Анастасия Валеева - Погоня за оружием
Андрею пришлось выслушать тираду далеко не лестных высказываний о себе, произнесенных не то что на повышенных тонах – босс Щербакова орал так, как никогда. Все, находящиеся поблизости, замерли, боясь, что и им достанется, попадись они под горячую руку. Щербаков стоял, склонив голову. Ему ничего не оставалось, как рассказать все так, как оно было. После этого начальник, Харитонов семен Данилович, стал кричать еще громче и еще более нелицеприятные слова. Он припомнил Щербакову все прошлые недоработки и даже приписал то, чего и в помине не было. Больше всего Харитонов боялся за свои погоны, поэтому, наверное, ходя из стороны в сторону, периодически их поглаживал.
– Почему сразу не сказал? Я тебя спрашиваю! Почему протянул время?
– Думал найдется, – буркнул себе под нос Щербаков.
– У таких придурков ничего не находится, мать твою! – Харитонов окончательно вышел из себя и ударил кулаком по столу.
После этого воцарилось молчание. Андрей даже не пытался оправдываться, зная, что это повлечет за собой еще более сильный взрыв гнева. Он сидел и смотрел на одну точку в полу. Харитонов, перебирая пальцами, громко и отрывисто стучал ими по столу. Наконец, стук прекратился, и Щербаков всячески настраивал себя вытерпеть то, что за этим последует.
– Значит, так… – многозначительно произнес Семен Данилович и замолчал еще минут на десять.
Молчание было настолько тягостным, что Андрей, сам того не замечая, до боли сжимал кулаки. Он боялся даже взглянуть на шефа и не потому, что трусил, а так как понимал: виноват, причем очень глубоко. Харитонов хрипло кашлянул и, сверлящим взглядом посмотрев на Щербакова, произнес:
– На свой страх и риск я решил пойти на некоторые уступки в отношении тебя. Все мы помним, что в твоей характеристике есть много положительных моментов. На главное, что повлияло на мое решение – Вера и ее сегодняшнее положение. Значит так… Даю тебе два дня на поиски, плюс два выходных: суббота и воскресенье. Итого: четыре дня. В понедельник – пеняй на себя – делу будет дан дальнейший ход. Конечно, одного мы тебя в этой беде не бросим: подключим к поискам лучших ребят. Все-таки связи имеем, осведомителей и так далее. Придется потрясти черный рынок… А ты молись, чтоб из твоего «Макарова» кого-нибудь не забабахали! – последнюю фразу Семен Данилович произнес с особенным пафосом.
Щербаков невольно расплылся в широкой улыбке. Надо сказать, выглядел он довольно глупо.
– Семен Данилыч, да я… да вы же знаете… – Андрей от волнения не мог закончить ни одну из начатых фраз.
Сейчас он возлагал надежды именно на помощь коллег, напрочь забыв о Милославской. Собственно говоря, его доверие к Яне как-то уменьшилось, после того как она с подозрением стала говорить о его самых, можно сказать, закадычных друзьях.
– Но предупреждаю, – неожиданно продолжил свою речь Харитонов, – в случае безрезультатности поисков наказание в отношении тебя будет суровым. Моя поддержка здесь помочь не сможет. Как это так: на работе, в полном обмундировании офицера милиции нажраться и не почувствовать даже, как теряется самое святое! – Семена Даниловича понесло в область патриотических высказываний.
Он был человеком старой закалки и с неподдельной искренностью любил внушать своим подчиненным любовь к Отечеству, гордость за него, счастье самопожертвования во имя Родины и тому подобное.
Щербаков не слушал своего начальника, потому что все, что он скажет, было ему наперед известно. Кроме того, в голове Андрея вихрем кружились сотни разных мыслей, идей, предположений, но они никак не желали выстраиваться в логическую цепочку.
– Что сидишь? Действуй! – раздался раздраженный голос Харитонова, который, по-видимому, уже давно говорил Андрею, что он сейчас должен делать.
– Слушаюсь, – Щербаков отдал честь и вышел из кабинета.
Семен Данилович понял трубку телефона и стал обзванивать подчиненных, давая каждому свое задание.
* * *Милославская вздрогнула от испуга, услышав неожиданно раздавшийся позади сигнал автомобиля. Она гуляла с Джеммой по Набережной, любуясь на Волгу, и никак не ожидала, что может помешать своим пребыванием здесь какой-то машине. Яна отошла в сторону, но сигнал раздался еще раз. Тогда она обернулась и увидела расплывшееся в улыбке лицо Руденко.
– Семен Семеныч! Не стыдно тебе женщин пугать! – с шутливой строгостью обрушилась на Три Семерки Милославская.
– Таких хорошеньких – не грех! – посмеиваясь, ответил Руденко. – Садись, покатаемся.
