Чарльз Вильямс - B аду все спокойно
Чарльз Вильямс - B аду все спокойно краткое содержание
Чарльз Вильямс
B аду все спокойно
1
В первый же день моей службы у Харшоу босс вызвал меня к себе в кабинет и поручил пригнать машину с окраины города.
— Эта история надоела мне до чертиков, — сказал он. — Мисс Гарнет будет вас сопровождать туда, а обратно приедете на двух машинах.
Я работал у Харшоу на комиссионных началах, получал проценты с продажи машин, и данное поручение было мне совсем ни к чему. Я только собрался заявить ему об этом, как в кабинет вошла девушка, и я сразу же изменил свое решение.
Он представил нас:
— Мисс Гарнет… А это Мэдокс, наш новый продавец.
— Очень приятно, — сказал я.
На ней было платье из легкой шерсти. Руки округлые, слегка загорелые. И вообще она напоминала чайную розу на длинном стебле.
Она улыбнулась мне, но, когда узнала, что ей придется ехать со мной за машиной, немного поморщилась.
— Неужели это так срочно? — спросила она. — Ведь это, видимо, можно оформить и задним числом. Я считаю, что мне лучше самой отправиться к мистеру Суттону.
— Нет, Глория, это нерациональная трата времени. Поезжайте прямо сейчас.
В парке стоял «Шевроле-40». Я сел за руль.
— Вам придется показывать мне дорогу.
— Поезжайте через весь город и выезжайте на Южное шоссе.
Коммерческий квартал города ограничивался лишь одной улицей. В конце ее находилась ткацкая фабрика. Было еще только девять часов утра, но весь городок сверкал на солнце.
Так как моя спутница молчала, я взглянул на нее. Она мрачно смотрела на дорогу. Ветер развевал ее волосы цвета меди.
— Сигарету? — предложил я.
— Спасибо, — ответила она и взяла сигарету.
Она пыталась казаться равнодушной, но я видел: что-то ее угнетало.
— Что это за история с машиной? — спросил я. — Ведь наш хозяин занимается только продажей или прокатом.
— Да, в основном он занимается прокатом. Но иногда и перепродает подержанные машины.
— А вы работаете в конторе?
— В основном — да.
— Понятно.
После небольшой паузы она спросила:
— А откуда вы приехали к нам, мистер Мэдокс?
— Из Нового Орлеана.
— Неплохой город.
По шоссе мы проехали около пятнадцати миль. Поскольку я лишь вчера прибыл в город с этой стороны, я знал, что скоро будет мост через реку. Но, не доезжая до моста, мисс Гарнет попросила меня свернуть на проселочную дорогу, извивавшуюся в густом сосновом лесу. Вскоре мы поднялись на возвышенность, где стояли две заброшенные фермы. Миновав их, мы повернули на восток и спустились к реке. Переехав через деревянный мостик, я остановил машину, чтобы полюбоваться окружающим нас пейзажем.
— Почему вы остановились? — спросила мисс Гарнет.
— Хочу полюбоваться пейзажем.
— Да, здесь действительно красиво.
Я снова нажал на газ.
— А кто такой этот Суттон? — поинтересовался я. — Отшельник какой-нибудь?
— Сторож при буровой скважине.
— Вот как? Что же, они боятся, как бы у них не украли дырку в земле?
— Наверное, для порядка. Работы там приостановлены из-за юридических трудностей, но Суттон остался на месте.
— Почему же он не платит за прокат машины, если у него есть работа?
— Откуда мне знать! Он живет в этой местности всего около года, а к нам в город приезжает редко.
Хотя в этих вопросах и ответах не было ничего странного, она казалась очень обеспокоенной. Наконец я не выдержал и спросил без обиняков;
— Что с вами?
— О, ровно ничего… Я только думаю, что разговор с Суттоном лучше вести мне. Он очень недоверчив и подозрителен. Особенно к незнакомым. Меня он знает, поэтому мне будет легче с ним разговаривать…
— А чего с ним разговаривать? Заберем машину и поедем обратно.
— Я думала о другом… Я думала, что мне, может быть, удастся уговорить его заплатить за прокат. Тогда мы сможем оставить машину ему.
— Делайте, как считаете лучше, — ответил я и равнодушно пожал плечами. В сущности, я ведь продавец, а не кассир.
Вскоре мы добрались до бревенчатого домика, крытого рубероидом. Недалеко стоял старенький «Форд-47». Двери домика были открыты, но внутри, судя по всему, никого не было.
Мы вышли из машины.
— Суттон! — крикнула мисс Гарнет.
Никакого ответа.
Я не стал медлить и просто-напросто вошел в дом. В единственной комнате никого не было.
