Наталья Солнцева - Часы королевского астролога
«Возможно, мы бессознательно стараемся продлить очарование друг другом, – думал Матвей, помогая Астре выбраться из машины. – А возможно, я ошибаюсь и с ней все будет иначе… Но не хватает смелости это проверить».
Март выкрасил город в серые и черные цвета. Ночами подмораживало, и лужи покрывались хрустким ледком, а днем все таяло.
– Я провожу тебя… – предложил он. – Сумку донесу.
– Она легкая! – улыбнулась Астра. – Я сама.
Матвей задержал ее руку в своей, ощущая сквозь перчатку тепло ладони.
«Черт! Я становлюсь сентиментальным…»
– Знаешь, что страшнее всего? Счастье… – прошептала она, касаясь его щеки холодными губами.
Через час он уже сидел в гостиной своей квартиры, попивая коньяк и сожалея, что не напросился в гости к Астре. Они только расстались, а ему уже не хватает ее голоса, ее несусветных выдумок и даже ее молчания.
После обеда она позвонила и с придыханием, театрально произнесла в трубку:
– Есть такая картина художника Константина Сомова – «Арлекин и дама»![6] Точь-в-точь, как я видела в зеркале. Ты заинтригован, милый?
– Несказанно…
– Хочешь еще новость? Нас ожидает новое расследование.
– С чего ты взяла?
– Мне позвонил один человек, господин Глебов. Он вчера прилетел из Венеции.
– Бьюсь об заклад, твой телефон ему дали Бутылкины. Они увиделись на площади Сан Марко, обрадовались встрече. Где еще могут встретиться русские люди, как не на африканском сафари или венецианском карнавале?
– Угадал! – тихо рассмеялась она. – Только карнавал уже закончился. Правда, для кого как. Так вот, этот Глебов когда-то доставал редкие препараты для их ребенка, и Алина решила оказать ему ответную услугу. Он попал в затруднительное положение – что-то семейное, – и она посоветовала обратиться ко мне. Рекомендовала меня как специалиста по парапсихологии и как дочь Ельцова, разумеется. Последнее склонило чашу весов в мою пользу.
– Не припоминаю, чтобы Алина Бутылкина была в восторге от твоих детективных способностей.
– У нее просто агрессивная реакция на стресс. Убийство в новогоднюю ночь кого угодно выведет из равновесия. В любом случае я не напрасно взяла на память их маски. Это было предвидение! Сегодня вечером господин Глебов назначил мне свидание.
– Можно узнать, где?
– Ревнуешь? – захихикала Астра. – Правильно. Судя по голосу, наш будущий клиент – весьма привлекательный мужчина.
Матвей сердито сопел в трубку:
– Надеюсь, этот м-м-м… Глебов не связан с криминалом? Позвони Борисову.
– Уже позвонила.
Борисов давно работал у ее отца начальником службы безопасности, и Астра время от времени обращалась к нему за информацией.
– И что?
– Борисов навел справки по своим каналам: Глебов по профессии врач, а по призванию – коммерсант. Успешно занимается бизнесом: поставки диагностической аппаратуры, медицинская техника, лекарства. У него связи в Минздраве, где раньше работал его отец. Женат, детей нет. Характеризуется положительно.
– Наверное, Глебов хочет нанять сыщика… чтобы следить за женой, – не удержался от иронии Матвей. – Поскольку та не подарила ему наследника, супруг ищет причину для развода.
– По разводам специализируется куча агентств. При чем тут я?
– Бутылкины просто подложили тебе свинью…
* * *Феоктистов мерил шагами кабинет, обставленный в английском стиле. Ничего лишнего, строгие формы – красное дерево, зеленое сукно, кожаные кресла. Англичане молодцы: не терпят показухи. Тому, кто хорошо знает свое дело, нет нужды пускать пыль в глаза.
Игорь Владимирович забыл, каким было его первое любовное свидание – вероятно, оно не оставило заметного следа в душе. Но встреча с Магдой Глебовой произвела в нем внутренний переворот. Это случилось в Братцевском парке, в одной из уединенных аллей. Стояла ранняя осень, тихий день, какие бывают в середине сентября. Листва только-только начала опадать. В зеленых кронах деревьев пробивалось золото, терпко пахло соснами и поздними цветами. На дорожке валялись желуди.
И вдруг – словно жар-птица, чудом залетевшая в чужие края, – молодая прелестная женщина в невообразимо ярком одеянии: желтое, красное, лиловое, бахрома, бусы, перья – что-то фантастическое, в духе театральных костюмов Бакста[7]. Феоктистов оторопел, как будто увидел посреди московского сквера тропическую птицу в радужном оперении. «Птица» повернула к нему лицо, на котором застыла растерянность. Это лицо поразило банкира. И он кинулся на выручку, хотя его никто ни о чем не просил.
– Что с вами? Вам… нехорошо?
– Каблук сломался. Насупила на ветку, поскользнулась и…
Она протянула Игорю Владимировичу высокий тонкий каблучок-шпильку, обтянутый сиреневой замшей, и он невольно бросил взгляд на ее ноги – она была обута в сапожки с закругленными носами, расшитые золотыми узорами.
