Г. Матвеев - Мир приключений 1959. Сборник фантастических и приключенческих повестей и рассказов
Часы Белопольского показывали двенадцать часов дня. Прошло шестнадцать часов с начала роковой экскурсии к озеру. Всю «ночь» никто из них не сомкнул глаз. Хотя они были сильно возбуждены, но усталость давала себя чувствовать.
Прошло еще несколько часов без всяких перемен в положении. Наступал «вечер». Никто по-прежнему не шел к ним.
Все трое проснулись одновременно. Они не помнили, как заснули, но, посмотрев на часы, поняли, что проспали десять часов. Было «утро» 24 июля.
На полу возле машины стояло блюдо с лепешками. Значит, венериане приходили «ночью».
Романов перенес блюдо в машину и поставил его рядом с первым. Белопольский переменил повязку на ногах Баландина. Потом они позавтракали и приготовились ждать.
Часы шли за часами…
Наконец, в два часа «дня» послышался шум. Трещали бревна, доносился топот огромных ног. Десять «черепах» и три венерианина окружили машину.
Наступила решающая минута.
Зачем их пришло так много? Что они собираются делать?..
Один из венериан подскочил к машине и постучал в стекло. Люди уже знали, что это означает приглашение выйти.
Белопольский, внешне спокойный, вышел первым. За ним Романов.
Но венерианин снова постучал. Он требовал, чтобы вышли все трое; это было совершенно очевидно.
Баландин не мог выйти. Обожженные ноги при малейшем движении причиняли жестокую боль. Как объяснить это венерианам?..
Белопольский показал рукой на ноги профессора и отрицательно покачал головой. Но странное существо не поняло и продолжало стучать. Второй венерианин поднял руку. «Черепахи» приблизились. Положение становилось угрожающим.
Баландин сделал над собой невероятное усилие и попытался выйти, но со стоном упал обратно в кресло. Крупный пот выступил на его лице.
— Я не могу! — сказал он. — Лучше смерть!
Венерианин перестал стучать. Он повернул голову к двум другим, а те посмотрели на него. Можно было поклясться, что они говорят друг с другом, но не раздалось никакого звука, и плоские губы не шевельнулись. Если и был разговор, то он происходил «молча».
«Обмен мыслями, что ли? — подумал Белопольский. — Или незаметная для нас мимика?»
Венериане «совещались» недолго. Один из них запрыгал к выходу. Остальные остались стоять возле машины, но больше не настаивали, чтобы Баландин вышел из нее. Они чего-то ждали.
Близкое соседство огромных «черепах» с их свирепыми мордами, сверху нависшими над головами людей, неприятно действовало на обоих звездоплавателей, вынужденных оставаться на месте. Они не знали, можно ли им вернуться в машину.
Романов решился. Стараясь двигаться как можно медленнее, он спокойно повернулся и открыл дверцу. Ни «черепахи», ни двое оставшихся венериан никак не реагировали. Тогда он вошел в машину и сел на свое место.
Никакого угрожающего движения.
Белопольский последовал за геологом и даже запер за собой дверь. Ему также никто не помешал.
«Черепахи» опустились на четыре лапы и стали поразительно похожи на земных циниксов, только гигантских размеров. Они стояли неподвижно.
Точно десять розово-красных беседок на четырех столбах выросли на полу «комнаты».
Двое венериан короткими прыжками обошли вездеход кругом. Казалось, они внимательно осматривают его. Выглядевшая громадной в тесном помещении, машина нисколько не пугала их. Потом они удалились к стене и стали друг против друга. И снова у них был такой вид, что они беседуют. Но трое людей, следивших за ними, видели, что губы по-прежнему не шевелятся.
— Если они разумны, — сказал Баландин, — а это очевидно так, то у них должен существовать язык. Мы знаем, что они умеют делать линейки, блюда, каменные чаши. Умеют строить дома. Все это проявление творческой мысли. А она невозможна без обмена мыслями, то есть без языка. Они говорят друг с другом, но как это делается?..
Ни Белопольский, ни Романов ничего не ответили на это рассуждение. Сейчас им было не до теорий.
Ничего угрожающего в поведении венериан как будто не было, но людей угнетала полная неизвестность об их намерениях. Зачем и куда ушел венерианин? Может быть, они решили заставить Баландина выйти из машины?
