Андре Бьерке - Тяжелый покер
Обзор книги Андре Бьерке - Тяжелый покер
Есть два вида тишины: мирная и зловещая. Тишина падающего снега и тишина там. где взрывают скалу — в те мгновения, когда пламя бежит к динамиту по зажженному фитилю. Люди, играющие в покер с высокими ставками, иногда тихи, как снежники. Но это иная, грозная, тишина — тишина зажженного фитиля, которая следует за истошным криком: «Эй, берегись! Шулер!»
Вот и теперь в дачной гостиной у доктора Хагена царила оглушительная тишина. Она прерывалась лишь легким шелестом карт о крышку стола. Сегодня сдавал хозяин вечера: карты были быстро и методично поделены на четыре кучки. По пять в каждой…
Хаген взял в руку свою кучку. Ему было лишь чуть более пятидесяти, но выглядел он намного старше: опухшее, в красную крапину, лицо ясно свидетельствовало о том, что сам он не следовал медицинским предписаниям, которые давал своим пациентам. В его массивном бокале содержалось куда больше виски, чем содовой, и так было на протяжении многих лет. Но когда он садился к карточному столу, в глазах появлялось выражение мрачной, беспощадной энергии, составлявшей разительный контраст с вялыми чертами лица. Он обращался с картами собственным, непревзойденным, профессиональным методом, как заправский крупье в казино. Большая груда фишек перед ним явно говорила о том, кому сопутствовала удача в этот вечер.
Он приподнял свою кучку и выкинул самую нижнюю карту. Затем кивнул остальным:
— Банк, господа. Балетное начало!
Мужчина, сидевший слева от Хагена, был его сверстником, но обладал внешностью более солидной и благообразной, носящей отпечаток его почтенной буржуазной профессии. Крон — оптовый торговец фармацевтическими товарами. Сегодня вечером он много проиграл, и его худое лицо превратилось в сплошную сеть горестных морщинок, а уголки рта повисли. Теперь он развертывал свои карты узким веером, открывая лишь уголки с обозначением достоинства. Ему не удалось скрыть приятное удивление: уголки рта взметнулись вверх, а морщины разгладились. Чтобы открыть партию, нужно иметь, как минимум, два валета, а этим он как раз и располагал. Наконец-то несколько приличных карт! Крон выбросил на стол круглую фишку:
— Приходится раскошеливаться. Пять сотен!
Моллерюд, сидевший напротив хозяина, был заметно моложе трех остальных игроков, но и в других отношениях он также не вполне вписывался в эту кампанию. Выражение его лица было попеременно то слишком возбужденным, то совершенно отсутствующим. Бросив быстрый взгляд на карты, он стал смотреть в большое окно, словно пытаясь на несколько секунд высвободиться из-под нервного прессинга игры. За окном в саду сверкала листва больших каштановых деревьев. Только что прекратился ливень, и из-за облаков показалась луна. Навстречу слабому свету лампы устремился лунный свет из окна, вокруг ближайших к окну предметов появились двойные тени оранжевые и голубые. Моллерюд всегда обращал внимание на такие вещи — даже во время игры в покер. Замечать их было неотъемлемой частью его профессии, ибо он был живописцем.
Воинственный возглас Крона возвратил художника к миру с более резкими контрастами. Он почесал свою пышную взлохмаченную шевелюру и отработанным движением бросил на стол пять длинных фишек.
— Да. Я в игре.
— И я тоже, — добавил четвертый участник партии Гюндерсен. Это был лысый, благообразный господин, вполне спокойно воспринявший происходящее. Его присутствие в таком обществе казалось несколько неожиданным, ведь его специальностью было страхование. Но, видно, и в человеческой душе образуются двойные тени, когда пересекаются свет лампы и свет луны. А контрастной тенью страхового агента как раз и является игрок в покер.
Хаген тоже был в игре, в связи с чем ставки повысились уже до 2000 крон. Он взял в руки карточную колоду: пришло время для «прикупа».
— Сколько карт, Крон?
— Три, пожалуйста.
— А тебе, Моллерюд?
— То же самое.
— Гюндерсен?
Страховой агент на мгновение замялся. Затем принял решение, отложил одну карту и буркнул:
— Мне еще одну.
Он не сразу посмотрел на нее. Сначала просто вставил в свой веер. Три пары глаз изучали каждый оттенок выражения на его лице. Ноздри выдавали разочарование, глаза сняли радостью. Подождем, увидим!
Хаген отложил колоду, раскрыл свой веер и глотнул виски с содовой из стоящего подле него бокала. Теперь взгляды были устремлены на него.
Моллерюд наклонился вперед:
— Ну, а ты сам?
— Мне не надо. У меня все в ажуре.
— Чтобы оставаться в игре, нужно каждый раз добавлять по пять сотен, — проворчал Крон.
