Джек Хиггинс - Штормовое предупреждение
— Да.
— У нас плохая ночь, сестра, чертовски плохая. Вы понимаете?
— Прекрасно, капитан, — ее лицо побледнело, но глаза сверкали. — Мы не хотим, чтобы вы утонули.
Бергер взял швабру, оперся о переборку, выпрямился и несколько раз ткнул в световой люк. Осколки дождем посыпались на стол, монахини с криком отпрянули.
Он бросил швабру в угол.
— Проследите за этим — сказал он и вышел из кают-компании.
Наступила мертвая тишина, монахини выжидательно уставились на сестру Анджелу. Внезапным движением она подняла ведро и выплеснула его содержимое на пол. Сразу поднялась всепроникающая вонь рвоты, сестра Бригитта отвернулась, прижав руки ко рту.
— Прекрасно — сказала сестра Анджела. — Теперь ты, Лотта, ступай в уборную и принеси ведро помоев. Я хочу, чтобы здесь было так, чтобы томми убрались из кают-компании через две минуты.
Она совершенно изменилась, голос стал четким, резким, почти командирским.
— Остальные, устройте ужасный беспорядок в каютах. Намочите постели морской водой.
Прагер дернул ее за рукав:
— Что со мной, сестра? Что я должен делать?
— Господин Прагер — ответила она, — преклоните колени у постели жены — и молитесь.
***Пока «Гардиан» подплывала, Харви пристально наблюдал в бинокль активность на палубе «Дойчланд».
Позади по трапу поднялся Идж.
— Я проверил регистр Ллойда, сэр. Кажется, с ней все в порядке. «Гудрид Андерсен» трехмачтовая баркентина, зарегистрирована в Готенбурге.
— Но какого черта она делает здесь?
Харви нахмурился, пытаясь найти наилучший способ справиться с ситуацией. Его первый офицер Грегсон лежал на койке с поломанной левой лодыжкой. При таких обстоятельствах покидать «Гардиан» самому, даже временно, было немыслимым. Что заставляло послать в патрульный досмотр, в его первый досмотр, Иджа, девятнадцатилетнего мальчика, — далеко не идеальный выбор.
С другой стороны, имелся Сваллоу. Его глаза коротко встретились с глазами старшины. Не было сказано ни слова, но он знал, что боцман прекрасно прочел его мысли.
— Скажите, боцман, кто-нибудь на борту говорит по-шведски?
— Не могу знать, сэр.
— Надо надеяться, что они достаточно владеют английским, чтобы понять нас. Группу досмотра возглавит лейтенант Идж. Подберите ему пару хороших матросов — только с ручным оружием. Мне кажется, вы тоже можете участвовать в операции.
— Да, сэр.
Сваллоу повернулся и прокричал команду, открылся передний люк и вывалилась резиновая лодка. Идж спустился с мостика и через несколько мгновений появился на корпусе лодки, застегивая пояс, с которого свисал револьвер Веблей в кобуре. Он был возбужден и не скрывал этого.
— Думаете, он справится? — спросил Харви.
— Верю, сэр.
— Хорошо. Внимательно просмотрите судовые бумаги и личные документы каждого на борту.
— На что специально обратить внимание, сэр?
— Ни на что — ответил Харви. — Последний раз немцы использовали парусное судно как надводный рейдер в 1917, если я правильно помню морскую историю, но времена изменились. Нет, мы имеем право лишь проверить ее документы, но я с любопытством погляжу на род ее занятий. Отправляйтесь.
***Штурм ждал у поручней пока пристанет лодка. Идж первым взобрался по веревочному трапу, за ним матрос и Сваллоу с автоматом Томпсона. Другой матрос остался в лодке. Бергера не было видно.
Штурм, прекрасно говоривший по-английски, указал на флаг, развевающийся на верхушке мачты:
— Я протестую, сэр. Как видите, это шведское судно.
— Как хорошо, что вы говорите по-английски — с явным облегчением сказал Идж. — Лейтенант Филипп Идж с подводной лодки «Гардиан» Его величества короля Британии. Вы — капитан судна?
— Нет, я — Ларсен, первый помощник. Капитан Нильсен в своей каюте готовит для вас судовые бумаги. Боюсь, дела несколько неприятны. У нас была тяжелая ночь. Чуть не перевернулись, когда в среднюю вахту ударил шквал. Мы получили определенные повреждения.
Идж обратился к Сваллоу:
— Управляйтесь здесь, боцман, а я поговорю с капитаном.
— Не надо ли взглянуть вниз? — предложил Сваллоу.
Идж повернулся посмотреть на расчет орудия «Гардиан» на пулемет Браунинга в рубке позади Харви.
— Почему бы и нет? — сказал он и пошел за Штурмом к квартердеку.
