Галина Романова - Миллион причин умереть
Вот именно после этих слов Толику и сделалось худо. В желудке что-то неприятно сжалось, заныло, а к горлу подступила тошнота. Еще минута, и его бы вывернуло прямо на сводку потребленной электроэнергии за прошедший квартал, но тут вдруг в полнейшей тишине, которая вновь гнетуще повисла под сводами комнаты, раздался тихий смех.
Он даже не сразу понял, кто это так мелодично смеется, пока не поднял голову и, к вящему удивлению своему и всех присутствующих, не обнаружил, что смеется Ольга. Даже невозможно попытаться описать этот самый звук. Прекраснее его наверняка не было, но именно это-то и добило Толика окончательно.
Он подскочил будто ужаленный со своего места. Подлетел к Ольге. Сорвал с ее носа очки. Одним движением сдернул с конского хвоста черную махристую резинку и, с дикой болью в сердце увидев ее необычайную привлекательность, прошипел:
– Чего ты смеешься, дура!!! Ты хотя бы понимаешь, что эта бумага – приговор тебе?!
Ольга на мгновение опешила и не нашлась что ответить. Волосы, почуяв свободу, рассыпались по плечам. Глаза, лишенные защиты, растерянно заморгали. А из груди, вопреки всем законам логики, рвался безудержный смех.
– Вообще-то ты сам дурак! – выдавила она наконец и заправила растрепанные локоны за уши. – Чего так разволновался, не пойму...
– Не понимаешь?! Не понимаешь?! – Толик обхватил свою голову руками и почти простонал. – Да тебя прямо сейчас отсюда в наручниках уведут!!!
– Кто это сказал?
Ну это было уж слишком! Допустим, можно чего-то недопонимать, но вести себя так нагло в подобной ситуации... Такое не прощается даже красавицам.
А то, что Ольга явно принадлежала к их числу, стало очевидно не только Кулешову.
Серега, вытаращившись на нее, кажется, даже не слышал, о чем идет речь. Денис едва не закатывал глаза от вожделенного предвкушения. А Сашка явно тяготился присутствием Таньки и более чем красноречиво указывал той глазами на дверь.
Но не тут-то было!
– Я сказала! – рявкнула она, отвечая на самоуверенный вопрос Ольги. – Я сейчас же звоню в милицию и делаю это сенсационное заявление. Думаю, что им заинтересуются не только наши газеты. Посмотрим, что ты тогда сделаешь!
– Пойду домой, – Ольга широко улыбнулась, сделавшись краше еще на пару порядков, и облегченно выдохнула. – Ну не получилось у меня пребывать в этом городе инкогнито, не получилось. Зачем же так возбуждаться?! Кстати... – Она повернулась на стуле всем корпусом и как-то уж слишком пристально посмотрела на Сергея. – Вы меня не проводите... Сережа?
Попробовал бы кто-нибудь отказать ей! Да виси над ней хоть нож гильотины в настоящий момент, и то бы любой из них кинулся к ней с распростертыми объятиями. А если еще с ее уст слетает просьба, да сказанная таким хрипловато-интригующим голосом...
Серега, разумеется, не был исключением. Молча кивнув ей в знак согласия, он быстро сбросил всю разложенную на его столе документацию в выдвинутый ящик и, забежав на минутку к Николаю Николаевичу в аквариум (так они все называли его кабинет), схватил с вешалки Ольгину куртку.
Она нарочито далеко отвела назад руки, так, чтобы грудь, которая имела место быть, предстала всем на обозрение под обтянувшим ее свитером, и почти пропела:
– Благодарю, Сережа. Идемте... Думаю, что здесь мне больше делать нечего...
Они вышли, даже не прикрыв за собой двери, и вскоре из общего коридора раздался почти счастливый смех.
Стоило ли говорить, что Сереге в настоящий момент завидовали все? Дэн мгновенно припал к обгрызенным донельзя ногтям, сосредоточенно размышляя о чем-то. Сашка то и дело ерошил ежик русых волос, наверняка не раз пожалев о своем откровении на предмет красивых ножек новенькой. А Толик... Толик Кулешов был уничтожен!
Он был повергнут на обе лопатки, совершенно запутавшись в том, кто же его на них поверг-то в самом деле!
Обессиленно опустившись на свой стул и не замечая, какой мертвенной бледностью окрасилась вялая кожа Танькиной физиономии, Кулешов попытался подвести итог случившемуся.