Моллерюд вновь почесал голову. Он разглядывал свои пять карт с таким обескураженным видом, будто изучал надпись на незнакомом языке. Затем захлопнул свой веер и вынул одну из коротких фишек высшего достоинства: тысяча.
— Повышаю еще на пятьсот.
Наконец и Гюндерсен оценил свой прикуп, бросил быстрый взгляд на остальных, и карты с тихим шелестом упали на стол.
— Нет, этот покер слишком тяжел для меня.
— Ага! Страховой агент подает в отставку? — Хаген констатировал это со своей характерной любезной улыбкой, походившей на волчий оскал. Для него самого покер никогда не был тяжел. Теперь он выбросил целую пригоршню длинных фишек и добавил одну короткую. — Тогда еще тысячу!
— Итак, я должен поставить пять сотен? Пусть, — взволнованно проговорил Крон, и одна круглая и одна короткая прямоугольная фишки покатились через стол.
Моллерюд закусил нижнюю губу и испытующе взглянул на Хагена, который в ответ посмотрел на него без всякого выражения. Этот обмен взглядами вызывал ощущение громового раската. Художник вновь опустил глаза, словно испуганный столкновением с чем-то тяжелым и грубым, но не сдался и на этот раз. Подавив смятение, отсчитал фишки еще на две тысячи крон.
— Я тоже повышаю на тысячу.
Гюндерсен, превратившийся в пассивного наблюдателя, зачарованно смотрел на трех отчаянно сражавшихся игроков, это было настолько интересно, что он совершенно позабыл о горечи собственных потерь. Кон в центре стола буквально ломился от обилия разноцветных плоских кирпичиков — красных, желтых, зеленых и голубых.
— Еще тысячу! — Слова Хагена прогремели, как выстрел. И остров вырос.
Впервые за все время партии Крон не выглядел столь уверенным. Горящим взглядом он буравил обоих соперников. Кто из них опаснее? Затем с тяжелым вздохом произнес:
— Да, да…
И вновь были выложены фишки. Однако на этот раз Крон уклонился от повышения ставки.
Но и Моллерюд уже выдохся и воспользовался возможностью поставить точку в игре. У него оставалась только одна короткая прямоугольная фишка, он водрузил ее на самую вершину острова.
— Я понял вас. — На лице Крона вновь появилось самоуверенное выражение. Он открыл все свои карты — одну за одной. Пять многозначительных шлепков о крышку стола: валет — валет — валет — двойка — двойка. — Пожалуйста, «фул хаус»!
Хаген вновь осклабился с леденящей душу любезностью.
— Прошу прощения, но здесь есть кое-что и посильнее. — Он развернул свой веер быстрым взмахом. В нем была только одна червонная дама, а все остальные — восьмерки.
— «Каре» — четыре одинаковые карты! — со стоном бросил Моллерюд свои карты, не показывая их.
Через минуту Хаген уже подсчитал свои фишки, которые рядами возвышались прямо перед ним, как этажи небоскребов. Он сделал записи в блокноте и теперь был готов огласить итоги.
— Итак, результат сегодняшнего вечера следующий: Гюндерсен должен уплатить 5 400 крон, Моллерюд — 7 600, и Крон — 13 000.
Гюндерсен и Моллерюд вынули свои бумажники. Страхагент аккуратно развернул большие купюры и сложил их ровной стопкой, с достоинством и деловито, как будто вы плачивал страховую сумму при пожаре. Живописец швырнул пачку тысячных и сотенных бумажек, словно выбрасывал макулатуру в мусорную корзину. Казалось, он находился на грани нервного срыва.
— Мне всегда кажется, что на моих руках дерьмо после этих покерных партий. Пойду-ка умоюсь.
— Модные живописцы зарабатывают столько не облагаемых налогами денег, что их ни капельки не жаль, — сухо заметил Хаген и кивнул ка дверь, ведущую в коридор: — Ванная там.
Моллерюд вышел из комнаты. Крон достал свою чековую книжку и уже приготовился писать в ней шариковой ручкой, но Хаген протестующе поднял руку:
— Нет, так не пойдет! Только наличными!
С видимой досадой Крон тоже был вынужден достать свой бумажник. Он уже передал деньги, и тут его внимание привлекли карты Моллерюда, плотной кучкой лежавшие у края стола. Он схватил их и повернул лицевой стороной вверх.
— Что же это такое? — Затем резко повернулся к Моллерюду, который в этот момент вошел в комнату. — Теперь я понимаю, почему ты чувствуешь дерьмо на своих руках. Куда делась твоя пятая карта? Здесь их только четыре.
![Андре Бьёрке - Паршивая овца [Мертвецы выходят на берег.Министр и смерть. Паршивая овца]](/uploads/posts/books/13678/13678.jpg)