Молодой немец открыл дверь в каюту капитана и вежливо отступил в сторону. Идж помедлил на пороге, осмысливая открывшийся перед ним кавардак. Иллюминатор разбит, ковер на полу намок, все усыпано книгами и личными вещами.
Бергер встал из-за стола с суровым лицом, судовой журнал и другие документы лежали перед ним.
— Боюсь, капитан Нильсен не говорит по-английски, поэтому я буду переводчиком.
Это заявление было весьма далеко от истины в том, что касалось английского, хотя, если поскромничать, было похоже на правду.
— Капитану — добавил Штурм, — не нравится насильственная высадка на нейтральное судно для проверки ее законного бизнеса.
— Извините — сказал Идж, заметно смущенный суровым выражением лица Бергера, — боюсь, мне придется настаивать на проверке судовых документов и журнала, а также заявления о грузе.
Бергер отвернулся, словно в ярости. Штурм сказал:
— Но у нас нет груза, лейтенант, только пассажиры.
Он взял со стола судовой журнал, намокший в морской воде, со слипшимися страницами.
— Наверное, вам надо посмотреть журнал? Здесь вы найдете и все относящиеся к делу документы.
Идж принял журнал, сел в кресло Бергера и попытался разделить первые две пропитанные водой страницы, которые моментально разорвались в его руках. В это самое мгновение Рихтер и одиннадцать других членов команды, спрятавшиеся вместе с ним в подтрюмном пространстве, лежали на полу, покрытом несколькими дюймами вонючей воды, прислушиваясь к тяжелым шагам Сваллоу над их головами.
***Идж вышел из каюты через пятнадцать минут, проверив по возможности тщательно подборку документов и держа в руках шведские паспорта, необходимые для инспекции.
Сваллоу появился из кают-компании, выглядя нехорошо. Идж спросил:
— Все пассажиры внизу, боцман?
— Да, сэр. — Сваллоу начал быстро и глубоко дышать соленым воздухом — Пять монахинь, сэр, и старый джентльмен с женой — она выглядит не слишком здоровой.
Идж направился ко входу в кают-компанию и Сваллоу торопливо сказал:
— Не хочу надоедать, сэр. Но если это обязательно надо. Очевидно, прошлой ночью в шторм у них было гадкое время. Они все еще убираются.
Идж помедлил, повернулся бросить взгляд на Штурма, сзади которого сердито смотрел Бергер, потом направился вниз.
Запах был ужасным, зловоние человеческих экскрементов и рвоты выворачивало желудок. Первое, что он увидел в кавардаке салона, были четыре монахини на коленях в грязи с ведрами и швабрами, скребущие пол. Идж поднес платок ко рту, когда сестра Анджела появилась из дверей каюты Прагеров.
— Чем могу помочь? — спросила она на хорошем английском.
— Извините, что потревожил, мэм. Я обязан это сделать, понимаете? — Он протянул паспорта — Международные правила во время войны. У меня полномочия проверить список пассажиров.
Он взглянул за нее на Прагера, коленопреклоненного перед женой. Ее лицо было смертельно бледным, блестело от пота, она дышала с невероятным трудом.
— Кто эта леди и джентльмен? — Он начал перебирать паспорта.
— Господин Тернстрем с женой. Как вы видите, она очень больна.
Прагер повернулся взглянуть на него, страдание на его лице было абсолютно неподдельным, и Идж непроизвольно сделал шаг назад. Лотта выбрала именно этот момент для приступа тошноты, корчась на полу, как животное. Этого оказалось достаточно.
Идж торопливо отвернулся, оттолкнул Штурма и через кают-компанию выбежал на палубу. Наклонившись над перилами правого борта, он глубоко дышал. Сзади подошел Сваллоу.
— Вы в порядке, сэр?
— Боже, какая чумная дыра. Эти женщины — они пройдут сквозь ад. — Он взял себя в руки — Вы хорошо проверили трюмы, боцман?
— Пусто, как в свистке, сэр. Только балласт песка.
Идж повернулся к Штурму, стоявшему выжидая, с Бергером в двух шагах позади.
— Я не понимаю.
— Мы много месяцев работали на каботажной торговле в Бразилии — объяснил Штурм. — Теперь решили вернуться домой. Как можете представить, никто не согласился на риск доверить нам груз.
— А пассажиры?
— Добрые сестры более года были на мели в Бразилии. Мы оказались первым шведским судном, покидающем страну. Они благодарны любой представившейся возможности.
— А пожилая леди? — спросил Идж. — Госпожа Тернстрем. Она плохо выглядит.
— И хочет повидаться с семьей, пока еще есть время.
Штурм горько улыбнулся:
— Война для нас, нейтралов, многое сделала трудным, особенно когда надо перебраться с одного места на другое.
Идж принял решение и вернул паспорта:
