Стенли Эллин - Лучшее средство
Обзор книги Стенли Эллин - Лучшее средство
Стенли ЭЛЛИН
ЛУЧШЕЕ СРЕДСТВО
В то утро, когда ей исполнилось семьдесят пять лет, миссис Микер сидела за своим обычным завтраком, состоящим из кофе с сигаретой, не спеша просматривая поздравительные послания, ворохом лежавшие перед ней на столе. Телеграммы, записки и визитные карточки. Поздравления от самого губернатора Флориды, от городских сановников Майами-Бич, от старых-старых друзей, поселившихся севернее – в Палм-Бич и Хоуб-Саунд.
Была даже редакционная статья в городской газете, изобилующая эпитетами и посвященная ей. Полвека назад, говорилось в ней (и эта фраза заставила миссис Микер почувствовать себя невероятно древней), Маркус Микер привез с далекого Севера прелестную молодую жену (туристам на заметку, подумала миссис Микер), которая помогла ему превратить солнечный уголок Майами-Бич в великолепную страну чудес.
Почтим его память. И поздравим с днем рождения его супругу – первую даму города, – разделившую с ним радость его побед.
Там, конечно, не упоминалось о Маркусе-младшем, который в свое время обеспечил газете куда более сенсационный материал, чем его отец.
На миссис Микер нахлынули тягостные воспоминания о давно умершем сыне.
До чего же обаятельным он был. До чего веселым, умным и красивым. Но у него была роковая слабость. Когда речь шла о скачках, игре в карты или в кости, он становился просто беззащитным глупым теленком, обезумевшим от азарта. Жертвенным ягненком, легкой добычей для волков. Это из-за них он растратил состояние Микеров (сначала свое наследство, а потом и материнское), не заботился о своей больной жене до тех пор, пока не стало поздно делать что-то, кроме как оплакивать ее смерть, и сделался чужим для своей маленькой дочери. И в конце концов умер ужасной позорной смертью, убитый в темном переулке в назидание всем, кто не платит карточные долги.
"Да, каким очаровательным мальчиком он был, – думала миссис Микер, – и каким жалким мужчиной”.
Она отбросила мучительные воспоминания. Ей еще надо было разобраться с остальной почтой. Официальное предупреждение из налоговой комиссии, искренняя мольба из электрической компании, настойчивые напоминания от разных местных лавочников. Миссис Микер честно прочла их все, а затем пристально оглядела свою голую гостиную, размышляя, что еще из того, что есть в доме, можно продать и сколько можно запросить.
"Это, – думала она, – все равно что быть капитаном шикарного корабля, у которого кончилось топливо и приходится топить ненасытные котлы драгоценной мебелью”. С какого-то времени это стало ее образом жизни. Было мучительно наблюдать, как сначала уходят драгоценности, потом серебро и фарфор, и антиквариат, и книги, и картины, и, наконец, мебель, предмет за предметом; но все это было ничто по сравнению с тем горем, которое бы она испытала, если бы ей пришлось продать имение и доживать оставшуюся жизнь где-то еще.
Она улыбнулась портрету мужа на стене. Милый, ворчливый, упрямый Маркус, вышедший из бостонских трущоб, чтобы увезти принцессу с Биконстрит <Аристократический квартал Бостона>. Он привез ее на юг, уверенный в том, что сделает здесь состояние, и не ошибся. А когда состояние было нажито, он построил эту гасиенду, здание за зданием, по ее проекту.
"Казуарина”.., так назвали гасиенду из-за деревьев, которые ее окружали; и с того самого дня, как она увидела поместье готовым, утопающим в зелени казуарин и королевских пальм, на фоне бледнозеленых вод Мексиканского залива, она поняла, что хочет прожить свою жизнь здесь. Теперь здания хоть и обветшали от времени, но, все еще дерзко противостояли тропическому солнцу и ветру. Это ее дом, где живет ее сердце, и жить где-то еще было бы невыносимо.
Она была погружена в эти размышления, когда к завтраку спустилась ее внучка Полли с поздравительной песней на милых устах и с именинным подарком в руке. Это была серебряная брошь – слишком дорогой подарок, учитывая доходы Полли, и миссис Микер быстро подсчитала, что это может успокоить электрическую компанию примерно на месяц, а Полли даже не узнает, куда делась брошь.
Полли была прелестной девочкой, это ее бабушка с готовностью признавала. Наряду с “Казуариной” и со страстью к игре в крибидж Полли была среди всего того, что еще придавало смысл ее жизни. Но у Полли голова была забита чепухой, в этом не было сомнений. Она провалилась на экзаменах и вылетела из университета в конце первого семестра; получила место секретарши в юридической фирме “Пибоди и Сын” только потому, что молодой Дафф Пибоди был безнадежно в нее влюблен. В свои двадцать лет она настолько наивно относилась к жизни, что это иногда просто пугало.
