Алексей Макеев - Алиби для медведицы
Обзор книги Алексей Макеев - Алиби для медведицы
Алексей Макеев
Алиби для медведицы
Я купил билет на электричку и вышел на воздух из павильона пригородных касс дожидаться посадки. На электричку, я имею в виду. Зарекаться, конечно, никому нельзя…
В воротах багажного отделения застряли с мусорными контейнерами два таджика. Оранжевая униформа, лица смуглые, точно с рекламы солярия. Блондинка в красном джипе, очевидно, хотела въехать на территорию. Она не понимала, что создает помеху рабочим, поскольку разговаривала по сотовому телефону. В другой руке у нее была дымящаяся сигарета. Чем дама собиралась рулить, оставалось загадкой.
Из-за ограды багажного отделения за противостоянием труда и капитала наблюдала настоящая русская девица-краса. Я сразу признал ее даже без кокошника, сарафана и косы до пят. Джинсы, легкий джемпер и короткая курточка нараспашку шли ей ничуть не меньше народного костюма. Тем более что все это давно уже стало тоже народным костюмом. Даже, пожалуй, международным.
В кармане у меня затренькал мобильник. Пока я его доставал, до мартышки в джипе дошло, что она мешает людям, и она сдала назад. Моя красавица вышла через ворота следом за гастарбайтерами.
Глянув на дисплей своего мобильника, я заранее улыбнулся. Звонил Гоша Петров, наш наемный водитель.
– Здорово, Андрюха!!!
– Здорово, Гоша!!! – в тон ему шутовски заорал я, провожая взглядом длинные ноги в облегающих джинсах, удаляющиеся от меня в сторону вокзала. – Дела бывают у женщин да еще у прокурора. У меня только работа.
– А у нас в Кувшине чепэ, – словно спохватившись, понизил голос Гоша. – Медведь человека заломал! Спонсора, представь!
– Ни фига себе! – воскликнул я. – Что, насмерть?
– Наглухо. Медвежонка решил погладить в лесу. А за ним следом – медведица.
– Понятно, медведицу погладить не удалось. – В охоте я кое-что соображал.
– Она его погладила, Андрюша. Городской, леса не знает… Не знал!
Спонсора подцепила где-то на отдыхе за бугром Флора-дурочка, владелица стекольного завода «Красный кувшин», чаще называемого в народе «Кувшин красного» или просто «Кувшин». Он находится в одноименном поселке, расположенном на берегу речки Шуды. Так себе речонка, когда в берегах переплюнуть можно. Но утка по весне там есть. Вот мы с Валериком и купили охотничий домик благодаря Гоше, с которым вместе работаем в городе. Он родом из этих мест.
После того как Флора довела прежде процветающее предприятие до ручки, народ потерял работу. Какое-то время она еще пыталась выкрутиться, привлекла даже средства односельчан за акции, но это не помогло. Люди, оставшись без работы, стали разъезжаться кто куда мог, и дома в поселке пустели. Поэтому нам с другом Валериком и удалось по дешевке приобрести здесь охотничий домик прямо рядом с лесом. Ружье за спину, шмыг – и ты уже там. Ищи тебя в лесу, чтобы спросить лицензию… Правда, по весне ее приходится брать, поскольку на вальдшнепиной тяге мы поливаем почти на опушке. Местные по «долгоносикам» не стреляют. Что им классическая охота? Им мясо подавай!
Гоша и братва, соль земли кувшинной, став обладателями фантиков, поначалу костерили сбежавшую заводчицу на чем свет стоит, потом поутихли. А она вдруг объявилась вновь, да не одна. Собрав акционеров, представила крепкого хмурого мужика с густыми бровями и волосатыми, как у гориллы, руками как Дмитрия Петровича Щербакова, «нашего спонсора». Спонсор по совместительству оказался новым гражданским мужем хозяйки «Красного кувшина». Парочку окрестили «Флора и Фауна». Щербаков круто взялся за дело. После того как поймал на воровстве железа Женю Дульникова по прозвищу Джо, сразу поправил развалившийся местами забор, затем поставил внутри еще одно ограждение, обнеся его колючей проволокой, и между этими заборами с вечера запускал двух волкодавов с симпатичными мордами и спокойными глазами.
Однажды рыжий фоксик, дрожа от ярости, проскочил под забором за кошкой на территорию периметра. Один из серых монстров легонько прихватил его зубами за шею, встряхнул и тут же выплюнул, только с перебитым хребтом. Спонсор нажил себе тогда в лице Ромы, хозяина фоксика, второго врага в поселке. Первым уже был Джо, схлопотавший по милости Щербака условный срок и, главное, лишившийся ружья по судимости. Однако Фауну это не тревожило. Он завез дополнительное оборудование на завод. Жизнь закипела, народ оживился. И вот – на тебе!
– Ты едешь, Андрей?
– Уже билет взял. На электричку.
