Цю Сяолун - Когда красное становится черным
Обзор книги Цю Сяолун - Когда красное становится черным
Цю Сяолун
Когда красное становится черным
When Red is Black
Пер. с англ. А. И. Захаровой
В память о моих родителях Жэнъфу и Юйе, которые, как и многие китайцы в книге, страдали во время культурной революции, потому что были политически черными
Благодарности
Я хочу поблагодарить за помощь в написании книги моих друзей. Среди них Чарльз Тернер, или просто У Ян; Стейси Рон, которая помогла мне сократить длинноты; Кэрол Вонт, которая, органично восприняв суть книги, стала ее талисманом – «огненным драконом». Это конечно же Лаура Хруска, мой американский редактор, и Лиана Леви, мой французский редактор, – их поддержка поистине неоценима.
1
Следователь Юй Гуанмин из управления полиции Шанхая одиноко стоял, преодолевая порывы ветра. Ветер постепенно усиливался и при резком порыве едва не сбивал его с ног. Шли месяцы, встреча за встречей, череда переговоров. Он так и не получил обещанного жилья в новом районе Тяньлин. Это была новая квартира, которая официально предназначалась ему. А ведь сообщение, что ему выделена квартира, было встречено шквалом аплодисментов.
В переполненном Шанхае, где живут тринадцать миллионов жителей, ощущалась острая нехватка жилья. Предоставление квартиры было значительным событием. Управление полиции Шанхая много лет решало, кто из их сотрудников получит комнату или квартиру по ежегодному правительственному распределению. Выбор пал на Юя. Учитывая заслуги Юя на протяжении десяти лет, он наконец-то был награжден двухкомнатной квартирой или, по крайней мере, ключами от нее. Однако, не успев спланировать переезд, он узнал, что квартиру не дают.
Юй стоял в небольшом внутреннем дворике, сплошь покрытом пыльными нечистотами и объедками. Здесь, в старом здании в стиле шикумэнь [1], жили простые люди – изгои. Дом вмещал не менее двенадцати семей, в том числе и его семью. Старый дворик и дом были похожи на груду мусора и металлолома. Это сравнение только сейчас пришло ему в голову. Он закурил.
Объяснение или, точнее сказать, повод для лишения жилья посеяли в нем сомнения в правильности отношений между руководителями компаний. Кредитор другой руководящей компании стал владельцем нового жилья в районе Тяньлин, которое было построено Корпорацией строительства «Золотой Дракон». Юй был единственным, кому дали квартиру, и этот поворот судьбы стал абсурдом, подобным тому, как если бы жареная пекинская утка улетела обратно в небо.
Несколькими днями ранее, когда до него дошли плохие известия, секретарь парткома управления полиции Шанхая Ли долго беседовал с Юем, прежде чем закончить разговор на присущей только ему позитивной ноте:
– Экономические реформы влекут большие перемены. Трудно себе представить, что будет через два или три года. В нашей системе жилищного строительства также произойдут значительные изменения. Китайский народ не захочет зависеть от выделяемой правительством жилищной квоты. Например, недавно мой зять купил новую квартиру в районе Лувань. Ты все еще на первом месте в списке очередников, и управление возьмет твое дело на специальное рассмотрение. Даже в том случае, если ты в будущем сам захочешь приобрести квартиру, мы можем возместить твои затраты на покупку жилья.
Таким было его утешение!
За сорок лет, в течение которых правительство осуществляло программу жилищного строительства в городе, полиция предоставила своим сотрудникам возможность покупать собственное жилье, но, как было сказано ранее, полиция может поменять свое решение три раза на дню, да и никто не в состоянии спрогнозировать, как пойдут реформы в Китае. Для зятя секретаря парткома, владельца нескольких дорогих ресторанов и баров, не было проблемы в приобретении квартиры по цене четыре тысячи долларов за один квадратный метр. Для следователя Юя, полицейского низшего уровня, с месячной зарплатой в четыреста юаней, такие условия были всего лишь мечтой.
– Но меня уже наградили квартирой, – упрямо возразил Юй. – Это официальное решение управления.
– Я понимаю, это несправедливо по отношению к вам, товарищ следователь. Поверьте мне, мы старались сделать все возможное. Мы понимаем, что вы, как офицер полиции, прекрасно справляетесь с работой. Мы сделали все, что в наших силах, прошу прощения.
Убеждения Ли не меняли ситуацию: следователь Юй лишился квартиры.
