Илья Штемлер - Признание
Обзор книги Илья Штемлер - Признание
Илья Штемлер
Признание
Основные персонажи повести:
МАРИНА КУТАЙСОВА. Двадцати пяти лет. Волосы светло-желтые, заметно темнеющие у основания. Глаза зеленоватые, Марина их чуть-чуть подводит. На правой щеке, ближе к уху, едва приметный рубец. Фигура стройная. Обожает брюки и обтягивающие свитера. Окончила педагогический институт, работает в детском саду воспитательницей. В детском саду для нее выделили комнату (шесть квадратных метров. Обои: желтые цветы на сером фоне. Кровать. Тумбочка). Вещи свои она держит в основном у отца, в двухкомнатной квартире у Центрального рынка. Отец Марины, отставной майор Кутайсов, после смерти жены вдовствовал недолго. Вторая его жена с двумя детьми перебралась в квартиру Кутайсовых, поэтому вариант с детским садом Марину устраивал.
НИКИТА БОРОДИН (Кит). Двадцати шести лет. Полноват, кажется старше своего возраста. Высоколобый, с залысинами. Тонкие губы как бы служат подставкой для большого носа. Пытался заводить усы, но усы «не смотрелись». У Никиты добрый, уживчивый характер. Легко обижается, но обиды забывает быстро. Друзей у него много. С Мариной Кутайсовой дружат еще с детского сада, хотя видятся редко.
Работает Никита инженером на заводе. Работает с энтузиазмом, добросовестно. Считается человеком, на которого можно положиться. Был женат, но разошелся. Живет с родителями. Каждый месяц отдает пятьдесят рублей в «общий котел». Денег с него родители не требуют, но такой уж он человек.
АЛЕНА ПАВЛИДИ. Лучшая подруга Марины. Темноволосая, смуглая. Далекий предок ее, по отцу, был грек. Окончила физмат. Работает в НИИ, в отделе упругих сред. Пишет диссертацию. Увлечена своим делом и, говорят, подает надежды. Одевается по моде. В компаниях, как правило, поначалу проигрывает рядом с Мариной, по потом, когда знакомство оседает, Алена вырывается вперед. Она об этом знает и никогда не торопит события. А Марина слишком любит подругу, чтобы обращать на это внимание. Года три назад Алена могла выйти замуж за своего коллегу-физика, но раздумала. Вызвала коллегу в коридор института и сказала, что выходить замуж передумала, потому как она его не любит. А кольцо обручальное потеряла, где — неизвестно. Но может вернуть деньгами. Коллега деньги взял. И вскоре женился на другой.
ГЛЕБ КАЗАРЦЕВ. Двадцати шести лет. У него энергичная походка (считают, что это визитная карточка характера). В движении откидывает голову назад, от этого кажется высокомерным. Красивые серые глаза, русые волосы. Привычка чуть растягивать слова делает речь его значительной и наводит на мысль, что Глеб на каждое жизненное обстоятельство имеет свою твердую точку зрения. Учится на последнем курсе заочного Политехнического института, работает в КБ инженером. Холост. Живет с матерью в трехкомнатной квартире. Имеет многочисленных друзей, но сам весьма замкнут. Не от скрытности характера, а скорее от природной печали.
В этой повести есть и еще один «персонаж», который никак нельзя отнести к категории второстепенных, — детский сад.
В детском саду впервые много лет назад познакомились наши молодые люди. Сдружились. Пронесли хоть и в разной степени, но, несомненно, добрые отношения друг к другу через свои неполные тридцать лет… Детский сад размещался в специально выстроенном для этой цели двухэтажном коттедже. На фронтоне добросовестной кирпичной кладки изображены какие-то фантастические фигуры. Но дети раз и навсегда решили для себя, что геометрическая фигура с трубой на конце — слон, а круг с двумя выпуклостями — верблюд. Решили и успокоились…
Вечерами дом погружается во мрак. Лишь под ветром пятно от фонаря лимонным языком касается груды кирпичей, почему-то сваленных у входа. Тускнеет дежурное освещение в правом крыле коттеджа. И светится окно, завешенное голубой шторой, в комнате Марины.
* * *Из показаний свидетелей по делу № 30/74.
Свидетель Н. Бородин:
«…В тот вечер мы собрались отметить день рождения Марины. Мы давно не виделись, Марина позвонила. Пригласила. И я пришел…»
Свидетельница А. Павлиди:
«…Мы встретились в семь часов, после работы. У кинотеатра. Зашли в гастроном. Марина сказала, что она ничего особенного не устраивает. Так, посидим, потанцуем. Давно не виделись».
Свидетельница М. Кутайсова:
«…В этот день мне исполнилось двадцать пять лет».
