Евгений Сартинов - Полет Стрижа
— Что же ты молчишь, надо показаться врачам!
— Потом. Вот закончится эта чехарда, займусь собой. И вообще, уже все прошло. Иди спать.
— А ты?
— И я иду.
Он проводил ее до дверей детской, сам забрался на софу. Ленку он успокоил мало. Она слишком хорошо знала устойчивое неприятие Стрижом каких-либо таблеток. А тут сам начал искать среди ночи. Лена долго размышляла о всяческих дурных последствиях подобной новости, и в конце концов пришла к абсолютно нелогичному выводу: несмотря ни на что, она все-таки любит этого человека.
А уснувшему Стрижу сначала опять приснилась Ольга в своем залитом кровью халате, а потом, как-то без перехода — зона.
Он стоял в колонне с утра, при выходе на работу. Впереди уже солдаты шмонали остальных, он тоже начал готовиться, расстегнул бушлат, затем синюю зэковскую робу с номером над карманом, и тут его рука нащупала что-то твердое под подкладкой бушлата. Стриж покосился по сторонам, остальные были заняты тем же, что и он, ощупал предмет. Без сомнения, это был нож. И не какая-то там писка — остро заточенный кусок ножовочного полотна без ручки, так, чтобы было удобно прятать. Нет, судя по габаритам, тяжести и форме — самая настоящая финка, сделанная по всем правилам большого искусства. Он даже явно представил себе ее: отполированное до голубоватого оттенка зеркальное лезвие с тонким пазом кровостока, предохранительные усики с обеих сторон, ручка из цветного плексигласа в обрамлении черных вставок эбонита, и на конце ручки — так же отполированный до голубоватого блеска тяжелый шар нержавейки. За ношение оружия полагается срок даже и на свободе, а здесь и подавно.
"Как он попал мне под подкладку? — полыхнула мысль в мозгу Стрижа, и тело его в ответ мгновенно покрылось потом. — Зашили? Значит, кто-то хочет меня подставить. Надо избавиться, выбросить".
Он начал нервно перебирать подкладку, стараясь прорезать ее. Но лезвие, острое как бритва, почему-то никак не могло разрезать плотную ткань. На него уже явно стали коситься соседи, колонна потихоньку продвигалась и впереди стали видны потерявшие цвет и форму мятые шапки конвоиров. Наконец лезвие с треском прорезало серую ткань подкладки, и он увидел это орудие убийства, именно такое, каким его и представлял. Стриж не удивился этому, просто сунул финку в рукав и покосился по сторонам, выбирая момент, когда можно будет разжать пальцы. Все вроде бы были заняты своими мыслями и делами, никто на него не смотрел. Он затаил дыхание, сейчас… И ничего. Рука не повиновалась ему, пальцы не разжимались. Стриж еще раз отдал приказ своим собственным пальцам, снова безрезультатно! Если прежде его тело бросало в жар, то теперь оно покрылось холодным потом. Ватными ногами он сделал очередной шаг к воротам, снова приказал пальцам разжаться, не глядя на них, представил себе, как это будет происходить. И опять ничего.
Сердце билось все сильней и сильней, уже четверо впереди подняли руки и шагнули вперед, а он все никак не мог справиться с собственными пальцами. Он видел, как двое контролеров тщательно шмонают стоящих впереди. Затем последовала команда, четверо впереди идущих шагнули вперед, настала и их очередь. Стриж шагнул вперед — ноги, как ни странно, его слушались. Солдат было двое, один узкоглазый маленький азиат взял вправо, а второй, высокий, широкоплечий детина с выбивающимися из-под шапки сивыми волосами, с мощным, скуластым лицом, явно русский, шагнул к нему и скомандовал:
— Руки!
Стриж отчаянно попробовал поднять их, но они снова перестали его слушаться, даже левая. А солдат смотрел пристально именно на них.
— Что у тебя там? Ну, быстро, отдай!
Лицо конвоира приблизилось вплотную, голубые глаза смотрели требовательно и зло. Стриж попробовал спрятать руку назад, но пальцы солдата словно клешни сомкнулись на его кисти. Анатолий закричал от обиды и отчаяния… и проснулся.
Слава Богу, его крик по-настоящему обернулся только стоном. А правая рука действительно сильно затекла. Еще бы! На ней мирно посапывал Илья. С трудом вытащив руку из-под него, Стриж долго растирал ее, восстанавливая кровообращение.
— Слон! — буркнул он в сторону посапывающего друга, даже слегка толкнул его в плечо. Тот только всхрапнул погромче.
Время было еще раннее, начало восьмого, но на кухне кто-то явно гремел посудой. Стриж натянул трико и пошел на запах пищи. Там, оказалось, колдовала Ленка, еще со слегка опухшим после сна лицом и обычным для нее «романтическим» беспорядком на голове.
