Джеффри Дивер - Грань
А я между тем почувствовал, как моя хватка ослабевает. Лавинг освободил руку с пистолетом и с силой ударил меня угловатым корпусом «глока» сначала по голове, потом еще раз — в висок. И внезапно я обнаружил, что лежу теперь на спине, а глаза мне заливает кровь, от чего резь в них усилилась. Всего несколько движений понадобилось Лавингу, чтобы сцепить мне кисти наручниками и перевести в сидячее положение.
Он встал пошатываясь. Силы почти покинули и его. Тяжело дыша, Лавинг откашлялся и несколько раз сплюнул. Потом посмотрел в ту сторону, куда уехала девочка, и прищурился. Его лицо выражало злость и досаду. Достав телефон, Лавинг сделал звонок, отойдя чуть в сторону, но не сводя с меня глаз. Конечно, слов я не слышал, но догадался, что он вышел на связь с заказчиком, объяснил ситуацию и посоветовал здесь не появляться. Потом нажал отбой.
Довольно долго мы пристально смотрели друг на друга. Он оглянулся по сторонам и сказал:
— Наверняка ты вызвал подкрепление, но по моим подсчетам в моем распоряжении есть минут двадцать.
Я помнил, что Лавингу хватило всего семи, чтобы заставить Эйба Фэллоу назвать необходимые ему имена, когда тот лежал беспомощный у русла пересохшей речки в Северной Каролине.
— Теперь первый вопрос, — продолжал он негромко. — Назови мне адрес, по которому ты отправил девочку. Это ведь не явка. Адрес явки ты бы не стал записывать. Так куда она поехала?
Я подумал об Аманде, гнавшей сейчас машину по темному шоссе № 15, перекатывавшемуся с холма на холм.
Откуда-то из глубин памяти всплыли образы Пегги и моих мальчиков — Сэма и Джереми. На этот раз избавиться от них было бы трудно, да я и не хотел этого делать.
На вопрос Лавинга я ничего не ответил.
Он сунул мой пистолет за брючный ремень и подошел ближе. Повалив меня на бок, он наложил путы и на мои ноги, держа лицо как можно выше, чтобы не получить от меня внезапный удар. Но только я на такое уже не был способен — сил не осталось ни на что.
Еще раз осмотревшись по сторонам, Лавинг вытащил из кармана сильно потрепанный небольшой конверт из манильской бумаги и вытряхнул содержимое на землю.
Стало быть, вот они. Профессиональные инструменты заплечных дел мастера, способного заставить говорить кого угодно. Спирт в крошечном флакончике. Такие сейчас даже самые осторожные авиакомпании разрешают проносить с собой на борт. Наждачная бумага мелкозернистая — такую столяры используют для окончательной «доводки» изделий. Внешне все это выглядело совершенно безвредно.
Был момент, когда я ожидал, что мы успеем поговорить. Обменяться колкостями. В конце концов, мы уже много лет были врагами, а за последние несколько дней успели сыграть в «Камень, ножницы, бумагу» по крайней мере несколько раз.
Однако Лавинг играл слишком профессионально, чтобы терять время. И к своей работе подходил как истинный мастер.
Какова его цель?
Найти Аманду.
Каков наиболее эффективный способ добиться цели?
Он снял с меня правый ботинок и стянул носок. Большие пальцы ног, как я знал, имеют множество нервных окончаний. Это наиболее чувствительные части тела человека. Лавинг с силой придавил коленом мою лодыжку, чтобы нога не дергалась — а это само по себе оказалось очень больно, — и выбрал кусок наждачной бумаги. Потом начал работать над передней частью моего пальца.
В первый момент я не почувствовал ничего, потом стало неприятно и, наконец, ожог словно пронзил меня насквозь, ударив даже в лицо. Сначала я непроизвольно охнул, а потом заорал от невыносимой боли.
Боль проникла в нос, в зубы, в глотку.
А причинял ее всего-навсего мелкий песочек, нанесенный на бумагу.
Лавинг взял пузырек со спиртом, отвинтил крышку, потом убрал ее в карман. Он не давал себе труда даже посмотреть на меня или хоть что-то сказать. Правила игры были слишком очевидны. Я либо сообщу ему, куда поехала Аманда, либо нет.
Он приложил пузырек к пальцу, отчего сначала я почувствовал холодок — это раздражало, но не более того. Но затем волна болевой агонии снова пронзила меня, постепенно поднимаясь от ног к подбородку. Такой боли я не испытывал никогда в жизни. Это была живая пульсирующая боль, искусно вызванная и направляемая умелой рукой. Я видел ее в красках, я даже слышал ее.
— Камень, ножницы, бумага, — невнятно бормотал я сквозь плотно стиснутые зубы. — Камень, ножницы, бумага.