Феоктистов часто прогуливался по парку в Братцеве. Он любил эту незаслуженно обойденную вниманием москвичей усадьбу, с которой были связаны громкие фамилии русской знати: Хитровы, Зубовы, Нарышкины, Апраксины, Голицыны, Строгановы, Гагарины, Щербатовы. Теперь некогда великолепные дом и парк медленно приходили в запустение, что напоминало о тщете мирской суеты и навевало легкую меланхолию.
Феоктистов, этот стареющий селадон[8], был сражен странной незнакомкой наповал. Она вызвала в нем трепетное восхищение и возвышенный восторг. Кто она? Призрак из его прошлого? Одетая для съемок артистка? Может быть, здесь опять расположилась какая-нибудь киногруппа? Игорь Владимирович слышал, что в Братцеве снимали «Барышню-крестьянку», «О бедном гусаре замолвите слово» и даже, кажется, заключительные серии «Петербургских тайн».
Он остро, горько пожалел о своей тучности и неповоротливости. Подхватить бы дамочку на руки, донести до машины или хотя бы до скамейки… Нет, лучше до машины. Увы! С его комплекцией и заплывшими жиром мышцами нечего было и пробовать – кроме позора, ничего не получится. Феоктистов повернулся к сопровождающему его на некотором отдалении охраннику, и тот резво подбежал, замер в ожидании распоряжений.
– Вы позволите, сударыня? – банкир церемонно поклонился незнакомке. – Он донесет вас до моей машины. Или куда прикажете. Без каблука идти неудобно.
Она с готовностью кивнула.
– Я приехала сюда на такси. Ужасно неловко утруждать вас, но…
– Вы меня осчастливите! – расплылся он в глупейшей улыбке. – Так вы не артистка?
– Нет. С чего вы взяли?
Она застенчиво улыбнулась. Феоктистов обомлел от этой улыбки – чуть-чуть приподнялись уголки губ, ресницы опустились, тень от них легла на полщеки, и все лицо преобразилось, зарделось румянцем. Рокотов, Боровиковский, но во всем остальном – Бакст, Врубель…
– Мы довезем вас до дома.
– Буду признательна!
В машине она назвала водителю адрес и замолчала, а Игорь Владимирович мучительно волновался, подыскивал предлог продолжить знакомство.
– Вы часто прогуливаетесь по Братцевскому парку? – не придумав ничего другого, выдавил он.
– Довольно часто.
Ее короткий ответ говорил о нежелании вести беседу.
– Я тоже люблю эти места. От центра далеко, но и не за городом. Раньше Братцево было подмосковным имением, переходило из рук в руки. Вы знаете его историю?
– В общих чертах.
Она не проявляла интереса к его словам, а банкиру, как назло, не приходила в голову никакая другая тема.
– С усадьбой связан скандальный развод графа Строганова. Сему богачу и меценату не везло с женами. Умнейший человек был! В молодости много путешествовал по Европе, изучал философию, архитектуру, языки, музыку. А какую картинную галерею устроил в своем дворце в Петербурге, какую коллекцию древностей собрал! Возглавлял Академию художеств и дирекцию Императорских библиотек. Видимо, женщины другие качества ценят в нас, мужчинах?
Его вопрос повис в воздухе. Пауза затягивалась, и Феоктистов вынужден был продолжить исторический экскурс. Когда-то он читал лекции студентам и с годами не утратил навыков:
– Семейная жизнь графа складывалась трагически. Когда он был молод, императрица Елизавета Петровна сосватала ему дочь канцлера Воронцова, однако брак не заладился. Строганов решился на развод, который тянулся томительно долго и оборвался внезапной смертью графини. Вскоре вдовец влюбился в княжну Екатерину Трубецкую, красавицу, милую и во всем приятную даму. Новая государыня Екатерина II способствовала этой свадьбе. После венчания молодые уехали за границу, где весело прожили около десяти лет. Возвращение в Россию готовило графу вторую семейную драму. Фаворит императрицы, Иван Николаевич Римский-Корсаков, был дивно хорош собой, любезен, слыл отменным собеседником, прилично пел и даже играл на скрипке. Назначенный флигель-адьютантом к Екатерине II, молодой офицер вскоре был пожалован в действительные камергеры, а потом в генерал-майоры, получил в подарок дом на Дворцовой набережной и большое имение в Могилевской губернии. За полтора года он стал богат. И вот… новоиспеченный генерал-майор встречается с графиней Строгановой, которая десятью годами старше его, теряет голову, начинает за ней ухаживать и добивается расположения и взаимности. Императрица высылает бывшего любимца из Петербурга в Москву, графиня оставляет мужа и следует за ним. Строганову ничего не остается, как смириться и дать жене отступного – дом в Москве и большое подмосковное имение Братцево, где отставной фаворит и его «любимая Катенька» поселились вдали от света и дворцовых интриг. Разлучила их смерть Екатерины Петровны. Безутешный Римский-Корсаков перебрался в свое могилевское имение, приезжал в Москву редко, но всегда посещал усадьбу Братцево, где жили воспоминания о былом счастье…