Чувства сострадания, жалости, милосердия не являются прирожденными свойствами разумных существ. Все это появляется только с цивилизацией. А какова степень цивилизованности венериан? Это было совершенно неизвестно.
За кого принимают их венериане? За разумных существ или за неизвестных животных? Сказал ли им что-нибудь внешний вид людей и их вездеход? Отдают ли они себе отчет в том, сколь необычайно то, что находится перед их глазами?..
«Не видя Солнца, они не могут знать о его существовании. Не видя звезд, не знают о Вселенной, — думал Белопольский. — Мысль, что мы — обитатели другого мира, не придет им в голову. Что же они должны думать о нашем появлении на планете?»
Прошло минут двадцать…
Уходивший венерианин вернулся. Впрочем, тот ли это или другой, люди не знали. Все венериане казались им одинаковыми.
Короткими прыжками он «подошел» к двум другим, и было похоже, что-то сказал им. Потом все трое повернулись к «черепахам».
Никакого звука не раздалось и на этот раз, но «черепахи», как по команде, поднялись на две ноги и, окружив машину, взялись за нее огромными лапами. Без видимого усилия они подняли вездеход и понесли его к выходу. Венериане направились за ними.
— Никакого сомнения! — сказал Баландин. — Существует язык и существует возможность отдавать распоряжения, которые понятны для «черепах». Но как они это делают?
Но и на этот раз он не дождался ответа от своих товарищей. Белопольский и Романов не слушали.
Снова их пронесли через проход и вынесли на «улицу».
Толпы «черепах», несколько часов тому назад сопровождавших вездеход, больше не было. «Город» казался пустым. Ни одного из его «жителей» не было видно.
«Черепахи» шли быстро. Через две–три минуты они снова спустились в «подъезд» и внесли машину с людьми в «комнату», которая была раз в десять больше первой. Здесь также не было ни одного окна. В домах без потолков они были не нужны. Пол и стены испускали розовый свет.
Было похоже, что все постройки «города» одинаковы, и отличались только размерами. У стены, противоположной входу, стояло «человек» двадцать венериан.
«Черепахи» отнесли машину на середину помещения и поставили на пол. Потом они удалились.
Сопровождавшие людей трое венериан также вошли в «дом».
Один из них постучал в окно вездехода, Белопольский и Романов тотчас же вышли. Баландин остался в машине.
Венериане ничем не возражали против этого.
Неужели они поняли, что человек не хочет, а не может выйти? Все, что произошло до сих пор, говорило в пользу такого предположения.
Венериане прыгнули вперед, остановились и обернулись к людям.
Смысл этого движения был ясен — они хотели убедиться, что люди следуют за ними.
Усилием воли звездоплаватели преодолели невольную нерешительность. Все равно у них не было возможности не выполнить требование хозяев. Они пошли за своими провожатыми.
Венериане направились к середине группы, стоявшей у стены. Не доходя метров трех, они остановились и снова обернулись. Один из них сделал рукой отталкивающий жест. Это могло значить только одно: «Остановитесь!»
Увидя, что люди поняли и не идут дальше, трое венериан смешались с другими. Теперь при всем желании нельзя было сказать, кто именно приходил за людьми.
Прямо напротив Белопольского и Романова, обособленно от остальных, стояли два венерианина. Они были такими же, как другие.
Один из них обернулся назад. Тотчас же подали каменную чашу.
Опять на сцене появился этот таинственный символ, но люди уже знали, что следует делать, если венериане поднесут его.
Так и случилось. Венерианин сделал несколько прыжков вперед и протянул чашу Романову, напротив которого случайно оказался.
Молодой ученый принял дар и протянул его обратно. При этом он поклонился.
Венерианин взял чашу и передал тому, кто подал ее с самого начала. Церемония прошла как будто так, как и следовало.
Жестом руки, совершенно таким же, как у людей, венерианин пригласил обоих звездоплавателей идти за ним.
Стоявшие у стены расступились, и люди увидели дверь. Это было квадратное отверстие, ничем не завешенное. За ним виднелась другая комната.
Оба венерианина прошли туда. Людям пришлось согнуться, так как высота двери была только немногим больше метра. Все остальные венериане остались в первом помещении.
За дверью оказалась небольшая комната также без потолка. Ее стены были сплошь закрыты длинными ветвями оранжевых, желтых и красных растений, сквозь которые проникал розовый свет. Это было красиво.
