Людмила Хлебникова - Наслаждение смертью
Обзор книги Людмила Хлебникова - Наслаждение смертью
Людмила Хлебникова
Наслаждение смертью
Сегодня с самого утра он чувствовал какой-то необыкновенный душевный подъем. Возникало давным-давно забытое ощущение радости и наполненности жизни.
Он сам не понимал, почему вдруг так загнался по этой девчонке, на вид самой обычной. Уж сколько их было в его жизни – не пересчитать. А тут вдруг что-то зацепило.
«Как мальчишка, честное слово! – подумал он про себя и не понял, злится он на себя или радуется. – Снимать ее еще вздумал, вот уж точно мальчишество!»
Он покосился на угол, где лежали видеокассеты и взял одну из них. Включив ее, он стал смотреть. Вот она идет по двору, спиной к нему, вот, наоборот, возвращается домой, и лицо ее очень хорошо видно. Она словно смотрит прямо в объектив, хотя понятия не имеет о том, что ее снимают.
Он досмотрел пленку до конца и положил ее на место. «Надо что-то делать с собой, – подумал он. – А то совсем дела не идут – только ей башка и забита», – и почувствовал, что ему совсем не хочется ничего делать с собой, а хочется просто, чтобы она всегда была рядом.
И когда прозвенел звонок в дверь, он, несмотря на то что был поглощен только его ожиданием, вдруг вздрогнул.
Она даже не вошла, а, как ему показалось, впорхнула в комнату и будто бы растворилась в ней. Словом, заполнила собой все пространство.
Подойдя к ней, он нежно провел рукой ей по волосам, скользнул губами к шее, потом, закрыв глаза, нашел ее губы, после чего нежность уже уступила место страсти.
С пылкостью голодного леопарда он набросился на нее прямо в прихожей. Он решил компенсировать этим напором чувство неуверенности, которое таилось в глубине его. Все-таки это происходило в первый раз между ними, и сакраментальный, почти гамлетовский вопрос «даст или не даст» присутствовал в его сознании.
Она отстранялась, притворно смущаясь, но в то же время сама начала проявлять сперва слабую, а потом все более активную инициативу.
Как ему показалось, и это его обрадовало, она начала поддаваться магии его сексуального обаяния. Все-таки он всегда был довольно привлекательным: высок, хорошо сложен, со спортивной фигурой. Он с юности привык к тому, что женщины с легкостью западают на него, и теперь, к тридцати пяти годам, ситуация практически не изменилась.
Он уже ласкал ее грудь, она была упруга, что всегда нравилось ему. Он почувствовал, что дальше сдерживаться уже не сможет и резким движением подняв девушку на руки, понес ее в комнату.
Тут он ощутил, как кольнуло сердце.
«Черт, как не вовремя!» – выругался он про себя, вспомнив о предостережении врачей не слишком предаваться плотским утехам.
На миг он застыл, но тут же мысленно послал всех врачей у черту вместе с их предостережениями.
«Из-за их идиотских предсказаний упустить такой шанс? – пронеслось в голове. – Да это просто глупо!»
Тем более что нижняя чакра активно сопротивлялась верхней. Желание и напряжение, исходившие снизу, оказались сильнее предостерегающих сигналов, исходивших с левой стороны груди.
Девушка не сопротивлялась, она лишь учащенно вздыхала и, казалось, вся была в предвкушении предстоящего действия.
Он решительным движением расстегнул ей джинсы и стал стягивать их. Под джинсами он обнаружил белую тонкую кожу ее стройных ног. Эти формы манили его, он представил, как сейчас жадно войдет его плоть в пространство между ними. Эйфория захватила его. Он, покончив с джинсами, перешел к атаке на последний бастион, игнорируя слабые попытки ее рук воспрепятствовать этому…
… Кончил он довольно быстро. Оно было и понятно: всегда так бывает с новенькими и свеженькими. Он испытал даже нечто похожее на разочарование. И, как назло, снова заныло сердце.
– Ты такой прыткий… – с непонятным оттенком не то разочарования не то комплиментарности проговорила она.
Было очевидно, что в прошедшем акте она не испытала того удовольствия, на которое, возможно, рассчитывала, и взгляд ее голубых глаз красноречиво об этом свидетельствовал.
Это проняло даже такого законченного полового эгоиста, каковым являлся он. Наступила напряженное молчание.
Он понял, что партнерша желает продолжения полового пиршества.
– Я сейчас выпью чайку… – неуверенно начал он.
– Может быть, коньячку? – предложила она.
– Можно, – после некоторого раздумья согласился он.
Подойдя к бару, он достал бутылку коньяка, две рюмки, поставил все это на столик и приготовился разливать коньяк.
– Подожди, – остановила она его. – Рюмки-то хотя бы протереть нужно.