– А ты что, не на машине?
– Нет, пешком интереснее.
Гоша, конечно, не понял, чем интереснее пешком, а я объяснять не стал. Вскинул на плечо рюкзак и направился к платформе. Ни о чем другом, кроме как о Спонсоре, я теперь и думать не мог. В голове вертелось: «Мужик и охнуть не успел, на него медведь насел».
Пересев с электрички на автобус в Ветлужском, я добрался до Варнавина, населенного пункта, расположенного в окружении дремучих лесов, через которые протекают дикой красоты реки.
На одну из таких рек под названием Лапшанга мы с Валериком не раз пробирались сквозь глухой лес по грунтовке, иной раз и не без приключений, еще до того как приобрели дом в Кувшине. Там, в селе Броды, где постоянных жителей теперь осталось полтора человека (потому что Вовуню считать за полноценного индивида уже нельзя), проживает в своем доме с ранней весны до поздней осени наш старший товарищ Александр Михайлович Правилов, он же – дедушка Алекс, ученый-биолог, заядлый охотник, летописец и хронолог когда-то большого села, умиравшего на его глазах. Мы еще застали в Бродах то время, когда работал магазин и местные аборигены меняли в нем свои пенсии на «огненную воду», после чудили, и это находило отражение в дневниках дедушки Алекса. По мере того как чудаки закономерно один за другим уходили в мир иной, торговля перестала оправдывать себя, и лавочка закрылась. Всем алчущим теперь приходилось топать за шесть километров в Плодовиху, расписание магазина в которой отныне каждый помнил лучше, чем дату своего рождения. Теперь уже не осталось никого, кроме товарища Сукова, промышляющего после освоения пенсионных грошей ужением ельца для прокорма себя и своих кошек, да еще упомянутого выше Вовуни, разобравшего половину своего дома на дрова, после чего крыша поехала на сторону. У хозяина она, очевидно, поехала еще раньше.
Порой в Броды наезжали охотники и рыболовы, а так новостей у дедушки Алекса стало куда меньше, нежели в былые годы, и он заносил в свой журнал все больше сведения про живую природу и о погоде.
Проезжая через автостанцию в Варнавино, то и дело останавливаешься, увидев кого-то из знакомых. Вот и сейчас я увидел не кого-нибудь, а самого Рому, лучшего друга Гоши и хозяина умершего насильственной смертью рыжего фокстерьера. Значение Ромы конкретно для нас с Валериком в Кувшине было очень велико, и это всегда подчеркивал Гоша. По любому возникающему вопросу Игорь Николаевич вечно отсылал нас к своему авторитетному другу.
Когда я выскочил перед носом у Ромы словно черт из табакерки, он, естественно, удивился:
– О! Андрюша! Ты как здесь? Слышал, что у нас произошло?
– Слышал, Рома. Значит, не всех ты медведей перестрелял.
– У-у! Разве их всех перестреляешь? В тайге?.. А ты где остановился, что-то не вижу?
– Как где? Да вот же я стою! Я без машины. Решил на электричке покататься, детство вспомнить. А тут Гоша со своей жуткой новостью! Я уже пожалел, что машину не взял. Какое тут детство… Всю дорогу Спонсор из головы не выходит. Все думаю, как же это он…
Поддерживая таким образом непринужденный разговор с нашим главным краснокувшинным покровителем, я боковым зрением отметил, что к нам кто-то приближается.
– Здравствуйте!
Повернул голову и чуть не подпрыгнул от удивления. Перед нами стояла моя девица-краса с вокзала. Вот так встреча!
– Здравствуйте.
– Привет, Танюха, – по-свойски приветствовал ее Рома. – Ну что, поехали? Ты с нами? – повернулся он ко мне.
– Если возьмете.
Когда мы забрались в Ромины «Жигули», девушка – на заднее сиденье, а я со своим рюкзаком – рядом с Ромой, он догадался представить мне свою знакомую:
– Это вот, Андрей, племянница моя, Татьяна.
– Очень приятно, – произнес я.
Девушка улыбнулась и скромно кивнула, мол, ей тоже – очень.
Я заглянул в ее глаза и понял – только что погиб, совсем пропал один хороший человек. Его зовут Андрей Владимирович Купавин. То есть я.
– Как же это случилось со Спонсором? – спросил я Рому, стряхивая с себя наваждение от девичьих глаз-омутов. – Чего он в лес-то поперся?
– За металлом поехал с Савроськой. Их Никотиныч довез до уса…
Я не помнил ни Савроську, ни Никотиныча, хотя прозвища такие слышал.
– …Они же по усу рельсы откапывают. Спонсор хотел что-то для завода прибрать.
Усом называли заросшую железнодорожную ветку, которая тянулась через лес. Когда-то по ней доставляли напиленные бревна до реки. Как остановился завод, каждый в Кувшине стал промышлять чем мог.
