Илья Деревянко - Сны убийцы
Обзор книги Илья Деревянко - Сны убийцы
Деревянко Илья
Сны убийцы
Пролог
Ноги их быстры на пролитие крови; разрушение и пагуба на путях их; Они не знают пути мира. Нет страха Божия перед глазами их.
Послание к римлянам святого Апостола Павла, 3, 15-18Око наше становится темным, а в душе тьма кромешная. Сколько бед отсюда!
Архимандрит Лазарь. «О тайных недугах души», М., 1994, с. 10.Август 1978 г., г. Москва
— Стой, приехали, — сказал один из инкассаторов — низкорослый, широкоплечий, скуластый парень по имени Володя, двадцати четырех лет от роду. Юрий Анатольевич Снежин, шофер потрепанной «Волги», арендованной на сегодня инкассацией,[1] послушно нажал на тормоз.
«Начало шестого, — озабоченно подумал он. — Ох, скорей бы от них отделаться! Тогда останется время прокатиться по городу, подхалтурить малость!»
— Это последняя точка, — словно прочитав мысли таксиста, сказал другой инкассатор, двадцатитрехлетний белобрысый Сергей, с постоянно прищуренными глазами неопределенного цвета. — Потом доставим денежки по назначению да разойдемся, как в море корабли! Еще успеешь накалымить детишкам на молочишко! — парень насмешливо улыбнулся.
«Болван! — мысленно выругался Снежин. — Шут гороховый! Попробуй сперва сам прокормить двух детей да беременную жену и лишь потом суди других, сопляк!!» В отличие от большинства своих коллег Юрий Анатольевич не являлся хапугой. Однако «халтурить», хочешь не хочешь, приходилось. Трехлетняя дочь Оксана отличалась слабым здоровьем, постоянно болела, в садик ходить не могла. Врачи рекомендовали побольше свежих фруктов, естественно — не гнилых магазинных, а качественных, с рынка, за которые кавказские торговцы заламывали умопомрачительные цены.
Жена Юля, ходившая на четвертом месяце беременности и крайне тяжело ее переносившая, также нуждалась в улучшенном питании. Восьмилетний сын Витя, напротив, на здоровье не жаловался, увлекался спортом, лопал все подряд, но в неимоверных количествах.
Как тут проживешь на официальную зарплату?
— Давай, Володя, топай, — обратился к напарнику Сергей. — Да смотри не канителься. У меня вечером свидание с девушкой.
Взяв левой рукой пустую сумку, Володя поправил правой кобуру с табельным, давно не чищенным наганом, не спеша выбрался из машины и не оглядываясь направился к дверям сберкассы. Сергей закурил сигарету и вольготно развалился на заднем сиденье, лениво полуприкрыв глаза. Проработав в инкассации без малого год, он ни разу не сталкивался с налетчиками, назойливые призывы начальства к бдительности пропускал мимо ушей, а непосредственного шефа, шестидесятилетнего Василия Ивановича Родина, в прошлом офицера госбезопасности, считал выжившим из ума придурком, параноиком и перестраховщиком, если не сказать хуже. Судя по газетам, в стране развитого социализма царила тишь да благодать, серьезные преступники вымерли как мамонты, а остались лишь пьяные дебоширы да мелкие вокзальные воришки. Родин неоднократно рассказывал подчиненным об убийствах инкассаторов, приводил многочисленные примеры с леденящими душу подробностями, а Сергей мысленно ехидничал: «Набиваешь себе цену, старый хрыч! Ну, ну, ври дальше! Доказывай окружающим и в первую очередь самому себе, что не даром зарплату получаешь!»
Ни Сергей, ни Владимир, ни тем более озабоченный собственными проблемами Снежин не обратили внимания на грязновато-серенькие, неприметные «Жигули», уже около часа следовавшие за ними по пятам и в настоящий момент остановившиеся рядом, за углом пятиэтажного жилого дома…
* * *Вопреки утверждениям советских средств массовой информации серьезные преступники не только не вымерли, но активно функционировали, добывая хлеб насущный, кто как умел. Мелкие воришки, по-блатному «сявки», действительно шуровали на вокзалах, уводя из-под носа зазевавшихся пассажиров чемоданы с чем Бог (вернее, черт) пошлет, другие, покруче, выставляли[2] упакованные хаты,[3] третьи — профессиональные шулера облапошивали в карты богатеньких фраеров, приезжавших на курорты греть под южным солнцем толстые, геморроидальные задницы, и т. д. и т. п. В общем, каждый трудился не покладая рук в меру способностей. Находившиеся в замызганных «Жигулях» Зуб, Шрам и Хан предпочитали работать по-крупному, а не «мелочь по карманам тырить».