С этими словами она подхватила обе рюмки и понесла их в кухню. Оттуда до него донесся шум льющейся воды.
Вскоре она вернулась и с улыбкой поставила рюмки на стол, сама наполнив их коньяком.
Когда они выпили, он еще некоторое время лежал, уставившись в потолок, чувствуя, как горячая волна разливается по телу.
Наконец он почувствовал в себе силы для следующей атаки. И, прервав девушку, которая увлеченно рассказывала ему историю, произошедшую на прошлой неделе с ее подругой, привлек ее к себе и поцеловал в губы. После чего проведя рукой по ее телу от плечей до ног сделал попытку взгромоздиться на нее.
– Я так не хочу! – вдруг капризно заявила она. – Это так банально!
– А как ты хочешь? – обескураженно спросил он.
– Я хочу чего-нибудь необычного.
– Это как – стоя, что ли? – не понял он.
– Нет, – закатив глаза, ответила она. – Ты смотрел «Основной инстинкт»?
– Да.
– Помнишь, как привязывали мужика к кровати?
– Ну?
– Я хочу того же!
И, видя на его лице некоторое замешательство, добавила:
– Ведь здесь же нет ножей для колки льда… А что, у тебя никогда такого не было?
– Не-а, – честно ответил он.
– В таком случае нужно попробовать… Очень интересные ощущения.
Следующие пять минут были посвящены поискам веревок и процессу привязывания мужчины к батарее, которая находилась прямо за изголовьем кровати.
– Только ты не сильно… это… типа усердствуй, – попросил он.
– Что ты, милый! – с ласковой улыбкой успокоила его она.
И, проведя манипуляции с его членом, она заняла боевую позицию сверху. Потом она неожиданно встрепенулась и, спустив одну ногу мужчины вниз, начала привязывать ее к ножке кровати.
Лежавший доселе спокойно на кровати мужчина заволновался.
– А это-то зачем?
– Ты ничего не понимаешь! Это добавит остроты ощущений.
И, окончательно успокаивая его, она прильнула губами к его члену и, активно работая язычком, начала приводить его в боевое состояние.
Спустя некоторое время она почти исступленно прыгала на нем. В его глазах отражались то удивление, то радость наслаждения, то холод ужаса, а движения все продолжались. Он начал задыхаться.
– Подожди, не надо, тише! – попросил он. – Ох! Стой! Хватит!
Внезапно острая боль пронзила его позвоночник, а в глазах потемнело…
Но девушка упорно продолжала идти к своей цели…
* * *Резкий порыв октябрьского ветра сорвал целую стаю пожелтевших листьев с деревьев, и они, кружась и кувыркаясь, стремительно полетели по воздуху.
Лариса потуже запахнула воротник нового кашемирового пальто и заспешила вперед.
«А ботиночки-то не греют совсем, – констатировала она, ощутив, как подмерзают ее ноги в купленных на прошлой неделе черных замшевых ботинках, – нечего было мажорить и гнаться за ценой и стильностью, насколько комфортнее было бы в каких-нибудь грубоватых ботах на меху типа Сашкиных».
Но Лариса никогда и никому, кроме себя, не призналась бы в том, что сглупила с этой покупкой. Она до хрипоты доказывала бы, что совершенно не мерзнет и вообще чувствует себя замечательно, и ничуть не жалеет, что выбрала именно эти ботинки – остроносые, на высоченном изогнутом каблуке, но такие холодные, черт бы их подрал!
«И главное, стоили, как чугунный мост!» – сокрушенно вспомнила она, с каким чувством, словно от сердца отрывала, платила в кассу огромную сумму.
И ведь на базаре можно было купить дешевле, но – фи! Какой базар, мы же интеллигентные люди!
Лариса принадлежала к так называемой богемной среде. Мать ее была актрисой в театре, и девочка с раннего детства проводила много времени в ее гримерке. Отец преподавал в университете, весь был в науке, и не мог уделять дочери должного внимания.
Росла Лариса сама по себе. И выросла такая, и говорить о себе так любила: «Я сама по себе».
Двадцать шесть лет, мужа нет, детей нет – сама по себе.
«И отлично, что все так! – в очередной раз подумала Лариса, откидывая со лба свои огненно-рыжие волосы. – Я ведь стерва! Какая мне семья!»
Взять вот Катьку – двадцать один год, а уже муж и дочка. И что? Никакой жизни! Впряглась сама в этот воз! И ведь все есть: и деньги, и внешность, и молодость – живи и радуйся! – так нет же, захотелось этот хомут на себя надеть.
«А я так не хочу!» – решительно притопнула ногой Лариса и, ощутив, как ветер коварно пробирается под кашемир, заспешила дальше, к той самой Катьке, с жизнью которой только что сравнивала свою жизнь.