Лестничные ступени то проваливались в темноту, то неожиданно подставляли себя под подошвы. Лампочка перегорела еще позавчера. Завхоз собирался вкрутить новую, да забыл. Кому нужна лампочка, если детей разбирают засветло, а детский сад запирается.
— Ну и запах! — Никита замыкал шествие. Он держал портфель так, чтобы не стукнуть: в портфеле был магнитофон.
— Запах как запах. — Марина шла впереди.
— А во мне запахи пробуждают воспоминания. — Голос Алены звучал мягко, точно каждое слово обволакивалось тишиной, как ватой. — Я с трех лет ходила в этот сад.
Марина поднялась на площадку и принялась шарить в карманах, отыскивая ключи.
— Сейчас, сейчас, миленькие мои, родненькие!
Наконец замок щелкнул, Марина шагнула в комнату, нащупала выключатель. Бледно-сиреневый свет пал на кафельные стены, пригас и в следующую секунду наполнил комнату равнодушным прохладным сиянием, жужжащим в длинном матовом баллоне, точно осенняя муха.
— Ой! Какое все тут маленькое! — засмеялась Алена. — Чур, у меня цапля!
Никита распахнул дверцу шкафчика, на которой изображен пулемет. Он попытался втиснуть портфель, по портфель в шкафчик не вмещался.
— Не устраивайте беспорядок! — прикрикнула Марина. — А то завтра мне влетит от няньки. В зал проходите, в зал. Парами.
Никита подхватил Алену под руку и потянул за собой.
* * *Из протокола допроса Г. С. Казарцева, обвиняемого по ст. 211, часть 2, УК РСФСР и ст. 127, часть 2, УК РСФСР.
«…Обычно я заканчиваю работу в 17.30, но в тот день неожиданно нагрянул представитель заказчика из Новосибирска. Меня попросили задержаться с тем, чтобы ввести его в курс дела. Разговор наш затянулся и закончился в шесть. Домой я вернулся в семь. Не могу сказать, что я очень устал в тот день, как обычно. Правда, представитель заказчика меня загонял — его не устраивали некоторые характеристики…»
Глеб достал из шкафа брюки, бросил их на кровать. Галстук он решил не надевать — жарко. А может, остаться дома? Устал он с этим заказчиком из Новосибирска. Почему-то всегда, когда приезжают представители заказчика, заведующий лабораторией прикрывается им, Глебом. Нашли «мальчика для битья». Правда, это льстило Глебу, и недовольство свое он проявлял только внешне.
Выдвинув ящик стола, он пошарил под газетой. Двенадцать рублей. А до получки еще неделя. Придется одолжить у матери, он и так уже должен ей сорок рублей. Отдаст. На три вечера, не больше… А пока вот двенадцать рублей да в кошельке копеек сорок. Купить бутылку коньяка и букет цветов. Марина сама виновата — поздно сообщила о своем дне рождения…
Скрипнула дверь, показалось лицо матери.
— Есть будешь? Я оладьи пожарила.
— Не хочется. Что, мне никто не звонил?
— Михаил Степанович. Сказала, что ты спишь.
Мать вошла в комнату. Огляделась, точно что-то искала. Такая у нее привычка.
— На трещотке своей поедешь?
— Зачем же я его купил?
Мать садится в кресло. Ей нравится наблюдать, как Глеб одевается. И Глеб поглядывает на мать. В зеркальном отражении лицо матери светлеет. Тонкие, строго подобранные губы. Резкие складки у носа. И морщинки вроде становятся незаметнее.
— Как там твой Панкратов? Бушует?
Панкратов — начальник цеха в типографии, где мать работает линотиписткой. И мать обычно рассказывает о нем всякие истории. То Панкратов с женой расходится, то Панкратова пес цапнул, то Панкратов волосы хной выкрасил сдуру…
— Не люблю, когда ночью ты на мотоцикле гоняешь, — произносит мать. — Людям покоя нет, да и мне тоже.
— Молодость, мама, раз дается! — Глеб подмигивает в зеркало.
Мать вздыхает и продевает ладони под колени.
— На отца ты становишься похож. Все больше… И волосы. Только вот прическа непонятная.
— На кого же мне быть похожим? На Панкратова, что ли? — улыбается Глеб. Он чувствует, что не то сказал, не подумал. — Волосы я хной не крашу. — Глеб окончательно запутался, смутился. — Извини, мама. Я сейчас думаю о другом, понимаешь?
— Раз в неделю видимся и толком поговорить не можем, совсем ты отвыкаешь от меня.
Мать встала и вышла из комнаты. Отец Глеба погиб в сорок девятом году. Прошел всю войну, а погиб в мирное время, при разминировании, Глебу тогда и трех лет не было. Мать все тоскует. Могла бы и устроить свою жизнь, нет, не хочет…
Глеб поморщился — напрасно он Панкратова вспомнил, с языка сорвалось, ради красного словца.
