Яна Розова - Сплошные неприятности
Обзор книги Яна Розова - Сплошные неприятности
Яна Розова
Сплошные неприятности
Брачное агентство
1
– Какие люди! – воскликнула Наталья, не скрывая сарказма. – Какие прекрасные люди! Чуть-чуть подлые, чуть-чуть двуличные предатели, но в целом замечательные люди!
Феня склонила голову набок и мило улыбнулась:
– Да, это мы!
Наташка тут же надулась и сделала вид, что страшно занята работой – одной рукой схватила мышь, а другой – телефон. И растерялась – смотреть ли ей в монитор или на телефон? А зачем бы ей смотреть на телефон, если он молчит и нет свободной руки, чтобы набрать номер?
Наблюдая за ней, Феня сложила губки бантиком и сделала большие глаза. Выглядела она очень серьезной, но Наталья прекрасно понимала, что ее подруга с трудом сдерживает смех. Наталью это не могло не злить еще больше прежнего.
С размаху плюхнувшись на стул перед большим начальственным столом хозяйки брачного агентства «Юдифь», Феня откинулась на спинку стула и вытянула худые ноги, немного озябшие в вельветовых, тонких для зимы брюках.
Наташка, понимая, что ее версию о собственной тотальной занятости невозможно подтвердить делом, подняла взгляд на собеседницу:
– Ну и с чем пожаловали?
– Денег хочу, – призналась Феня. – За гостиницу нечем платить.
– А что ж тебе, мистер Бонд не платит?
– А он тоже на мели. Трое детей, кредиты на все про все, понимаешь?
Глаза Фени смеялись. Наташка знать не хотела причину ее веселья.
– Ты сказала, что будешь подрабатывать в фирме этого крысеныша потому, что тебе денег мало…
– Я сказала, что буду подрабатывать у моего друга потому, что мне интересно детективное агентство, – уточнила Феня, – а от его гонораров не откажусь, ибо лично мне…
– А лично мне – плевать! – перебила ее Наташка. – Ты подлая и двуличная, ты…
Феня выпрямилась и не дала ей закончить.
– Наташка, – голос ее прозвучал неожиданно мягко, – ты же не злишься на меня на самом деле. Иначе ты не использовала бы слова своей свекрови. Это же ее выражение «подлая и двуличная», это про тебя старая стервозина так говорила. Если бы ты сердилась на меня, ты бы сказала… ну… – Феня на пару секунд закатила глаза, сделав вид, будто ищет подходящее слово. – Не знаю, что-то другое, но для выражения своих искренних чувств ты ни за что не выбрала бы словечки своей свекрови, которую презираешь.
Исподлобья глядя на Феню, Наташка поправила:
– «Глубоко презираю» и «словечки бывшей свекрови».
Феня молитвенно воздела руки:
– И слава судьбе!
– Вот именно, – согласилась с ней Наталья.
– Теперь, – продолжила Феня не без ехидства, – давай-ка разберемся: из-за чего ты сердишься на самом деле?
– Ну… – начала Наталья и замолчала.
Феня полезла во внутренний карман дутой куртки, достала оттуда сложенный глянцевый листок.
– В кафе нашла журнал и вот не удержалась, попортила, – бормотала она себе под нос. – А все из-за тебя, дорогой мой друг! Беспокоюсь о тебе, пекусь, думаю! О тебе, – приговаривала она, разглаживая листок, на котором обнаружилась большая свадебная фотография пары и колонка текста, – о тебе, Наташечка, и о твоей дочурке Вареньке, и о твоей мамашке…
Наталья вздохнула.
– Да, – признала она, не дожидаясь конца интермедии. – Губернаторская свадьба, блин.
Феня молчала. Вздохнув вторично, Наталья сложила пухлые ручки ладонями вместе:
– Как ты и предупреждала. Тудыть тебя за ногу, Феня, я злюсь, потому что ты опять права.
2
Мало кто об этом догадывался, глядя на уверенную в себе, очень симпатичную, хоть и чуть полноватую хозяйку брачного агентства «Юдифь», но частенько Наташа называла саму себя «теткой не в себе». Ее мама, Ирина Вячеславовна, как-то рассказала, что новорожденную Наташеньку акушерка исхитрилась уронить на кафельный пол родильного зала прямо после ее появления на белый свет. Скользкий ребенок выпал из рук глупой женщины на глазах оцепеневшей от ужаса роженицы. Вспоминая об этом спустя тридцать с большим хвостом лет, Ирина Вячеславовна бледнела.
– Никогда прежде и никогда после я так не пугалась, но, к счастью, все обошлось! – заключила она.
Глядя на свою очаровательную и тоже совсем не худенькую маму, Наташа мрачно думала, что бедная мама глубоко заблуждается: ничего не обошлось! Только реально ударенный головой об пол человек может сделать целью своей жизни счастье всех в этом мире, да еще и попытаться на этом заработать.
