Темная лошадка. Начало пути - Архангельская Мария Владимировна
– Ну, – сказал он и прикусил сигарету, каким-то чудом не распавшуюся на две половинки в его могучих челюстях. – А вы двое – из федералов?
– Ага. Я – Райан Танни, рядовой, а это – Рауль Изье, сержант. Был.
– Ну, вы тут знакомьтесь, ребята, – вмешался Боб. – А у меня дела.
Он вышел, оставив новичков наедине со старожилами. Причём у Райана возникло впечатление, что их подвергают чему-то вроде проверки – сумеют они поладить с местными без чужой помощи, или нет. Он повернулся к тем, что были за столом:
– А вас как кличут?
Один из мужчин покосился на Лея, но напористая и одновременно дружелюбная наглость Райана опять сделала своё дело, и охранник неохотно назвался:
– Сидни я. Остальные тоже ломаться не стали:
– Джим.
– Антонио. Можно Тони.
– Спать будете здесь, – было видно, что пристально наблюдавший за Райаном Ульрих что-то для себя решил. – Сержант, который был, ты дежуришь во вторую смену с Джимом, а ты – в третью с Тони.
Райан кивнул, всматриваясь в Ульриха Лея повнимательнее. Квадратное лицо и медвежье телосложение могли бы с успехом принадлежать, скажем, нильфхельцу, но в сочетании с серыми, как волчья шерсть, волосами…
– Ты – дейнеб?
– Угу, – Ульрих перекатил сигарету в другой угол рта. – Проблемы?
– Никаких, – Райан отвернулся и забросил мешок на указанную койку. Та война закончилась семь лет назад, напомнил он себе.
Человека, жившего в кубрике, теснота не пугает, а обнаружившийся за боковой дверью горячий душ окончательно заставил десантника воспрянуть духом. Кабинка, правда, как и всё вокруг, была старой и облупленной, но это, право слово, были мелочи. Кормили тут тоже неплохо, и к тому времени, как худая невзрачная женщина унесла тарелки, лёд в отношениях стронулся.
– Ульрих у нас строгий, – рассказывал Сидни, разговорить которого оказалось легче всего. – Ни выпить тут не разрешает, ни бабу снаружи привести…
– Выпивка – в «Орбите», – буркнул Ульрих. – И бабы – тоже.
– Да помню я, помню… Правда, иногда разрешается взять какую-нибудь из девок снизу, но это редко.
– А где здесь вообще можно развлечься, кроме «Орбиты»?
– Ну… Есть пара клубов поблизости, но это дорого. В двух кварталах заведение Мамаши Шапиро, но тоже дерёт… О, знаю! По воскресеньям в «Синем гарпуне» бои без правил. Можно ставки делать и даже самому поучаствовать, если захочешь.
– Но если чего-то себе сломаешь – отсюда вылетишь, – вставил Джим. – Могу ещё казино показать. Но туда пускают неохотно.
Рауль по-прежнему отмалчивался, предоставив всю инициативу Райану. Решив, что так дело не пойдёт, Танни вдруг повернулся к Лею:
– Слушай, Ульрих… А ты у Одина был?
Ульрих вместо ответа пристально посмотрел на него. Иной от этого взгляда поспешил бы убраться куда подальше, но Райан выдержал.
– А тебе-то что? – спросил наконец дейнеб.
– Просто интересно. Говорят, там было жарко. Рауль, а ты там был?
Взгляд, которым пилот смерил Райана, был не менее тяжёлым, чем у их бывшего врага, но Танни продолжал безмятежно улыбаться.
– Был, – односложно ответил Рауль.
– О, – уважительно сказал Райан. Ульрих посмотрел на Рауля, задумчиво, но без враждебности.
– А где служил? – спросил он.
– В третьей эскадре Ниобеи, – помедлив, отозвался пилот.
Притихшие было охранники, видя, что ничего страшного не происходит, зашевелились.
– А наш Ульрих был в «Красной эскадре», – сказал Тони. – Верно, Ульрих?
– Язык без костей, – проворчал Лей, но прозвучало это довольно беззлобно.
– В «Красной эскадре»? – заинтересовался Рауль. – Это что же – в личной охране у самого Вождя?
– Ну да, – просто кивнул Лей. Во взгляде Рауля промелькнуло уважение, а Райан тут же ощутил жгучее желание спросить, как элитный гвардеец оказался на службе у работорговца. Даже если учесть, что дейнебов везде, кроме их родины, крепко не любили – неужели для такого профессионала не нашлось чего получше?
