Алексей Биргер - Тайна неудачного выстрела (Приключения в стране озер - 1)
Обзор книги Алексей Биргер - Тайна неудачного выстрела (Приключения в стране озер - 1)
Биргер Алексей
Тайна неудачного выстрела (Приключения в стране озер - 1)
Алексей БИРГЕР
Цикл "ПРИКЛЮЧЕНИЯ В СТРАНЕ ОЗЕР" (№ 1)
ТАЙНА НЕУДАЧНОГО ВЫСТРЕЛА
ПИСЬМО ПЕРВОЕ,
КАК ПРЕДИСЛОВИЕ
Здравствуй, Джек!
Меня зовут Борис Болдин, и я - тот мальчик, которому распределили твое письмо. Из него я понял, что ты изучаешь русский язык и хочешь переписываться с кем-нибудь, кто изучает английский, чтобы тебе писали по-русски, а ты мог отвечать по-английски, потому что писать по-русски тебе ещё трудно. Я долго думал, о чем тебе написать, и в конце концов решил рассказать тебе о наших новогодних приключениях. Тем более, кое-что у меня уже написано. Нам задали сочинение на тему "Как я провел зимние каникулы", и я начал рассказывать полную правду, потому что в эти каникулы у нас произошли такие события, что дух захватывало! Но потом отец сказал, что совсем не нужно, чтобы в нашей школе и в нашем городке становилось известным многое из того, о чем я просто должен написать, потому что без этого никак не обойдешься. И я с ним согласился. Но ты живешь совсем далеко, в Лондоне, поэтому не будет никакого вреда, если я тебе обо всем расскажу. Лишних разговоров и обид это не вызовет, а тебе, наверно, будет интереснее читать настоящую детективную повесть, причем абсолютно правдивую, случившуюся по-всамделишнему, чем всякие обычные слова про то, где я учусь и живу и какие у меня отметки.
(Отец заглянул в мое письмо, и говорит, что "по-всамделишнему" писать нельзя, это неправильно, что надо писать и говорить "на самом деле", тем более, когда обращаешься к человеку, плохо знающему русский язык. Но у нас так говорят все мальчишки, и поэтому я ничего не буду исправлять. Да и тебе, наверно, интереснее и полезнее узнать, как у нас разговаривают дети, какие словечки употребляют, чем как разговаривают взрослые. Это ты и без меня узнаешь, из всяких учебников и словарей, а вот учиться школьному и уличному жаргону, которым мы пользуемся, тебе наверняка негде. И я буду очень тебе благодарен, если и ты мне будешь сообщать английские слова и выражения, которые взрослые считают неправильными, но без которых ни один мальчишка не может по-настоящему (по-всамделишнему, ты запомнил?) общаться с другими.)
Да, у меня получилась настоящая детективная повесть, и я хочу предупредить тебя, чтобы ты читал её очень внимательно, особенно в начале, когда я представляю всех действующих лиц и все события, которые предшествовали очень бурной развязке. Помнишь, Киплинг в сказке про то, откуда у Кита такая Глотка, все время повторял: "Только ни в коем случае не забывай про подтяжки, мой мальчик"? Потому что в конце концов эти подтяжки оказались самым важным - ими Храбрый Моряк перевязал решетку, которую вставил в глотку Злому и Прожорливому Киту! Так и ты не забывай ни про что - ни про жуткий ковер, который подарил нам на Новый год местный мафиози (у нас в России теперь всех богатых бандитов называют "мафиози"), Степанов, ни про разговоры за новогодним столом, ни про повадки нашего пса, "кавказца" Топы. Особенно если хочешь попытаться сам разгадать все детективные загадки, до того, как я напишу тебе о развязке. Если я что-то описываю подробно - значит, это неспроста. Я старался описывать все как Конан Дойл в "Собаке Баскервилей" и другие хорошие авторы, долго рассказывающие, почему все люди оказались в одном месте, какие между ними отношения и какие события, на первый взгляд кажущиеся такими мелкими, с ними происходили до того, как было совершено преступление.
Вот, пожалуй, я и предупредил тебя о самом главном. Теперь я спешу отправить тебе это письмо, потому что отец собирается в город, а в следующем письме уже начну свой рассказ.
С большим приветом,
Борис.
ПИСЬМО ВТОРОЕ
СЛЕДЫ БРАКОНЬЕРОВ
- Вот и все! - сказал отец, соскакивая с табурета. - Теперь елка стоит прочнее некуда!
Елка была закреплена на славу: её ствол, упиравшийся в дно большого эмалированного бака с водой, был пропущен сквозь круглое отверстие в деревянной крестовине, концы которой лежали на краях бака, а через две ручки этого бака был пропущен крепкий шпагат, перехватывавший елку немного ниже верхушки, под её первыми мохнатыми лапами, и туго натянутый с обеих сторон. Отец попробовал елку рукой, подергал ствол - и дополнительно убедился, что елка никуда не денется.
- Какая красавица! - сказала мама, входя в комнату.
Мы с Ванькой - моим младшим братом - могли только кивнуть. Два часа назад мы сами выбрали елку в лесу и на больших санках привезли её домой...
Здесь, наверно, надо объяснить, что представлял из себя наш дом. Это был главный дом того, что отец шутливо именовал "нашим поместьем" комплекса гостевых и хозяйственных домиков в самом центре большого природного и охотничьего заповедника. Кроме этого комплекса, в заповеднике имелось ещё несколько небольших групп домиков, куда заядлые охотники и любители дикой природы могли купить путевку и под наблюдением отца поохотиться, побродить по лесам, попутешествовать по озерам и даже посетить старинные церкви и другие исторические места. История нашего края очень богата, и в нашем заповеднике даже есть два источника, которые испокон века считались святыми и чудотворными. Они бьют с такой силой, что попить воды из них можно даже зимой, если разрубить лед.