Но миссис Микер и сама не знала, как обращаться с необыкновенно красивой молодой женщиной, которая упорно принимает все на свете за чистую монету.
Не успели они позавтракать, как раздался гудок автомобиля, и Полли вскочила.
– Это который? – спросила миссис Микер.
Для нее все увальни из университета, которые ухаживали за Полли, были на одно лицо. Все футболисты, все удивительно мускулистые, они за короткое пребывание Полли в университете поддались ее очарованию и теперь по очереди подвозили ее на работу.
– Это Фрэнк, – ответила Полли, – или Билли. Я не знаю кто. – Она обняла бабушку и звонко поцеловала ее. – Еще раз с днем рождения, дорогая, и, кто бы это ни был, я скажу, чтобы потом он отвез тебя за покупками.
Когда Полли ушла, миссис Микер велела Фрезьеру, своему слуге, убрать со стола и принести старую тетрадь с описью домашнего имущества. В молодости Фрезьер был управляющим многочисленной прислуги “Казуарины”. Теперь, уже седой, он был единственным оставшимся в доме слугой – поваром, дворецким, чернорабочим и агентом по продаже ее недвижимости.
Вместе с ним миссис Микер проштудировала инвентарную книгу, решая, чем из оставшейся мебели придется пожертвовать в пользу требовательных кредиторов. В доме было двадцать комнат, большинство из них уже давно были оголены, и у нее сердце сжималось, когда, листая страницу за страницей, она видела, как мало осталось для продажи. Единственной реальной ценностью было само поместье, но это, разумеется, неприкосновенная святыня.
Покончив наконец с этим грустным занятием, миссис Микер сбросила туфли, надела широкополую шляпу и темные очки и пошла прогуляться по берегу и успокоиться. Она сидела на корточках у самой воды и, как обычно, кормила чаек хлебными крошками, когда увидела, что какой-то человек вышел из дома и направился к ней через казуариновую рощу.
Когда он подошел, она поднялась. Это был мужчина лет тридцати пяти, приятной наружности, очень загорелый, в дорогом костюме. Не долговой инспектор, решила она со знанием дела – скорее, это дорогой юрист.
– Миссис Микер?
– Да.
– Мое имя Йегер. Эдвард Йегер. Я хочу поздравить вас с днем вашего рождения и сообщить, что для меня большая честь познакомиться с вами.
– Правда? А какое у вас ко мне дело?
Йегер рассмеялся.
– Не у меня. Я представляю некоего мистера Лео Августа из Детройта.
И раз уж вы хотите прямо перейти к делу, то я так и поступлю. Мистер Август предполагает, что вы подумываете о продаже этого поместья, и он хочет предложить себя в качестве покупателя. Я уполномочен уплатить любую разумную цену, которую вы назначите.
– Ну конечно. – Миссис Микер указала своим маленьким острым подбородком на ряд небоскребов из стекла и бетона – сверкающие силуэты новых отелей, протянувшихся далеко на юг. – Неужели и без того недостаточно здесь этих чудовищ?
– Мистер Август не собирается ничего к ним добавлять. Он хочет превратить поместье в свою резиденцию. Оно не изменится. Его только отреставрируют.
– Отреставрируют? А знает ли он, сколько это будет стоить?
– До единого пенса, миссис Микер.
– Но почему “Казуарина”? Я уверена, что он мог бы найти дюжину мест не хуже.
– Потому что, – ответил Йегер, – он заботится о престиже. Он из тех людей, которым нелегко достался путь наверх. Я бы даже сказал, что для него владеть поместьем Микера – это все равно что для какого-нибудь удачливого торговца в Англии получить звание лорда.
Миссис Микер решила, что Эдвард Йегер ей определенно не нравится.
Мало того, что он дерзко ведет себя с ней, он еще и нелоялен по отношению к своему клиенту.
– Сожалею, – сказала она, – но “Казуарина” не продается. Не знаю, с чего вы решили, что я готова с ней расстаться.
– Ах, полно, полно, миссис Микер, – игриво заговорил Йегер. – Ваши обстоятельства ни для кого не секрет. Зачем же отказываться, если есть возможность получить хорошую сумму?
– Затем, что это мой дом. Поэтому, если вы не против...
Она проводила его до аллеи, где стояла его машина, и, когда он уехал, осталась стоять там, обозревая свои владения. Окна всюду были разбиты и заделаны фанерой, с крыш обвалилась черепица, штукатурка на стенах потрескалась и облупилась, дорожки и аллеи заросли буйной зеленью. Крыша здания, в котором находился плавательный бассейн, давно рухнула. Дверь гаража, где когда-то стояло полдюжины автомобилей, косо висела на петлях, обнажая унылую пустоту внутри.