— Ты чего это так рано встал? — спросила она мужа. — Лег вчера во втором. Все голова болит?
— Да нет, кошмары какие-то снятся, зону сейчас видел, чуть на срок снова не загремел. Ты-то чего соскочила?
— Не знаю. Тоска какая-то. Скорей бы беды наши кончились, а то все на нервах. Хорошо еще, Зойка тут.
— Почему? — удивился Стриж, усаживаясь за стол.
— А когда о ком-то заботишься, о себе забываешь. А она трясется знаешь как, ты и представить не можешь. Вы за дверь, а она чуть с ума не сходит. Кофе будешь?
— Давай, и покрепче.
Потом они говорили о хозяйственных делах, что закупить и что готовить. По ходу разговора Ленка продолжала жарить баклажаны.
— Может, на пляж сходим все вместе, а? Слышь, что говорю? Чего молчишь-то?
Она обернулась к Стрижу. Тот сидел за кружкой с кофе и смотрел куда-то мимо нее пустым отрешенным взглядом.
— Толь, ты чего? — встревожилась Лена, подскакивая к мужу.
— А, что? — очнувшись, спросил он.
— Я спрашиваю, может, на пляж сходим? Сам же говорил, что это похищение чистой воды ерунда.
— Ладно, сходим, если твой комитетчик ничего новенького не подкинет.
— Почему мой? — удивилась Ленка. — С какой это стати мой?
— Ладно, забыли, лучше скажи, где у нас альбомы с последними фотографиями?
— Ну как где, на своем месте, в левом верхнем ящике шкафа.
— Принеси, а?
— Хорошо.
Вернулась она быстро, протягивая Стрижу альбом, а сама метнулась к подгорающим баклажанам. Пока Анатолий листал его, в дверях кухни показалась еще одна ранняя птичка.
— Ах, как хорошо пахнет, — заявил принюхивающийся Андрей, еще сонный, со встрепанными волосами. Втянув воздух еще раз, он констатировал:
— Причем грибами.
— И не грибами вовсе, а баклажанами, — поправила Ленка, выкладывая на блюдо очередную порцию нарезанных колечками и обжаренных овощей.
— Все равно хорошо пахнет. А пробу снять можно?
— Конечно, — согласилась хозяйка и переправила в рот дегустатора аппетитно поблескивающее темной кожицей одно из огнедышащих колечек.
— Ну, как? — спросила она. Тот только показал большой палец, пытаясь остудить баклажан втягиванием воздуха.
— Андрюха, хватит жрать, иди сюда, — не отрывая головы от альбома, требовательно скомандовал Стриж.
— Изящный стиль, — хмыкнула Ленка, показав вилкой через плечо на мужа. Андрей же, проглотив, наконец, Ленкин подарок, только развел руками, дескать, сладкая жизнь кончилась, начались суровые будни.
— Ну-ка, посмотри на вот этого человека, он тебе никого не напоминает? — Стриж ткнул пальцем в одного из трех парней на цветной фотографии, при аквалангах, с поднятыми масками.
Андрей, наклонившись, долго разглядывал снимок. Постепенно лицо его потеряло шутливое выражение.
— Где-то я его видел, причем недавно.
— Вчера, — подсказал Стриж.
— Это же, — начал вспоминать Андрей, — тот самый сумасшедший водитель «опеля»?
— Правильно. И зовут его Вася Овсеев. Вернее, звали, — поправился Анатолий.
— Ты его знал? — удивился Андрей.
— А как же. Он работает у нас на башне. Недавно, правда: месяца два. В смену с ним я ни разу не попадал, а в пересменок виделись часто.
— А вчера ты что ж, его не узнал?
— Нет, представляешь?! Я, правда, и видел-то его долю секунды, там ведь не игра в гляделки была, за дорогой бы уследить. А ночью вот взял и приснился.
Он не стал вдаваться в подробности ночного кошмара.
— Надо позвонить Винтеру, — предложил Андрей.
— Да рано еще, вы что, — запротестовала Ленка.
— Ничего, пусть работает, он за это деньги получает, — безжалостно усмехнулся Стриж.
На их звонок никто не поднял трубку.
— Может, уже на работе? — предположил Андрей. Но и служебный телефон молчал.
— Наверное, дома нет, — решил Андрей.
— Да, у бабы где-нибудь ночует, — хмыкнул Стриж, покосившись на Ленку.
— У бабы! Мужлан! — возмутилась она. — У женщины.
— Бабы вы и есть бабы, — поддел ее Анатолий. Любил он временами чуть-чуть поиграть на нервах жены, уж больно красиво у нее начинали блестеть глаза. К тому же еще помнился вчерашний укол ревности. Но сейчас он явно переборщил, они разругались всерьез, и Андрею пришлось их мирить. Своим шумом они разбудили остальных, в чем Ленка тут же обвинила мужа.
