Наталья Александрова - Осколок Тунгусского метеорита
Кот сидел на столе и делал вид, что все происходящее его совершенно не касается. Холодный шкаф был раскрыт, и валялись на полу какие-то банки и кастрюли.
– Ну, зачем ты туда полез? – простонала Маша. – Ну что ты там потерял?
Одна банка разбилась, и на полу расплывалась неописуемого цвета лужа, противно пахнущая чесноком, как видно, хозяйка квартиры хранила в шкафу домашние консервы. Маша машинально отметила, что лужа напоминает собой географическую карту Африки, и пошла в ванную за тряпкой.
– Только попробуй вымазать лапы в этой гадости! – сказала она, не оборачиваясь.
«Надо больно!» – мяукнул кот со стола.
Маша так устала, оттирая пол, и вообще, сегодня был такой суматошный день, что даже продавленный диван с торчащими пружинами показался ей королевским ложем, усыпанным цветами. Маша устало вытянулась на нем, стараясь не двигаться, чтобы не слышать скрипа пружин, и закрыла глаза.
Но сон никак не шел. Возможно, потому, что кот, отчего-то обидевшись на Машу, не пришел к ней спать, а расположился где-то еще, в укромном месте. Или потому, что Машу беспокоили мысли. Не сиюминутные заботы – где достать денег, как продать машину, что нужно сделать в квартире в первую очередь – нет, Маша пыталась найти ответ на глобальный вопрос.
Как получилось, что она, умная, образованная, целеустремленная женщина, запрограммированная изначально на успех и удачу, как же она дошла до нынешней своей жизни – ни денег, ни жилья приличного, ни семьи, ни любимого человека? Вообще ни одной родной души рядом, не считая кота, да и тот демонстрирует ей свое охлаждение.
Вот интересно, сам нахулиганил и сам же на нее обиделся…
Тогда, после того как они расстались с Антоном, Маша полностью окунулась в карьеру. Она очень удачно поменяла работу, закончила курсы, занялась языком. Она научилась общаться с людьми так, чтобы не задеть никого и не выглядеть выскочкой.
А потом пришел к ним новый директор.
Первое время не возникало у Маши по отношению к нему никаких особенных мыслей. Был он прилично старше, под сорок лет, и сразу же поставил себя строго. Не хамил, не покрикивал на подчиненных, просто спокойным голосом требовал работы. К сотрудникам относился ровно, только по прошествии недели уволил секретаршу. Коллектив его решение молчаливо одобрил, поскольку девица была противная, прежний директор ее здорово распустил.
Маша тоже взяла с директором строгий деловой тон, судя по всему, его это вполне устраивало. Он пока приглядывался к сотрудникам. Маша тогда и вправду увлечена была работой, хотелось доказать себе и другим, что она чего-то стоит, что красивую женщину можно воспринимать всерьез, как должно.
Прежний директор был ходок, и Маше стоило больших трудов подвести его к мысли, что с ней ему ничего не обломится. Не скоро, но он это наконец понял, переключился на девиц попроще, хоть ту же секретаршу взять.
С этим все было по-другому, он не позволял себе ничего – никаких сомнительных шуток и пустой болтовни. Вызовет в кабинет, кивнет на стул – садитесь, мол, и докладывайте. Если все хорошо, то в конце улыбнется скупо, если не нравится ему, то ругать попусту не станет, просто укажет на ошибки.
Машу такой стиль общения вполне устраивал, и понемногу она расслабилась. Не нужно думать, как встать, как сесть, как посмотреть, чтобы понравиться, как вовремя улыбнуться, чтобы улыбка не казалась зазывной, а вместе с тем создавала у мужчины впечатление, что эта женщина вполне может им заинтересоваться.
В общем, Маша отбросила все, что составляет легкий служебный флирт, и стала самой собой. Все это было ей легко, поскольку новый директор внешне был не слишком красив.
Среднего роста, худое лицо с неправильными чертами, ранние залысины на висках, очки… Сотрудницы потихоньку выяснили, что он был женат, но детей вроде бы нету. И больше никаких подробностей, да Маша и не интересовалась.
Все шло своим чередом, и через некоторое время Маша заметила явное охлаждение коллег. Сотрудницы фыркали при ее появлении и перестали обсуждать с ней тряпки и отпуск, сотрудники глядели мрачно и холодно.
Что-то случилось. Очевидно, Маша сделала что-то не так, и теперь коллектив дружно выражал ей свое порицание. Маша прекрасно понимала, что такие вещи нельзя пускать на самотек, что фирма небольшая и милые сотрудники вполне способны нагадить ей по полной программе. Она мобилизовала всю свою наблюдательность и, входя как-то в кабинет директора, перехватила в зеркале взгляды, которыми обменялись две дамы – секретарша Ленка и бухгалтер Наина Львовна, которая сидела у Ленкиного стола.