— Грабить так на миллион, спать так с королевой, — не уставал повторять коллегам Зуб (по паспорту Михаил Борисович Зубов), матерый пятидесятилетний уголовник, имевший за плечами двадцать годов отсидки и пользующийся заслуженным уважением в преступном мире. Его молодые подручные, Хан со Шрамом, придерживались аналогичной точки зрения. Ограбление инкассаторов подготовили тщательнейшим образом, не пожалев времени на слежку, продолжавшуюся в течение нескольких дней. В результате они досконально изучили график работы потенциальных жертв и разработали план операции. Начать действовать решили у последней точки, сберкассы на улице Карла Маркса, когда в инкассационной машине соберется достаточно крупная сумма (лезть под расстрельную статью за копейки по меньшей мере глупо!). Один (сам Зуб) валит[4] инкассатора при выходе из сберкассы, выхватывает сумку. Остальные в тот же момент уничтожают его напарника вместе с водителем, забирают скопившиеся в машине мешки с деньгами, прыгают в свою колымагу, и по газам. Простенько, но со вкусом, можно сказать, изящно, если не брать в расчет три трупа. А свидетелей можно не опасаться. Все произойдет слишком быстро. Случайные прохожие потом мало чего вспомнят насчет внешности преступников. Составленные с их слов милицейские фотороботы гроша ломаного не стоят. По ним тебя даже родная мать не узнает!
— А вдруг кто-нибудь из потенциальных свидетелей знает нас в лицо? во время последнего инструктажа спросил отличавшийся дотошностью Шрам. Тогда как быть?
— Ну ты, парень, фантазер, — ухмыльнулся главарь банды. — Откуда им взяться? Мы все живем на другом конце города!
— А все-таки, — настаивал молодой бандит. — Чем черт не шутит?!
— Мочи с ходу. Иначе стенка, без вариантов! — с минуту подумав, посуровел лицом Зуб. — Хотя такие совпадения бывают раз в сто лет, но… В общем, ты меня понял…
* * *Шрам с Ханом заметно нервничали, зато видавший виды Зуб хранил олимпийское спокойствие.
— Не бздите, пацаны, — бросил он подельникам. — Кто не рискует, тот не пьет шампанского! К тому же, по моему мнению, операция должна пройти без сучка, без задоринки. Инкассатор нынче лоховатый пошел. Наберут сопляков, отслуживших в армии, наспех проинструктируют, сунут в руки допотопный наган, и в путь. Гы-гы!..
Прошло несколько минут. Старый уголовник взглянул на часы, вынул из кармана «ТТ», загнал патрон в патронник, сунул руку с пистолетом за пазуху под пиджак и жестко скомандовал:
— Готовьтесь! Клиент вот-вот появится. Пойду встречу…
* * *Выйдя на улицу, Владимир поудобнее перехватил тяжелую, доверху набитую пачками банкнот сумку, полной грудью вдохнул прохладный воздух (день выдался нежаркий) и улыбнулся краешками губ. Все, работа закончена! Теперь доставить деньги по назначению, выполнить необходимые формальности, и свободен!!! А завтра выходной. Можно съездить позагорать в Серебряный Бор, или вволю попить с друзьями пивко, или и то и другое одновременно.
Владимир быстрым шагом двинулся к «Волге». «Сережка небось заждался, — подумал он, — на свидание опоздать боится! Ох, чует сердце, окрутит парня эта смазливая киска! Впрочем, вольному воля! Желаешь хомут на шею — надевай! А я пока подожду, погуляю в холостяках. Жениться никогда не поздно. Вся жизнь впереди!..» Внезапно дорогу инкассатору преградил плотный пожилой мужчина в мешковатом двубортном костюме. Случайно встретившись с ним взглядом, Владимир невольно вздрогнул. Глаза незнакомца были точь-в-точь как у волка, изготовившегося к прыжку. «Почему у него рука за пазухой? — встревоженно подумал инкассатор. — Неужели…» Эта мысль оказалась последней в недолгой земной жизни двадцатичетырехлетнего парня. Зуб выстрелил через пиджак. Пуля угодила точно в сердце…
* * *Когда Зуб начал сближаться со своей жертвой, Шрам и Хан, не теряя даром времени, выпрыгнули из «Жигулей» и, крепко сжимая рукоятки пистолетов, подошли к «Волге». Приглушенный выстрел Зуба послужил сигналом. Шрам всадил пулю в лицо второму инкассатору, наконец-таки прочухавшемуся, разлепившему сонные, ленивые глаза и судорожно лапавшему кобуру с наганом. Хан прикончил шофера, распахнул заднюю дверцу и выбросил наружу мешки с деньгами.
— Господи! — послышался испуганный девичий голос. — Господи, Боже!!!
Шрам резко обернулся и вздрогнул. На него в упор смотрели широко распахнутые от ужаса знакомые глаза… глаза семнадцатилетней Ани Голубевой, соседки по лестничной площадке.