Для него это было равносильно потере лица. Когда друзья и родственники узнали о новой квартире, все поздравляли его, и некоторые даже предлагали устроить праздничную вечеринку. А теперь что?
Но более всего его волновала реакция жены Пэйцинь. В течение пятнадцати лет супружеской жизни они жили душа в душу, «разговаривая, разговаривая и разговаривая», как поется в одной популярной песенке. Во времена культурной революции, когда они были студентами, их отправили в провинцию Юньнань, а затем, как одну из миллионов простых семей, вернули в Шанхай. Они были неразлучны, но недавно жена показалась ему растерянной. Ему не сложно было это понять. Все эти годы он был основным кормильцем в семье. Сейчас же Пэйцинь, работавшая бухгалтером в ресторане, получала больше, чем он как следователь. Для него это было невыносимо. Разница в зарплате за последние годы значительно увеличилась, потому что жена получала еще и премии. И это без учета достающихся даром деликатесов, которые она приносила из ресторана.
Когда стало известно, что им дают квартиру, им моментально снесло крышу, так сказать, в обоих смыслах. Жена с восторгом рассказывала всем о квартире, которую дали мужу «за отличную работу». Когда же стала известна плохая новость, Пэйцинь перестала радоваться.
Обо всем этом и размышлял следователь Юй, забыв про сигарету, дымившуюся между пальцев. Это дурной знак, что с рядовым полицейским в современном обществе совсем не считаются.
Его отец, которого звали Старым Охотником, тоже был полицейским. В свое время он меньше всего думал о том, чтобы испытывать гордость, будучи орудием диктатуры пролетариата, и стремился к равноправию в обществе в материальном отношении. Сейчас наступили девяностые годы, и мир изменился: единственной ценностью стали деньги. Товарищ Дэн Сяопин сказал: «Некоторым должно быть разрешено разбогатеть первыми». Кто-то, безусловно, внял его словам. А в социалистической стране разбогатеть означало прославиться. Ну а про тех, кто не стал богатым, как бы много он ни работал, газета «Жэньминь жибао» умалчивала.
Следователь Юй, которому было уже сорок лет, не имел ничего, кроме одной комнаты, в которой он жил вместе с Пэйцинь и их сыном Циньцинем с тех пор, как в восьмидесятых годах они с женой вернулись в Шанхай. Комната находилась во флигеле дома, который подарили Старому Охотнику в пятидесятых годах. Там раньше располагалась столовая.
В общем-то Пэйцинь ни на что не жаловалась, но после квартирного фиаско, которое претерпел муж, она не стала молчать. Как-то она спросила его о преданности в работе полицейского. Вопрос был задан не напрямую. Во время «политики реформ и открытости» люди сами могли выбирать, чем заниматься, хотя это и было рискованно. Как полицейскому, Юю была обеспечена «железная плошка риса», он на протяжении многих лет работал в полиции, веря в коммунистическую утопию председателя Мао. Железная – неразбиваемая – плошка риса была синонимом для обозначения работы с гарантированным доходом, медицинским пособием и талонами на питание. Но сейчас «железная плошка риса» больше не была желаемой. Жэн Син, бывший коллега Пэйцинь, уволился и стал владельцем частного ресторана. Он, так же как Пэйцинь, стал работать в пять, а то и в шесть раз больше, чем если бы трудился в государственном ресторане. Юй припомнил, что жена говорила с ним насчет выбора Жэн Сина, ожидая, что он ответит.
– Это был кризис, – угрюмо заключил следователь Юй. Он вдавил сигаретный бычок в бетонную трубу во внутреннем дворике и вернулся в комнату.
Пэйцинь мыла ноги в зеленом пластиковом тазике. Не замечая мужа, она отставила бамбуковую табуретку. На полу остались капли воды: ведь тазик был слишком мал и ее ноги едва умещались в нем.
Когда-то в Юньнани, а это было совсем как в другой жизни, Пэйцинь сидела рядом с ним, барахтая ногами в чистом и спокойном ручейке, который протекал позади их бамбуковой хижины. В то время их единственной мечтой было вернуться назад в Шанхай, где все раскроется перед ними, словно радуга, вышедшая из облаков, словно вспышка света на крыльях голубой сойки. Так вот креветка в воде поймает тебя за палец и сама же от ужаса погибнет. Они вернулись в город в восьмидесятых годах, но лишь в свою двадцатиметровую комнату, к реалиям жизни. Не многие из их надежд стали реальностью, разве что рождение сына Циньциня, который сейчас так сильно вырос. Для них радуга за дальним ручейком навсегда исчезла.