Сразу было заметно, что мужчина жил здесь один: кровать помята, посуда не вымыта, одежда висела и валялась в самых разных местах. Взгляд мой непроизвольно задержался на пепельнице — на некоторых окурках, лежавших в ней, остались следы губной помады.
Вслед за мной вошла и мисс Гарнет.
— Удобно ли заходить в дом к человеку, если его самого нет?
И опять мне показалось, что она боится Суттона.
— Может быть, и неудобно… Скажите, он женат?
Тут она тоже увидела пепельницу, но сразу же отвела глаза. Мы вышли из дома. Подойдя к машине, я три или четыре раза нажал на клаксон. Никакого эффекта.
От домика к тенистому ручью спускалась извилистая тропинка.
— Может быть, он пошел за водой? — спросил я. — Пойду посмотрю.
— Ну что ж, идите. Хотя… подождите. Наверное, будет лучше, если схожу я.
Я не возражал. Усевшись на ступеньку, я закурил, а она отправилась вниз по тропинке. Вскоре она уже поднялась обратно, и, когда она приближалась ко мне, я по достоинству оценил ее внешность — среднего роста, легкая походка, длинные и очень стройные ноги.
— Ну что, возвращаемся ни с чем? — спросил я.
— Ошибаетесь. Я нашла его около ручья.
Я удивленно взглянул на нее. Она отсутствовала не более трех минут. Почему же Суттон не вернулся вместе с ней?
— Забрали у него ключи от машины?
— Нет… Но он заплатил мне оба взноса.
— Смотрите-ка, какое везение!
— Он уже давно собирался заплатить, но никак не мог вырваться в город. Так что мы можем возвращаться обратно.
— Угу.
Вся эта история показалась мне довольно странной, но, если она утверждает, что Суттон все заплатил, не стоит больше ломать себе голову над этим.
Мы уже собирались садиться в машину, как вдруг я увидел человека, направлявшегося в нашу сторону. Он вышел из-за деревьев, окаймлявших дорогу. В руке он держал ружье — похоже, двадцать второго калибра. Мисс Гарнет тоже увидела его и бросила на меня быстрый взгляд. Наверняка это был Суттон. Значит, она мне солгала, сказав, что видела его у ручья?
2
Это был плотный, высокий мужчина с тяжелой походкой. Как у медведя или боксера тяжелого веса. Такие люди всегда принадлежат к категории силачей. На нем были охотничьи штаны и застиранная голубая рубашка. Выглядел он не молодо, но и не старо — лет на тридцать пять — тридцать восемь.
— Хэлло! — приветствовал я его.
Он подошел к нам и внимательно посмотрел на меня.
— Хэлло! Вы кого-нибудь ищете?
— Угу. Некоего Суттона. Это вы?
— Вы угадали. Чем могу быть полезен?
Я не успел ответить. В разговор вмешалась мисс Гарнет:
— Это по поводу машины, мистер Суттон. Я… я хотела бы сказать вам два-три слова.
Я решил не вмешиваться. Она только что солгала мне, заявив, что он расплатился, ну и пусть устраивает дело как хочет.
— Ну что ж, говори, крошка!
Он улыбнулся, но улыбка у него была неприятной. Затем он жестом показал, чтобы она вошла в дом. Через минуту мисс Гарнет уже вышла, вся красная от смущения или стыда, а он с нагловатой усмешкой смотрел ей вслед, видимо, от души забавляясь.
— Мы можем ехать, — бросила она мне.
— А машина?
— Все в порядке… Мы оставляем ее.
— Он же вам ничего не заплатил! Что вы скажете мистеру Харшоу?
— Прошу вас, не будем об этом.
— Что ж, дело ваше, — ответил я, садясь в машину. За финансовую сторону отвечала она, а не я, так что мне ровным счетом наплевать, как она будет выкручиваться.
Я развернул машину и выехал на дорогу. Суттон проводил нас все той же неприятной и нагловатой улыбкой.
Когда мы доехали до реки, мисс Гарнет сказала:
— Будет лучше, если с Харшоу поговорю я.
— Как хотите… И мне безразлично, что вы ему скажете.
— Я… Я понимаю, что все это кажется вам немного странным, мистер Мэдокс, но…
— Суттон ваш родственник?
— Нет.
— Сто десять долларов… Это ведь большая сумма.
Она ничего не ответила. Но мне и так было ясно, что она или подделает квитанцию, или внесет деньги из своих собственных сбережений.
Внезапно я остановил машину под тенью деревьев. Л что будет, если я поцелую эту куколку?
Она не сопротивлялась, но и никак не ответила на мой поцелуй. Мне показалось, что я поцеловал мертвую.
— Долг платежом красен, — сказал я. — Перед Суттоном я почувствовал себя последним дураком.
