Даниил Корецкий - Адмиральский кортик
- Познакомьтесь, мой товарищ, гость нашей страны, Хамид. Он случайно оказался здесь, и я пригласил его присоединиться...
"Ну и лиса, - подумала Вершикова. - Не иначе что-то задумал". В случайные встречи она перестала верить уже давно.
- Выпьем за дружбу и сотрудничество между народами!
Золотов умело разлил водку, потом, чтобы не сбавить темп, произнес еще два тоста, рассказал несколько анекдотов. Атмосфера стала свободной, завязалась общая беседа. Хамид говорил почти без акцента, держался раскованно, громко смеялся, одним словом, вошел в компанию.
Раскрутив веселье, Золотов отошел в тень и, хотя не забывал наполнять рюмки и продолжал участвовать в разговоре, погрузился в размышления.
Если для всех остальных участников застолье было просто приятным времяпрепровождением, то для него - ответственным и важным мероприятием, от которого зависела реализация дальнейших планов. Во-первых, Федор познакомился с Хамидом. Теперь они знают друг друга в лицо, что значительно упрощает будущие контакты. А во-вторых, Федька, кажется, заглотнул наживку - вон как он рассматривает девочку, так бы и съел глазами... Это хорошо, очень хорошо...
- А где же наш друг Сурен? - обратился к нему Хамид. - Что-то я его давно не видел.
При упоминании имени Шаха Вершикову передернуло.
- Он... э-э-э... уехал, - выдавил из себя Золотов. - Уехал отдыхать на море...
- На Белое, - ядовито рассмеялась Вершикова. - Но скоро вернется. Через каких-нибудь восемь лет!
Золотов напрягся, но Хамид продолжал улыбаться и понимающе кивал головой, отнеся несуразность ответа на счет своего незнания нюансов языка.
Вот идиотка! Золотов, не меняя радушного выражения лица, сильно наступил Марине на ногу. Так и сгорают на мелочах! Одно лишнее слово может спугнуть партнера, и с огромным трудом налаживаемый канал закроется, не успев открыться!
- Что с тобой, Машенька? - участливо спросил он. - Нехорошо стало? Пойдем на улицу...
Он помог Вершиковой выйти из-за стола, бережно придерживая за локоть, провел к двери.
- Сдурела, стерва? Не знаешь, когда тебе можно пасть открывать? Золотов говорил тихим ужасным голосом, страшно выпучив бешеные глаза. - Ты со своими куриными мозгами можешь мне все карты спутать в большой игре! Знаешь, что за это бывает?
- Хватит пугать! Я уже устала бояться, надоело участвовать в твоих аферах, думать над каждым словом! Когда ты оставишь меня в покое? Я уже ничего не хочу, только отвяжись!
- Ничего не хочешь? Врешь, милая! А австрийские сапоги на зиму? А канадскую дубленку? А югославское белье? А французскую косметику? Обойдешься? Нет, дорогая, ты уже порченая, к дорогим шмоткам приученная, к дармовым деньгам! Посади тебя на зарплату и одень в ширпотреб, и все сразу же увянешь! Да и вид товарный потеряешь, а это ведь единственное, что у тебя есть!
Золотов немного успокоился и теперь наслаждался, хлеща Вершикову словами, на которые она не могла ничего возразить.
- Никакой путной специальности ты не выучилась, даже лаком ногти мазать и то я тебя пристроил. За душой ничего нет. Или я не прав? Тогда возрази, выложи свои козыри!
- Да чего ты взъелся? Что я такого сказала?
Воля у нее была сломлена уже давно, она привыкла приспосабливаться к обстоятельствам, к тому же прекрасно понимала, что в чем-чем, а в этом Золотов прав.
- Не твоего ума дело! Лишнее сболтнула, а потому заруби себе на носу: про знакомых, про дела при посторонних ни ползвука! Ясно?
- Ясно...
Вершикова высморкалась, глядя в зеркальце, поправила расплывшиеся ресницы.
- То-то. Ну как жених, нравится?
- Ничего. Но он на меня не реагирует...
- Ты просто к такому не привыкла. Медленно загорается - дольше горит. Глаз на тебя положил, еще пару раз встретитесь, и все в порядке!
Когда они вернулись к столику, Федор и Хамид беседовали как давние знакомые.
- Ну что? - участливо спросил Петренко.
- Нормально. - Вершикова как ни в чем не бывало села рядом. - Почему не пьете? И у меня пустая рюмка!
- Но... Может быть, вам хватит?
- Ерунда! Давайте выпьем за любовь! Вы верите в любовь, Федя?
- Даже не знаю, что вам ответить...
Федор растерянно подергал мочку уха.
- А почему мы до сих пор на "вы"? Живо брудершафт! - Вершикова выставила согнутую полукольцом руку со стопкой.