Семен Семеныч открыл дверь машины, и Джемма, опережая хозяйку, юркнула в автомобиль.
– Мадам, последуйте же примеру своей любимицы, – настаивал Руденко, глядя на все еще стоявшую в нерешительности Яну.
Милославская села в машину и потрепав Джемму по шерсти, произнесла:
– Наше телепатическое общение прямо выдает все мои мысли! Я только еще раздумываю, как поступить, а она уже чувствует, что хозяйка расположена благожелательно.
– Вот бы мне жену такую понимающую, – тоскливо произнес Три Семерки, – чтоб молчала и всегда угадывала, чего мне хочется. Угадывала и выполняла… – мечтательно добавил Руденко.
– Тебе грех жаловаться, бессовестный, – пристыдила Милославская друга.
– Да, – согласился Семен Семеныч, – сколько волка не корми, а он все равно в лес смотрит!
– Посидим где-нибудь? – предложила Яна.
– Вообще-то, я на работе…
– Знаю я вашу работу, – усмехнулась Милославская, – уж на это всегда часок урвете. Работа – не волк, а произведение силы на расстоянии.
– А я вообще считаю, что работа не хрен, извиняюсь за выражение, сто лет простоит.
– Сема! Ты же знаешь, что я не терплю подобных выражений! – возмутилась Яна.
– Пардон, пардон! Может в «Рандеву» обоснуемся? – Руденко кивнул на кафе, мимо которого приятели в этот момент проезжали.
Джемма облизнулась, будто понимала, о чем идет речь.
– А может поищем что-нибудь более подходящее? – предложила Милославская.
В «Рандеву» собирался определенный круг людей, в который приятели явно не вписывались.
– Брось ты! Надо жить так, как это тебе удобно! – возразил Три Семерки. – Знаешь поговорку: любишь кататься – имей сто рублей? Так вот, мы лучше эти сто рублей здесь прокушаем, чем бензин катать!
– Ты становишься практичным.
Руденко свернул к «Рандеву» и припарковал машину неподалеку от входа.
Официант в кипельно-белой рубашке сразу же памятником встал у столика.
– Мне судака под маринадом и белого вина, – заключила Милославская, передавая меню Руденко.
– Да… Хочешь петь – пей! А я вот и спел бы, да пить на работе не полагается, – завистливо протянул Три Семерки.
Молодой человек, ожидая решения клиентов, продолжал стоять, вытянувшись по струнке.
– Придется выбрать блюдо для трезвенников, – Руденко провел указательным пальцем по усам и посмотрел на официанта, – мне яйца в мундирах и картошку во смятку. А-а-а-а! – он зашелся смехом, но увидев еще более окаменевшее лицо работника ресторана, оправился: – Порцию щей и чаю горячего, с лимоном! Во как мы, – он подмигнул официанту, – чисто по-русски!
Пока работники кафе суетились по поводу осуществления этого заказа, Милославская решила начать разговор на главную, интересующую ее сейчас тему.
– Сем, насчет пистолета нет продвижений никаких? Что, вообще, новенького?
– Ха! Ищи негра ночью!
– Что? Все так безнадежно?
– Нигде ничего! Никто ничего не слышал, никто ничего не видел. В наличии не имеется!
Руденко говорил обрывками фраз, видимо, потому, что эмоции его переполняли. Впрочем, Яна привыкла к тому, что он иногда так высказывался, поэтому прекрасно все понимала без перевода на русский язык.
– Ты хоть знаешь, что по этому поводу не один я беспокоюсь? – с ухмылкой спросил Семен Семеныч. – Начальник твоего Щербакова, Харитонов Семен Данилович, озадачил своих подчиненных, и не своих тоже, до самых костей мозга. «Макарова» уже почти вся местная ментура и ищет.
– Да ты что? – ужаснулась Яна. – Значит, тайное успело стать явным.
– Угу. Так что, если не твоя черно-белая магия, пропал паренек и его ментовская карьера тоже. За это, моя дорогая, каждой твари дают очень ощутимо по харе!
Перед собеседниками появились долгожданные блюда, над которыми змеем клубился ароматный дымок. Руденко без стеснения облизнулся, глядя на чудесный небольшой глиняный горшочек, покрытый сверху подрумяненной лепешкой теста. Он осторожно снял тесто вилкой и втянул ноздрями неповторимый аромат грибного бульона.
– Щи с грибами! Люблю с детства, – прокомментировал Семен Семеныч.
В небольшой, тоже глиняной, мисочке легким перламутром поблескивали свежие холодные сливки. Три Семерки зачерпнул пару ложек и с удовлетворением на лице стал размешивать их в своей посудине. В этот момент Яна пожалела, что не предпочла своей рыбе столь неприхотливое, но в то же время всеми обожаемое блюдо.
