых кронах деревьев пробивалось золото, терпко пахло соснами и поздними цветами. На дорожке валялись желуди.
И вдруг – словно жар-птица, чудом залетевшая в чужие края, – молодая прелестная женщина в невообразимо ярком одеянии: желтое, красное, лиловое, бахрома, бусы, перья – что-то фантастическое, в духе театральных костюмов Бакста.[8] Феоктистов оторопел, как если бы увидел посреди московского сквера тропическую птицу в радужном оперении. «Птица» повернула к нему лицо, на котором застыла растерянность. Это лицо поразило банкира. И он кинулся на выручку, хотя его никто ни о чем не просил.
– Что с вами? Вам… нехорошо?
– Каблук сломался. Насупила на ветку, поскользнулась и…
Она протянула Игорю Владимировичу высокий тонкий каблучок-шпильку, обтянутый сиреневой замшей, и он невольно бросил взгляд на ее ноги – она была обута в сапожки с закругленными носами, расшитые золотыми узорами.
Феоктистов часто прогуливался по парку в Братцеве. Он любил эту незаслуженно обойденную вниманием москвичей усадьбу, с которой были связаны громкие фамилии русской знати: Хитрово, Зубовы, Нарышкины, Апраксины, Голицыны, Строгановы, Гагарины, Щербатовы. Теперь некогда великолепные дом и парк медленно приходили в запустение, что напоминало о тщете мирской суеты и навевало легкую меланхолию.
Феоктистов, этот стареющий селадон,[9] был сражен странной незнакомкой наповал. Она вызвала в нем трепетное восхищение и возвышенный восторг. Кто она? Призрак из его прошлого? Одетая для съемок артистка? Может быть, здесь опять расположилась какая-нибудь киногруппа? Игорь Владимирович слышал, что в Братцеве снимали «Барышню-крестьянку», «О бедном гусаре замолвите слово» и даже, кажется, заключительные серии «Петербургских тайн».
Он остро, горько пожалел о своей тучности и неповоротливости. Подхватить бы дамочку на руки, донести до машины или хотя бы до скамейки… Нет, лучше до машины. Увы! С его комплекцией и заплывшими жиром мышцами нечего было и пробовать – кроме позора, ничего не получится. Феоктистов повернулся к вышколенному, сопровождающему его на некотором отдалении охраннику, и тот резво подбежал, замер в ожидании распоряжений.
– Вы позволите, сударыня? – банкир церемонно поклонился незнакомке. – Он донесет вас до моей машины. Или куда прикажете. Без каблука идти неудобно.
Она с готовностью кивнула.
– Я приехала сюда на такси. Ужасно неловко утруждать вас, но…
– Вы меня осчастливите! – расплылся он в глупейшей улыбке. – Так вы не артистка?
– Нет. С чего вы взяли?
Она застенчиво улыбнулась. Феоктистов обомлел от этой улыбки – чуть-чуть приподнялись уголки губ, ресницы опустились, тень от них легла на полщеки… и все лицо преобразилось, зарделось румянцем. Рокотов, Боровиковский, но во всем остальном, – Бакст, Врубель…
– Мы довезем вас до дома.
– Буду признательна!
В машине она назвала водителю адрес и замолчала, а Игорь Владимирович мучительно волновался, подыскивал предлог продолжить знакомство.
– Вы часто прогуливаетесь по Братцевскому парку? – не придумав ничего другого, выдавил он.
– Довольно часто.
Ее короткий ответ говорил о нежелании вести беседу.
– Я тоже люблю эти места. От центра далеко, но и не за городом. Раньше Братцево было подмосковным имением, переходило из рук в руки. Вы знаете его историю?
– В общих чертах.
Она не проявляла интереса к его словам, а ему, как назло, не приходила в голову никакая другая тема.