Преодолев неловкость, Федор выпил через переплетенные руки и замешкался.
- Ну! - Марина ожидающе подняла лицо, и он поцеловал плотно сжатые губы.
"Молодец девка! - подумал Золотов. - Умело работает. По-моему, мальчик уже готов. Или почти готов. Но надо контролировать дальнейший ход событий. Если они вдруг и впрямь надумают пожениться... Тогда плохо... Перемкнутся друг на друга, и все - теряю обоих! Этого допустить нельзя... Ну да ладно, видно будет... Используем старую любовь - солдатика служивого или еще что-нибудь придумаем... Не впервой..."
Золотов на миг взглянул на себя со стороны. "А ведь я привык вертеть людьми, распоряжаться чужими судьбами... Даже испытываю удовлетворение от этого... И неплохо получается...
А как расценить такую привычку с позиций общепринятой морали? Безусловно, однозначно: значит, я мерзавец, отщепенец и негодяй? Так? Лично я не считаю себя негодяем. Правда, ни один мерзавец не признается в этом. Подсознательный барьер ограничивает пределы самокритики. Можно сказать: "Ах, я недостаточно усидчив!" или: "Я ленив!" В чем еще не стесняются признаваться? "Грешен - люблю хорошо поесть (выпить, одеться, погулять)!" То есть в мелочах, подразумевая, что в случае необходимости эти недостатки легко преодолеть...
А кто посмеет сказать: "Я глуп, жаден, подл, труслив"? Какая женщина произнесет: "Я развратна"? Даже не произнесет, подумает? Нет таких! Перед собой всегда находится тысяча оправданий, объяснений, уважительных причин и веских аргументов, чтобы задрапировать голую правду.
А если все-таки это не удается, можно махнуть рукой и не держать ответа перед собой, а окружающим нетрудно замазать глаза, запудрить мозги, заткнуть рты. И все в порядке! Как легко быть чистым, честным и порядочным! Мало кто занимается самокопанием...
Но я же не принадлежу к серой массе! Правда, так думают все - каждому человеку свойственно оценивать себя выше остальных... Но я могу доказать это очень просто: признаться себе в том, в чем рядовой середнячок признаться не способен: да, если исходить из объективных критериев и общепринятых оценок, то иначе, как негодяем, меня не назовешь! То, что я это понимаю, и возвышает меня над толпой!
И не всегда был таким, и моя беда, а не вина, что я таким стал. "Бытие определяет сознание". Точно! Окружающим пришлось немало постараться, чтобы сделать из меня того, кто я есть. Так что теперь пусть не обижаются..."
- Валера, ты что, заснул? - Голос Федора вывел его из задумчивости.
- Да, вроде задремал - разморило. По-моему, засиделись мы здесь...
Когда они вышли на улицу, оживление спало - то, что связывало этих четверых людей, осталось в ресторанном зале. Первым откланялся Хамид, потом засобиралась Вершикова, а Федор вызвался ее проводить.
- Счастливо, - улыбнулся им Золотов. - С Федей я не прощаюсь, вечерком зайду, поговорить надо.
Он шел в сторону лесополосы, и мягкая рыхлая земля приятно подавалась под ногами. Между молодыми деревцами Золотов лег на траву и, заложив руки за голову, закрыл глаза. Хотелось безмятежности и абсолютного покоя, но мысли о Деле продолжали терзать мозг.
О Деле он начал думать давно, с тех пор, как пришел к выводу, что деньги дают не только все доступные удовольствия, но и власть, авторитет. Зарплаты хватало только на такси, да и то не всегда. Он начал вертеться оптом брал у знакомого продавца или завмага дефицитный товар и через своих людей сбывал его в розницу. Хлопотно, опасно и не очень выгодно: со многими приходилось делиться.
Попробовал заняться "самолетом". Доверенный человек приводил заботливого папашу, желающего "подстраховать" свое чадо на вступительных экзаменах в институт. Золотов придирчиво изучал документы, особое внимание обращал на аттестат. При хороших оценках говорил, что может попробовать, но ничего не обещает и ничего не просит вперед: если получится, тогда...
Один раз система сработала, и растроганный родитель принес пакет с "благодарностью", но дальше пошли неудачи: абитуриенты срезались все подряд, а когда один все-таки поступил, папа "забыл" выполнить свою часть обязательств.
Тогда и зародилась мечта о собственном деле. Он знал, что есть люди, свободно оперирующие суммами, которые ему только снились. Случай и услужливый посредник свели Золотова с одним из таких дельцов. Добиться расположения Шаха было нелегко, даже вспоминать неприятно...
Однажды Шах зашел без предварительной договоренности, смуглое лицо отливало серым, движения были резкими, дергаными.
- Послушай, Золото, надо оставить у тебя одну вещь. На хранение.
Он положил на стол маленький тяжелый пакет.