Это началось еще в детстве Наташи – она постоянно старалась помогать всем вокруг. Шлепнется на детской площадке годовалый малыш – и Наташенька, которая всего на полгода его старше, тут же бежит на помощь: поднимает, отряхивает, успокаивает. Теряет бабушка очки – Наташа будет искать окуляры до победного и не попросит за труды шоколадку. Поссорятся две подружки в классе – Вязникова начинает сложнейшие дипломатические переговоры и не успокаивается, пока поссорившиеся не станут друзьями снова.
Так было примерно до шестнадцатилетия Наташи, а потом у девочки словно раскрылись глаза, и она осознала свое предназначение. Малыши сами учатся вставать, бабушки находят свои очки – рано или поздно, подружки могут дуться друг на друга сколько угодно и в некоторых случаях это к лучшему, но есть одна проблема, которая совершенно точно требует Наташкиных забот: несчастная любовь.
Что может причинить большие страдания? Все подруги Наташи, каждая в свое время, отмучились с этой напастью. Кто-то сумел пережить ее как грипп, а для кого-то несчастная любовь оказалась чем-то вроде болезни Боткина – ее последствия оставались с несчастной на всю жизнь.
Толчком к просветлению в голове Вязниковой стала ее собственная история любви и плюс вмешательство в эту историю одной персоны, которую никто ни о чем не просил.
Случилось это в десятом классе. Наташка влюбилась в студента-практиканта, который вел уроки русского языка и истории в 10 «А» гродинской средней школы номер 23 всю вторую четверть. Через много лет, рассматривая фотокарточку того практиканта, Наташка видела лишь неуверенного в себе худосочного парня с тусклыми глазами, а в свои шестнадцать она считала его полубогом: умным, красивым и – самое главное – взрослым.
Влюбилась Наталья в одно мгновение, а любовь ее протекала крайне тяжело и тревожно. Осложнялось это новое для девочки чувство постоянным беспокойством, отсутствием аппетита и бессонницей.
Будучи тотальной оптимисткой, каждое утро Наташа убеждала себя, что именно сегодня Игорь Витальевич заметит ее, но ничего, ровным счетом ничего не происходило!
Вечером, после очередного бесполезно прожитого дня, она мечтала: вот бы он попал под машину! Только так, чтобы несильно пострадал, конечно! Пусть Игорь Витальевич выйдет на переход, и тут его собьют красные «жигули». Наташка подбежит к нему, а он будет лежать совсем беспомощный, без сознания, с раскинутыми руками. Она будет звать его, нащупает уверенной рукой пульс, крикнет окружающим: «Вызовите скорую! Срочно!»
Увлекаясь мечтой, она представляла даже, как сделает Игорю (без Витальевича) искусственное дыхание. От таких мыслей по коже бежали мурашки, а ее маленькая душа трепыхалась в решетке ребер, как глупая синичка.
Так она сладко маялась до утра.
Длилась эта пытка день за днем, неделю за неделей. Все, что могла сделать для своей любви в тот период Наташа, – это узнать о любимом как можно больше. И, узнавая его вкусы и склонности, влюблялась все сильнее. Ему нравился Булгаков, которого в то время в школьной программе не было, и Наташа прочитала «Мастера и Маргариту». Он любил стихи Вознесенского, и она выучила наизусть чуть ли не полтома этих стихов. Она ловила все его случайные фразы о себе, о своей жизни, делая интуитивные заключения о том, кто же на самом деле стал властелином ее сердца. Она бы душу продала только за один разговор с ним вне стен этой школы…
3
В середине той самой невозможной второй четверти в 10 «А» пришла новая ученица. Она появилась как-то незаметно, и никто ничего о ней не знал. У этой таинственности была объективная причина: классная руководительница простудилась, ушла на больничный, и новенькую никто не представил классу. Возможно, именно поэтому эту худенькую, коротко стриженную девочку считали странной личностью, девчонкой с загадкой, а может, и с бзиком.
Она хорошо училась, но держалась в стороне, не претендуя на лидерство в классе. Отличная учеба должна была бы автоматически включить новенькую в элиту класса, так было всегда и со всеми в их маленьком мирке, но она заметно сторонилась представителей элитного «клуба лучших», словно они были ей совершенно неинтересны. В то же время серенькие четверочники, втайне завидующие отличникам, и разбитные троечники, плевавшие на всякие условности, тоже не стали ее компанией. Казалось, ей не избежать судьбы изгоя, но и этого не случилось. Девочка обладала уникальной способностью сохранять дистанцию со всеми, быть лояльной к каждому, не впутываться в конфликты и в целом оставаться независимой единицей при любом раскладе.