Итак... Ольга Владимировна Яковлева действительно когда-то проживала в Москве на Сиреневом бульваре. Значит, такое физическое лицо все же в природе существовало. Но, судя по ответу на Танькин запрос, это самое лицо давно в могиле и почило там, видимо, в силу своего преклонного возраста. Отсюда вопрос – как оказалось, что новая сотрудница и покойная носят одну и ту же фамилию, имя, отчество, но при этом пребывают в разных возрастных категориях и по разные стороны этого, как изволила выразиться Танька, говенного мира? Здесь могут быть только два предположения. Первое: эти две дамы – родственницы, в силу обстоятельств, волею случая или собственной эксцентричности носящие одни и те же имя и фамилию с отчеством. Второе: Ольга на самом деле и не Ольга вовсе, а некая дама икс, скрывающаяся под этими анкетными данными опять же в силу обстоятельств.
И тут возникают сразу два новых вопроса. Первый – зачем ей все это нужно? И второй – почему разоблачение в присутствии совсем немалочисленной публики не вызвало в ней и тени страха? А как раз наоборот. Толик мог поклясться, что ее смех был сродни облегчению. В нем не слышалось ни истерии, ни слез, ни покаяния. А только облегчение. Будто неимоверный груз упал с ее плеч. Груз, который ей навязали посторонние и который эти же самые посторонние с ее плеч сняли...
Следовательно, Толику просто необходимо выяснить, что за тайна за семью печатями скрывается за этой метаморфозой с Яковлевыми Ольгами Владимировнами. Иначе... Иначе пыхтеть ему до гробовой доски в супружеском ярме с нелюбимой, некрасивой и... богатой.
Чувствуя, что ее здесь больше никто не задерживает, даже более того – мало кто хочет лицезреть, Танька ужом выскользнула за дверь и до самого обеденного перерыва более не показывалась.
Толик Звягинцев также явился к самому обеденному перерыву и, выслушав сбивчивый рассказ коллег, подкрепленный отчаянной жестикуляцией Дениса, совершенно спокойно произнес:
– А чего, собственно, вы все ждали? Что она в кому впадет? Это не тот человек! Да ее, судя по вашим россказням, больше перепугал тот факт, что ее заметили недалеко от места преступления, чем то, что она проживает под чужим именем. Кстати, город в панике. Все только и говорят об этом втором убийстве. Девочки-то погибшие, оказывается, вместе учились. Вот теперь милиция и стремится провести параллель между первым и вторым преступлением. Я так думаю, что связь наверняка существует. Вот на этом бы вам и заострить внимание: каким боком причастна к преступлению наша Оленька? Почему ее так испугало упоминание о ночной прогулке? Может быть, ей кто-то угрожает...
– Или угрожал, – подхватил Кулешов, вдохновленный замом. – И эти угрозы каким-то образом связаны с этими девчонками.
– Возможно, возможно, – Звягинцев даже замахал в его сторону руками. – Ну не нужно так реагировать, господи ты боже мой! Это же я так – мысли вслух, а вы сразу... Нет, конечно же, если вам хочется поиграть в пинкертонов, то начинайте! Но, по-моему, это не ваша стезя, ребятки. У нас сейчас другой вопрос на повестке дня. Сбыт никому не нужной продукции – вот наша первостатейная задача! И ею нам следует заниматься, а не тем, чтобы отыскивать возможных обидчиков нашей милой девочки...
Сказал и забыл, тут же погрузившись в изучение каких-то отчетов и немыслимых прожектов. А Толика эта мысль задела. И действительно, что это он так рано сдался?! Мало ли что там Танька накопала! Тут все понятно – ею движет корысть, а посему она не может быть объективной. Он-то, он чего крылья опустил?!
Нет, сегодня же вновь он наведается к Вере Ивановне и выпотрошит из нее все, что она знает об Ольге, или как там ее...
Но Танька, язва сибирская, и на сей раз спутала все его планы. Терпеливо дождавшись конца рабочего дня (одному богу было известно – чего ей это стоило), она с видом смиренной овечки попросила Толика об одолжении.
– Что за одолжение? – сразу насторожился он, удивленный как ее долгим отсутствием, так и ее подавленным состоянием.
– Мне нужно наведаться в одно место, а одной как-то неудобно идти. Проводишь, а?! Это же не так сложно для тебя? Ты же никуда не торопишься. А твою пассию Серега увел... – все-таки, не удержавшись, кольнула она его. – Ну, Толечка, миленький, ну пожалуйста!..
Быстро-быстро зашевелив извилинами, он постарался проанализировать Танькино поведение и по простоте душевной решил, что та постепенно отступает с занятых ею позиций. Идет на попятный, так сказать. И чтобы уж не совсем без боя сдаваться, решила поэксплуатировать его напоследок.
Как же он заблуждался!!! Если бы только он мог себе представить, в какую очередную бодягу его вовлекает эта хитрая женщина...
Но Толик не мог этого знать. Снисходительно хмыкнув, он потрепал Татьяну по понурому плечу и, не заметив торжествующего блеска в ее глазах, позволил взять себя под руку...