В том, что эти двое сидят рядом и мило о чем-то беседуют, была своя странность. Бухгалтер терпеть не могла молодых девчонок, вечно жучила их и воспитывала. Уловив выразительные взгляды, Маша поняла, что сошлись эти двое на нелюбви к ней. Как и весь остальной коллектив.
Вернувшись на рабочее место, она пораскинула мозгами и посчитала, сколько раз за день видится с директором. С утра он ее вызвал, потом просто так сунулась она к нему по какому-то пустяковому вопросу, хотя можно было и позвонить, потом столкнулись у кофеварки в коридоре и поболтали, после чего она принесла ему бумаги на подпись, хотя вполне можно было оставить их у Ленки.
И на обед она пошла позже всех и снова столкнулась с директором у выхода. Пошел дождь, и он предложил даже ее подвезти. Она отказалась, хоть на это ума хватило.
Да что же такое с ней происходит? Неужели она втрескалась в директора, как первокурсница в преподавателя? То есть совершенно не осознавая, что она делает, и не контролируя себя. И коллектив, разумеется, это заметил раньше, чем она сама, у дам глаз наметанный, взять хотя бы эту злыдню Наину. Но это значит… это значит, что директор тоже ее привечает. Ни разу не появилась у него на лице досада от встречи: вот, дескать, бегает за мной эта Русакова, проходу не дает. Напротив, он общался с ней с готовностью. Вспомнив, как его некрасивое лицо озарялось улыбкой при встрече, Маша наконец все поняла. Они давно уже симпатизируют друг другу. И не только.
В первую минуту она ужасно на себя разозлилась. Завести роман с директором фирмы! Что может быть глупее и пошлее! Во-первых, он весь на виду. Даже если они будут осторожны, все равно офисные дамы быстро все выяснят, у них в этом смысле настоящая разведка. И запросто могут сообщить его жене.
Вот это вторая причина. Он женат. Давно и, кажется, прочно. А она, Маша, не хочет быть на вторых ролях, для этого она слишком сильно увлечена этим человеком.
Осознав эту мысль, Маша едва не застонала в голос. Она собрала волю в кулак и решила немедленно все прекратить.
Но не тут-то было. Через несколько дней она поняла, что новое неожиданное чувство успело пустить в ее душе сильные корни. Ее так тянуло к этому человеку, что хотелось стонать. Хотя бы увидеть его один на один. И каких трудов стоило ей держаться строго официально, когда он сам вызвал ее в кабинет.
– Мы должны поговорить, – сказал он, – только не здесь.
– Не здесь, – одними губами ответила Маша.
Условились встретиться после работы, Маша с огромными предосторожностями села к нему в машину. Когда он оказался так близко, рядом, ее заколотила крупная дрожь. Он молча тронул машину с места, руки, лежащие на руле, тоже дрожали. Они молчали всю дорогу, пока он не привез ее в чужую квартиру.
Они набросились друг на друга еще в прихожей. Это была не только страсть, но и любовь.
Как же Маша его любила! Когда она держала в ладонях его некрасивое лицо и смотрела в его глаза, все ее существо переполняла такая нежность, что трудно было дышать.
Она переехала от матери в съемную квартиру, и теперь они могли встречаться с Константином в любое удобное время. На работе положение стабилизировалось, Маша внимательно за этим следила.
Первое время им некогда было просто разговаривать, не хотелось использовать малые крохи отпущенного им времени для пустых разговоров. По прошествии нескольких месяцев страсть не то чтобы утихла, но перешла в более прочное чувство. Хотя рассуждать или хотя бы думать о нем спокойно Маша даже в одиночестве не могла.
О себе он рассказывал скупо – о детстве – да, о родителях, но о нынешней своей семейной жизни ни слова. Маша боялась спросить, ей казалось, что он будет недоволен. И вообще она старалась об этом не думать. Хорошо им сейчас – и слава богу, больше ей ничего не нужно.
Он сказал только, что жена его – очень болезненная женщина, что женаты они очень давно и за это время привязались друг к другу.
Слышать это было Маше неприятно, но, с другой стороны, как считала мама, раз уж он сказал это, значит, задумывается о том, чтобы с женой расстаться.
С мамой Маша была откровенна. Хотелось с кем-нибудь поделиться, рассказать о своей любви, иногда ее просто распирало. Но она рассудила, что подружкам про это даже намекать нельзя. Все друг друга знают, одна не выдержит, проболтается – и пойдут слухи. Можно было бы, конечно, рассказать все Таньке – она могила, но Танька в это время родила дочку, и общаться им было некогда. Мама отнеслась к Машиному рассказу очень серьезно, даже пару раз забежала к дочери на работу, чтобы поглядеть на директора.