Один из этих дальних охотничьих комплексов расположен на берегу малого озера, другой - на берегу реки, впадающей в самое большое озеро в наших краях, входящее в цепь озер, которые в наше время соединены Волго-Балтийским каналом и с Волгой, и с Ладогой, и по которым ходят огромные туристские теплоходы. Эти теплоходы могут доходить до Соловецкого архипелага на севере до Астрахани и Каспийского моря где-то далеко-далеко на юге. Маршруты у них самые разные, а объединяет их то, что все они ослепительно белые, и по ночам сверкают разноцветными огнями, и день напролет с них доносится веселая музыка.
Наш заповедник - самый большой на весь север европейской части России, между Вологдой и Санкт-Петербургом. И наш отец, Леонид Семенович Болдин, является его главным смотрителем и главным егерем.
Когда-то отец и не думал, что его занесет в эти края. Он окончил биофак МГУ и надеялся заниматься научной работой. Но тут что-то произошло то ли не было места в лаборатории, в которую он хотел попасть, то ли он опоздал с оформлением документов на научное судно, которое должно было отправиться в Японское море... В общем, его заверили, что на следующий год его обязательно возьмут, и спросили, не хочет ли он тем временем поработать смотрителем крупного заповедника - чтобы не терять год зря, а поднабраться практического опыта, так необходимого любому биологу. Отец согласился - и ему так понравилось, что он остался в заповеднике на всю жизнь. Как он объяснял: "Во-первых, в заповеднике занимаешься живым делом, во-вторых, ты тут сам себе хозяин, никто над тобой не стоит... А в-третьих, - добавлял он с улыбкой, - тут мы не пропадем в самые тяжелые времена любых кризисов."
Надо сказать, отец сумел себя поставить. Сперва к нему относились как к "студентику-москвичу", который быстро обожжется на непривычном деле и поспешит назад, в свою столицу, где все такое знакомое и уютное. Но отец ну, в точности, как Шурик из "Операции "Ы" - заставил с собой считаться всех, в том числе самое высокое начальство. Лес он знал как никто, и даже самые отчаянные сорвиголовы не рискнули бы сунуться в глушь без его надзора и его помощи. Нарваться на злого и голодного после зимней спячки медведя или на кабанов с месячным выводком, которые любых незнакомцев готовы воспринимать как врагов и огромными клыками защищать от них свое потомство, никому не хотелось. Но страшнее и медведей и кабанов на самом деле были лоси - особенно в период гона, когда она шлялись по лесу с единственной елью вызвать соперника на рыцарский турнир, а соперником они числили все, что движется - в том числе, туристов и охотников... Отцу доводилось спасать незадачливых браконьеров, просидевших на дереве около суток, спасаясь от ревнивого лося, готового поднять их на рога и смять копытами, или от зорко стерегущих кабанов, которые со свойственной им медлительной основательностью сидели и соображали, стоит ли им подтачивать корни дерева или обидчик в конце концов сам свалится им на клыки - когда "дозреет"... Даже, по рассказам, секретарь обкома звонил отцу и вежливо спрашивал, можно ли в такое-то и такое-то время привезти на охоту очередных знатных гостей точно так же, как в наши дни отцу звонило все местное начальство и все самые "крутые" местные мафиози... Впрочем, с местными мафиози у отца были свои отношения. Самый крупный из них - "наш крестный папа местного разлива", как шутливо называл его отец - в свое время был у нас шофером. Это было тогда, когда отцу полагалась не только служебная "нива", но и личный шофер, проходивший по штатному расписанию заповедника. Потом, из-за всех этих кризисов, зарплату на шофера урезали, да и "нива" давно пылилась в гараже - за казенный счет её больше не ремонтировали, а отцу все было недосуг ей заняться. Да, по правде говоря, и не очень она была ему нужна: по лесам он предпочитал передвигаться пешком, а в город за покупками - на моторном катере. Шофер "с горя" ушел "в бизнес" - как он сам это называл, и довольно скоро стал таким большим человеком, что не подступись! Скоро он стал открывать магазины и даже отремонтировал и превратил в современный рынок торговые ряды семнадцатого века: как рассказывали, на дань, которую собирал со всех городских киосков и со всех мелких кооператоров... Словом, тип он был ещё тот, но с отцом у него сохранились самые душевные отношения. Насколько я знал - я его не видел уже несколько лет, и только слышал, как они с отцом перезваниваются по телефону - он до сих пор называл отца "хозяином" и всегда спрашивал, не надо ли чем-нибудь помочь. Отец от помощи всегда отказывался и держал себя с ним так же сурово, как с другими, не позволяя соваться в заповедник до начала охотничьего сезона и без лицензии с точно указанным количеством разрешенных ему к отстрелу зверей. Ну, может, чуть помягче: один из охотничьих домиков всегда придерживал для него и его гостей, количество мелкого зверя - зайцев там, или барсуков - всегда оценивал на глазок, "не замечая" излишков, и четырех волков всегда был согласен признать за трех. Как ни странно, наш мафиози очень этим гордился, потому что отец никому, кроме него, не делал таких поблажек, и мафиози особенно отмечал это перед своими гостями, подавая как ещё одно доказательство своего особого положения в нашем районе.