– Вы нам тогда здорово в центр врезали, – сказал Рауль, и Райан проглотил все свои вопросы.
– Угу. А вы тогда нехило ответили.
Двум ветеранам всегда найдётся о чём поговорить, даже если они воевали друг против друга, с улыбкой подумал Райан, позволяя Сидни вновь втянуть себя в возобновившийся разговор. Пока Лей и пониженный до сержанта Севье предавались общим воспоминаниям, Танни успел согласиться на предложение Сидни познакомить его с охранниками внешнего периметра, расспросить Джима о порядках службы и выяснить, что Антонио пришёл к Халсу, потому что собрался жениться и копит деньги на свадьбу и последующую семейную жизнь. В целом, при близком рассмотрении, они все казались нормальными ребятами, ничуть не хуже тех, с кем ему довелось жить в одном кубрике. Но Райан не обольщался: дай только повод, и новые знакомые пристрелят их с Раулем без колебаний. Точно так же, как он сам без колебаний убьёт любого из них, если они встанут у него на пути.
4
Новая служба оказалась не столь уж обременительной, и, хотя Рауль, разумеется, не хотел бы заделаться охранником на всю оставшуюся жизнь, но как временная работа охрана была не столь уж и плоха. Пилот чувствовал бы себя вполне довольным жизнью, когда б не неблаговидность занятия, за которое пришлось взяться. В длинный коридор, который они охраняли, выходили многочисленные двери, иные из которых были с решётками, и Севье видел находившиеся за ними каморки. Лежанка, а чаще – один матрас, и дыра в полу – вот и все удобства. И понурые люди внутри. Иногда их приводили или уводили, иногда пленных проводили через их этаж ещё глубже в подвал, и у Рауля каждый раз мороз продирал по коже. В такие минуты он начинал завидовать Райану, с которого, казалось, всё скатывалось, как с гуся вода. Десантник выглядел абсолютно безмятежным, и то, что они пока ни на йоту не приблизились к своей цели, его, похоже, совершенно не смущало. За два прошедших дня им удалось только наверняка выяснить, что на первом подвальном этаже никого похожего на Давину Мортимер нет. А на второй и третий их не пускали.
Райан, словно почувствовав, что о нём думают, заворочался на верхней койке над головой у Рауля. Иногда у него бывали беспокойные сны, когда он начинал вскрикивать и метаться, что, впрочем, для воевавшего человека было совершенно не удивительно. Но на этот раз Танни быстро затих. Рауль закинул руки за голову и в очередной раз подивился тому, как их угораздило здесь очутиться. Как он мог позволить Райану втянуть себя в эту авантюру? Впрочем, порой, когда он глядел на своего товарища, их безумные намерения переставали казаться авантюрой. Райан уже был накоротке со всеми охранниками третьего и второго периметров, ухитрился завязать дружеские отношения и с кем-то со второго подвального этажа, и вообще производил впечатление человека, способного пролезть куда угодно, причём без мыла. Даже угрюмый дейнеб Ульрих относился к нему вполне благосклонно, куда благосклоннее, чем, скажем, к Сидни, хотя с тем, казалось бы, был знаком куда лучше. Порой Раулю становилось жутковато, и он спрашивал себя, во что же такое он ввязался, пойдя на поводу у едва знакомого человека? Но отыгрывать назад было поздно.
Рауль не мог похвастаться ни изворотливостью, ни даром убеждения, ни умением составлять хитроумные планы. Он был пилотом, что называется, милостью божьей, но этим его таланты и исчерпывались. Он просто честно служил, сперва одну войну, потом вторую, не совершая особых подвигов, но твёрдо зная, что именно такие, как он, и выволакивают на себе основную тяжесть. Герои затевают войны, которые приходится расхлёбывать другим, и ещё вопрос, чего больше от их героизма – блага или вреда. Конверс и Иген были героями Дейнебской войны – и начали новую, обрушившись на тех, кого раньше защищали. Все потери Рауля – на их совести.
Рауль покосился на невидимую в темноте койку напротив, где похрапывал Ульрих Лей. Кто бы мог подумать, что судьба сведёт его с самым настоящим дейнебом! Капитан знал, что многие из служивших в потерпевшей поражение армии не вернулись домой, а рассеялись по окраинным планетам Федерации и Альянса, став наёмниками или просто бандитами. Но во времена службы на «Гордости Астурии» это всё казалось непредставимо далёким и не имеющим к нему никакого отношения. И вот он встретился с бывшим врагом, оказавшимся обычным, даже в чём-то симпатичным человеком. Сказал бы кто ещё года три-четыре назад – не поверил бы…