Помутневшим от слез взглядом я следил, как Лавинг поставил пузырек на землю и снова взялся на наждачную бумагу.
— Камень, ножницы, бумага.
Пегги, Пегги, Пегги…
«Камень, ножницы, бумага».
Я опять закричал.
А Лавинг снова взялся за пузырек.
Потом, все еще жадно хватая ртом воздух, я расслышал два звука. Первый из них был хрустом ветки неподалеку, где-то рядом с дорогой.
А второй — клацаньем металла. Щелчком, который человек, занимающийся моим родом деятельности, не спутал бы ни с чем другим.
Знаком он был и Лавингу, поэтому он мгновенно отложил в сторону инструменты пыток и достал из-за ремня мой «глок». Он улегся на живот, поморщившись, когда первый выстрел прогрохотал в ночи. Промах, но совсем небольшой. Пуля взметнула комья земли рядом с нами.
«Дознаватель» откатился от меня метра на три-четыре — он не мог допустить, чтобы шальная пуля убила меня прежде, чем я скажу, где Аманда, — и снова приник к земле. Мы лежали среди низкой травы, не позволявшей надежно укрыться.
Еще выстрел. Я посмотрел в том направлении, откуда он был сделан, и увидел мужчину, который пробирался сквозь кусты, держа в вытянутой руке револьвер и целясь в Лавинга. Поначалу я изумился, узнав, кто пришел мне на помощь. Но потом понял, что удивляюсь зря.
Райан Кесслер был одним из немногих, кто знал, куда отправились мы с Поугом.
Полицейский не пытался ни маневрировать, ни пригибаться. Он не замедлил шага и вообще никак не прореагировал, когда Лавинг выпустил по нему традиционные три заряда один за другим. Я не мог понять, ранен коп или нет, но он по-прежнему ломился вперед, всматриваясь в темноту, чтобы яснее видеть цель.
А потом наступила тишина. Даже в полутьме Райан представлял собой отличную мишень для «глока», но Лавинг не стрелял. Я поднял взгляд и понял почему. Забрав чужое оружие, он не знал, сколько в нем осталось патронов. Магазин теперь был пуст, затвор отъехал назад, требуя перезарядки.
Лавинг догадался, что у меня есть запасная обойма, и она действительно лежала в моем кармане. Он бросил взгляд на Райана, который, несмотря на хромоту, неуклонно приближался, стараясь прицелиться точнее.
Лавинг дернулся в мою сторону, и Райан выстрелил. Но теперь патроны кончились и у него. До меня донесся глухой стук бойка по уже использованному капсюлю. Полицейский вынул устройство для быстрой перезарядки револьвера, открыл барабан и стал освобождать его от пустых гильз.
«Дознаватель» кинулся ко мне и потянулся к моему пиджаку, но я в одну секунду, забыв о боли, пожиравшей мой палец, перевернулся на живот, чтобы помешать ему запустить руку во внутренний карман. Лавинг покосился на Райана, который уже вставлял в револьвер ровный круг с новыми патронами, а потом с силой выдернул из-под меня полу пиджака. Райан снова пошел и был теперь совсем близко.
Лавинг оказался в отчаянном положении.
Я же, собрав остаток сил, ударил его коленями в тот бок, куда ранил прежде. Он взвыл от боли, потерял равновесие и откинулся назад.
Но потом с гримасой ненависти снова дотянулся до моего пиджака. На этот раз ему удалось нащупать обойму, достать ее и даже вставить в пистолет.
Его лицо находилось в полуметре от моего, когда Райан Кесслер вогнал ему в грудь две пули. Генри Лавинг дернулся, поник всем телом и завалился набок. И, умирая, он смотрел в глаза мне, а не полицейскому, который стал его убийцей.
Сразу после этого на землю тяжело опустился и Райан Кесслер, рассматривая рваную рану в своем боку. Но не она, хотя внешне выглядела тяжелой, казалось, беспокоила его сейчас больше всего, а другое место, куда умудрился попасть Лавинг. С тоской он смотрел на свое кровоточащее бедро, пытаясь зажать артерию.
— Моя вторая нога, — сказал Райан, поднимая взгляд на меня. — Моя здоровая нога… Вот ведь мразь!
И он потерял сознание.
66
Полчаса спустя, когда старая военная база была уже освещена, как улицы Рио во время карнавала, а кругом сновали десятки офицеров и сотрудников спасательных служб, я стоял у входа в здание.
Там уже работали оперативники Фредди в респираторах, расчищая путь для пожарных бригад. Они обнаружили трупы троих сообщников Лавинга, но в том месте, которое избрал последним рубежом обороны Поуг, все еще бушевало пламя, и найти его тело пока не представлялось возможным. Охранник, обезвреженный нами снаружи, уже пришел в себя и сидел в наручниках, ошеломленно глядя на происходящее.
